— За здоровье нашего вождя Тезей-хана! — провозгласил тост Толемей-хан, перед этим, вкратце, обрисовав жалкое положение империи и программу будущих преобразований — политических и экономических.
— За единобрачие и законный переход власти от отца к старшему сыну! — поддержал его полковник-интендант Урхан. Толемей-хан с ним полностью согласился, указав на то, что причиною многих бед империи стало многоженство и отсутствие должного порядка наследования престола. Его планы преобразования государственного строя империи предусматривали возвращение к строгости нравов предков, что он и выразил в порядке уточнения своего предыдущего тоста:
— Все беды в нашем обществе пошли оттого, что наши правители забыли Бога и возлюбили женщин. Господи, прокляни женщин-куртизанок!
Ибо им присущи: неистовство, безудержная алчность, безграничная фантазия в гордости, зависти и злобе. Поэтому они — враги рода человеческого. Куртизанки духом разумны, легко понимают, опытны в бесполезных делах, алчны до вредительства и всегда готовы на новые обманы.
— А с гаремом что делать? Не топить же его в Байкале?! — расхохотался их высочество.
— Гарем — на самую упругую мышцу! Немедленно! — предложил Толемей-хан, и дальше происходит такая интересная картина постным маслом. Они пировали втроем в предбаннике, именуемом Большим залом Отдыха и Похотливого Наслаждения. Новый шеф-повар вольноотпущенник Рутений блеснул своим талантом, предложив десятки изысканных холодных и горячих закусок. Винам разных сортов вообще не было числа. Их высочество угощал гостей напитком, который называл «вискарем», то есть ячменной водкой, а его слуги — «агни аква кирдык», то есть «огненной водой». Этот восхитительный эликсир он собственноручно изготавливал с помощью серебряного перегонного куба из разных сортов пива и затем выдерживал в дубовых бочках из-под виноградного вина. К тому времени они уже прошли через пять разных парных, после каждой из которых опрокидывали без закуски по фарфоровой чашечке вышеупомянутого алкогольного напитка. На их высочество и на Урхана «огненная вода» почти не действовала, но, вот, Толемей-хан с непривычки «поплыл», и когда добрался до последней черты, слуги уложили его на носилки, отнесли в гостевые покои и сдали «под расписку» супруге Комаки. Идея расформирования гарема запала их высочеству в душу. Он вызвал главного евнуха и главного приказчика. Евнуху он приказал доставить в баню весь гарем в полном составе, а приказчику — три десятка крепких парней из числа рабов и вольноотпущенников. Когда его приказ был исполнен, он велел парням и наложницам построиться друг против друга, и объявил случайно образовавшиеся пары мужем и женой. После этого грянула общая свадьба, которая продолжалась до самого утра. Толемей-хан со стыдом вспоминал свое пробуждение на следующий день.
— Посмотри, на кого ты похож! — ласково журила его супруга Комаки, показывая ему отражение в круглом бронзовом зеркале. На Толемей-хана смотрело опухшее и слегка позеленевшее лицо человека, страдающего похмельем. Мешки под глазами. На лице — борозда от наволочного шва. Он показал своему отражению язык и в этот момент услышал за дверью властный голос их высочества:
— Подать Толемей-хану для излечения огуречный рассол и пригласить ко мне в бассейн! В спальные покои Толемей-хана вошла любимая служанка их высочества Гюзель и подала кувшин с крепким огуречным рассолом.
Соление огурцов, между прочим, тоже было изобретением их высочества, рецептом которого он охотно поделился со своими друзьями-полковниками. Употребление по утрам огуречного рассола в придворных кругах стало постепенно входить в моду и вытеснило традиционный антипохмельный эликсир: глоток оливкового масла и ложка свежего меда.
— Как поживает наш полковник-интендант? — поинтересовался Толемей-хан у очаровательной служанки.
— Еще хуже, чем вы. Лежит, не поднимая головы, и стонет — посмеивалась Гюзель. Толемей-хан хотел бы еще задать ей несколько вопросов, но постеснялся, стыдясь вчерашнего поведения. Облачившись в халат и надев шлепанцы, в сопровождении Гюзель, он подошел к открытому бассейну, наполненному минерализованной водой, и наблюдал следующую сцену. Их высочество, стоя по горло в воде, заслушивал доклад дворцового приказчика Казимир-хана о финансово-хозяйственной деятельности за отчетный период.
— Ваше высочество, не сочтите за дерзость, но Марина тоже хотела бы вам что-то сказать — запинаясь, сказал Казимир-хан, завершив утомительное перечисление доходов и расходов. Мариной звали его бездетную 27-летнюю супругу, а по совместительству — патронессу гарема их высочества. Когда-то и она была наложницей, причем, не какого-то выскочки-вельможи, а самого Агесилай-хана IV. При императорском дворе Марина славилась не только красотой и образованностью, но и разнообразными музыкальными талантами. Их высочество выкупил ее за немалую цену, сделал вольноотпущенницей и поручил обучение наложниц его гарема пению по нотам и игре на музыкальных инструментах: лютне, флейте и арфе. Марина сделала доклад своеобразно. Она не стала напрягать голосовые связки, а скинула с себя одежду, нырнула и подплыла к их высочеству. Вся такая соблазнительная: стройная, с неиспорченной годами и материнством фигурой и с роскошными белокурыми волосами.
Она доложила о том, что наложницы, которых он вчера, всем скопом, выдал замуж, поутру, в полном составе проследовали из бани в гарем, неся на руках мертвецки пьяного главного евнуха Никифора и двух его помощников. Девушки, по ее словам, за ночь хорошо повеселились и в настоящее время умоляли их высочество ни в коем случае не отпускать их на вольные хлеба, а оставить все, как прежде. За это они готовы петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах и ублажать его лучше прежнего. Понятное дело! Кому хочется с утра до вечера полоть грядки, мыть полы, чистить посуду, нянчить детей, стирать одежду и так далее.
— Успокой их. Все будет, как и прежде. А если кто из них залетел, пусть не переживают: передадим детей в крестьянские семьи на воспитание — согласился их высочество.
— Спасибо, мой господин! Я так все им и передам — сказала Марина и поплыла к мужу Казимир-хану, который с кислой физиономией ожидал ее возвращения. Полковник-интендант Урхан пришел в себя только к ужину, который по причине полного штиля и теплой погоды их высочество велел организовать на открытой веранде с видом на безбрежные воды Байкала.
— Что это было?! — удивлялся Толемей-хан, вспоминая вчерашний день. — Никогда до такого безобразного состояния не напивался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
