Коста – показалось ему смутно знакомым. Взглянув на карту города, он застонал. Господин Коста, разумеется, жил в вагончике за чертой города, вблизи кладбища.
Ариан решил, что Чезаре Коста может и подождать свои книги. Желудок громко требовал внимания, и в выборе между завтраком и следующей доставкой решение он принял легко.
В одном Бьорн оказался прав: мёрзнуть Ариан перестал. Припарковав Красную Молнию в палисаднике, он прикрыл оставшиеся книги «Аркенским фонарём» – на случай, если Бьорн захочет заглянуть в багажник. Газеты, которая сообщает об обнаружении НЛО и похищениях людей снежным человеком, он, как надеялся Ариан, и касаться не станет.
Согревшись под душем, Ариан вошёл на кухню и почувствовал, что весь дом от самой крыши улыбается ему.
В кухне пахло чаем, свежим хлебом и старым деревом. Родным домом. Когда он вошёл, за спиной у него звякнула штора из бусин. Бьорн как раз убирал со стола две тарелки. Он казался слишком большим даже для этой просторной кухни. Во всяком случае, он втянул голову в плечи, словно опасался на что-нибудь наткнуться. Стол ломился от еды. Четыре керамические чашки и одна детская чашка-непроливайка, похоже, свидетельствовали о том, что он опоздал. Мама с Эккартом уже ушли. Удивительным образом на столе всё ещё хватало еды, чтобы утолить самый сильный голод.
– Да сядь уже, Ариан.
Тётя указала на один из свободных стульев, и Ариан плюхнулся на него. Она накинула на плечи грубой вязки шаль, хотя в кухне было приятно тепло. Потерев обеими руками лицо, Ариан сонным взглядом скользнул по столу. Джем в низких глиняных горшочках, хлеб с поджаристой корочкой, хрустящие булочки, мисочка творога с зеленью, разные овощи и нарезанные фрукты – но не то, что он искал. Тётя, улыбнувшись, придвинула к нему стеклянную баночку с ореховым кремом.
– Пришлось припрятать от Эккарта, иначе бы ничего не осталось.
В окно пробрались первые лучи солнца, разбудив сад золотым сиянием. На ветвях, словно усыпанных бриллиантами, искрился иней.
Обхватив банку, Ариан улыбнулся в ответ:
– Спасибо. Удивительно, что вообще ещё что-то осталось.
Намазав ароматную массу на половинку булочки, Ариан впился в неё зубами. Во рту распространился сладкий ореховый вкус, и он уже стал намазывать вторую половинку.
– Ты уже всё доставил? – поразился Бьорн, ставя перед ним чашку с дымящимся какао.
Ариан кивнул с торчащей изо рта половиной булочки:
– У Гирш-Грантовиц опять суперское настроение.
– Она напала на тебя с метлой в руках? – полюбопытствовал Бьорн, опустившись на скрипучий стул рядом с магестрой.
Ариан отрицательно помотал головой.
– Ну, тогда она действительно в хорошем настроении.
Ариан на секунду замер. Это что, одна из шуточек Бьорна? А впрочем, он прекрасно мог представить, как старуха набрасывается с метлой на того, кто принёс ей не ту книгу.
Тётя с тихим стуком опустила чашку на стол. Звякнули сережки, когда она убрала с лица совершенно седую прядь.
– Действительно очень мило, что ты взял это на себя, Ариан. Джес мне большая опора, но и ты тоже.
Ариан проглотил булочку, стараясь подавить угрызения совести.
Магестра, сверкнув кольцами с полудрагоценными камнями, сложила вместе кончики пальцев. Её взгляд блуждал по саду, и Ариан проследил за ним.
– Какой бы мрачной ни была ночь, всегда наступает утро.
Ариан не понимал, говорит она сама с собой или с ним. Но прозвучало это не так обнадёживающе, как позволяли предположить слова.
– Я уверен, что Джес справится, – попытался он приободрить её.
Взгляд слишком рано состарившихся глаз обратился на него. Усталый и всё же пронзительный. Тяжесть его он ощущал почти физически. «Гусиные лапки» превратились в сплетение морщин, тянувшееся до самого лба. Бледную кожу усеяла старческая «гречка», голос звучал слабо, как шорох бумаги.
– Ей грозит опасность, которую вы оба недооцениваете. Отправиться одной на поиски – это большой риск не только для Джесмины, но и для всего Аркена. Если я сломаюсь и завеса падёт, она будет единственной ведьмой, которая в состоянии защитить Аркен.
Ариан понимал, что тётя имеет в виду, говоря «сломаюсь», и гнал от себя эту мысль. Да, она преждевременно состарилась, но ей же ещё и пятидесяти нет. И Джес в роли единственной защиты для всех живущих в Аркене магов?
– Да как же у Джес это получится? Если завеса падёт, все увидят магов такими, какие они есть, тогда и защиты никакой не будет!
Магестра потёрла костяшки пальцев. Бьорн смотрел на неё с сильным беспокойством, хоть и старался это скрыть. Возвышаясь рядом с ней как скала, он заботливо укутал её плечи ещё и пледом. Она благодарно погладила его руку.
– Есть другие пути. Менее мощное колдовство. Даже бумажный щит лучше, чем никакого.
Ариан промолчал. Он медленно жевал. Бумажный щит казался ему ещё опаснее, чем отсутствие щита.
Тишина становилась гнетущей. Бьорн, откинувшись назад, пригладил бороду, и стул под ним застонал. Чтобы прервать молчание, Ариан пробормотал:
– Джес знает, что делает. Она подготовилась. Она ладит с гулями и знает, что за пределами города притаились пожиратели и ей нужно их остерегаться.
Тётя устало покачала головой – и вновь тихо зазвенели серёжки.
– Ариан, наш враг намного старше и опаснее. Орден Молота не знает пощады и усталости. Это рыцари, посвятившие жизнь охоте на нас.
Бьорн принялся осторожно чистить яйцо, по-прежнему краем глаза поглядывая на магестру, словно опасаясь, что она в любую секунду упадёт со стула.
Во взгляде Ариана сквозили сомнения, которые ему не удавалось побороть. Давным-давно настало новое тысячелетие, время сожжения ведьм на кострах и рыцарских орденов безвозвратно прошло. Так зачем страшиться прошлого? И вообще: они владеют магией, а рыцари этого ордена только факелами размахивают.
– Это же всё случилось много веков назад. Никакой инквизиции давно нет. Никто больше не сжигает ведьм на кострах. Даже если этот орден ещё и существует, его крепости давно стали музеями, а его члены – всего лишь скучающие отцы семейств, которые по выходным играют в Средневековье. А даже если и не так: разве нельзя просто помириться с ними и заключить договор, как с гулями?
Губы магестры тронула слабая улыбка, но в глазах её не замечалось никакого веселья. Она протянула руку, чтобы обхватить его ладонь. Кожа у неё была тонкой и холодной.
– Ты очень напоминаешь мне моих сестёр – твоих бабушек, родную и двоюродную.
Ариан выпрямился. О своей родной бабушке он почти ничего не знал. Бабушкой для него всегда была тётя Лия. Никакой другой не было, и о второй двоюродной он слышит впервые.
Когда их взгляды
