трубочкой лаваша. Проглотив очередной кусок, Юри откинул с лица длинные каштановые волосы.
– Город, конечно, жуткий, как колодец канализации, но готовить эти франкфуртцы умеют, – заключил он.
Джес не стала утруждать себя объяснением, что фалафель и шаверма не совсем блюда местной кухни. Угости она его деликатесом «хандкезе мит музик» [2], он захотел бы немедленно покинуть этот город. По крайней мере так было с ней, когда она попробовала это блюдо в первый и последний раз. Теперь ей казалось, что это случилось в другой жизни, в той, что навсегда похоронена в прошлом. А ведь прошло всего несколько лет. Она тогда сбежала из приёмной семьи, после того как в ванной разбились все зеркала, а на неё пристально смотрел её точный портрет с горящими зрачками. Как раз от подобных происшествий она и сбежала, но как далеко ни убегай, от себя не уйти. Но и остаться она не могла. Как бы она объяснила разгромленную ванную комнату, если и сама не знала ответа?
– Ты не просветишь меня, почему мы вышли именно здесь? Но я не жалуюсь. Можно, мы на обратном пути ещё разок завернём в эту закусочную? – И он, чуть ли не с грустью глядя на последнюю порцию шавермы, принялся освобождать её от фольги.
Джес скользила взглядом по улице. Дома здесь были ниже, всего в несколько этажей. В покрытых пёстрыми граффити стенах остались дыры от осыпавшейся штукатурки. Большинство окон обнесены решётками и не освещены. Эти улицы напомнили ей Ротенбах. Вдали мерцала золотым светом акватория порта, где стояли на причале лодки и горделиво возвышались частные жилые комплексы. Наверное, там чистые улицы, горят фонари, а у пристёгнутых велосипедов целы сёдла и колёса.
Здесь стояло всего несколько корпусов, но на самом деле это были целые миры.
– Помнишь, что парень рассказывал о своём квартале? – спросила Джес, не переставая прощупывать улицу взглядом, как поисковым прожектором.
– Про нападения и угнанные машины?
Юри слизал с пальцев оставшийся соус.
– Да, и это тоже, но важнее то, что он рассказал о химическом заводе. Плохой Интернет, слабая мобильная сеть, перебои с электричеством…
Юри лишь пожал плечами:
– Ну и что из того? В Аркене ведь всё то же самое.
Джес закатила глаза:
– Юри, в том-то и дело. Это ненормально. Обычно эти сети работают, особенно в больших городах.
Юри только что-то пробурчал в ответ. Похоже, всё это его не очень интересовало. Он высматривал следующий ларёк с фалафелем.
– А история со сгоревшей мясной лавкой? Ведь мясная лавка идеальное место, чтобы покупать свежее мясо.
– Хм, возможно. Но зачем тогда её подожгли?
– Понятия не имею. Может, когда вломились, что-то пошло не так?
Юри так высоко вскинул брови, что они исчезли под каштановой шевелюрой:
– Это могло быть короткое замыкание или выброшенная сигарета.
– А что с криками в ночи? Вдруг сестра Арвида превратилась в обречённую и напала на людей?
Юри вытер руки о засаленную жилетку и поднял их, показывая, что смирился с судьбой. Но в лице его явно читалось сомнение.
– Ну ладно, значит, будем искать этот старый химический завод. Может, нам повезёт, и по пути мы найдём какую-нибудь еду.
– Неужели ты всё ещё не наелся?!
– Не для меня, – он поднял руки, словно защищаясь. – Я хочу сделать запасы на случай, если проголодается Помелошка.
Джес зарылась подбородком в шарф. С наступлением ночи пришёл и холод.
– Ты не забыл, что пёс весит в двадцать раз меньше тебя?
Засмеявшись, Юри взял собаку на руки:
– Но он же ещё растёт!
Когда они наконец увидели этого древнего монстра, в небе за серебристыми клочками ваты ущербной круглой монетой висела луна. Жилые дома давно закончились, их сменили фабрики и службы эвакуации аварийных судов. Широкие улицы были пустыми и тёмными, с трещинами в асфальте и замусоренными тротуарами.
Ржавые стальные балки и пробитые крыши из гофрированного металла вырисовывались в ночи скелетом какого-то доисторического гиганта. В сумеречном свете редких фонарей территория едва просматривалась.
– Ну, в общем, будь я гулем, я бы укрылся здесь, – признал Юри правоту Джес, указавшей на лазейку в заборе. Юри надавил ещё, и забор со скрипом поддался.
– Подожди! – сказал он, когда они очутились на заросшей сорняками территории. Порывшись в вещевом мешке, он протянул Джес карманный фонарик.
– С ним мы, конечно, будем привлекать внимание, но это лучше, чем сломать себе шею.
Джес, улыбнувшись, включила фонарик. Она взяла в дорогу столько всяческих магических принадлежностей, а о чём-то вроде карманного фонарика даже не подумала. Она коснулась руки Юри:
– Спасибо, что поехал со мной.
Не глядя ей в глаза, Юри поскрёб в затылке:
– Так зачем же тогда игровая команда, если потом отправляешься на игру в одиночку?
Прокравшись мимо распотрошённых грузовиков и разбитых грузовых палет, они остановились невдалеке от здания фабрики, выключили фонарик и спрятались за кабельной катушкой. Тишину нарушали только проезжавшие время от времени редкие машины.
– Я проберусь внутрь, а ты останешься здесь, в укрытии, – предложил Юри.
– Ну уж нет!
Джес встала и, слыша за спиной ворчание Юри, побежала к зданию. В конце концов, они не планировали ни на кого внезапно нападать. Если сестра Арвида здесь, пусть себе увидит их.
Крошащиеся бетонные ступени привели их на крытую погрузочную площадку. Видимо, раньше здесь загружались грузовики. Свет фонарика блуждал по кирпичной стене, облепленной разными бумажками. Какие-нибудь рабочие инструкции, предположила Джес и подошла ближе. Однако она ошиблась. Это были сплошь написанные от руки сообщения, причём почерк на них различался так же, как и то, чем их писали. Маленькие карандашные записки, написанные тонким грифелем, перекрывались большими постерами, исписанными печатными буквами. Наклеенные на стену куски картона, газетные страницы, салфетки из фастфуда – похоже, в ход шло всё, на чём можно писать. Джес посветила на одну записку, которая болталась на ниточке прямо перед ней.
Я тоскую не по солнечному свету, а по ночным звёздам.
Джес провела рукой по пожелтевшим листкам. Десятки посланий, порой корявые и неразборчивые.
Нет таких страданий, которых нельзя было бы усугубить.
Иногда изысканные и давностью всего несколько недель.
Стою во тьме и гляжу на свет, жажду надежды, но её нет.
Это что, лирика гулей?
– Джес, иди сюда! Думаю, ты была права.
Юри стоял перед громадной откатной дверью, через которую когда-то подавались товары для дальнейшей транспортировки, и показывал на ржавые ворота. Чтобы их разглядеть, Джес пришлось направить на них луч фонарика. На них явно в большой спешке неровными буквами была из баллончика
