и выстрелила в стоящее рядом дерево, чтобы тебя предупредить, и ты помчался прочь. На следующий день меня арестовали в городе.
Пока Элиза говорила, голос ее чуть подрагивал от гнева, и рука невольно тянулась к намотанным на запястье четкам, но в последний момент она одергивала себя.
Гаетан молчал, глаза его растерянно бегали по допросной, и он понимал, что этот кошмар, вопреки его самым смелым надеждам, только начался.
Вивьен Колер внушительно посмотрел на него.
– Знаешь ли, Базиль, вот таких историй я и видел, и слышал великое множество. Но за все годы своей службы в инквизиции так и не наблюдал, чтобы заяц под несуществующей луной обращался слугой дьявола.
– Она… ведьма, – упрямо выдавил Гаетан дрожащим голосом.
Вивьен качнул головой.
– А между тем она прошла проверку освященной водой, поклонилась алтарю, осенила себя крестным знаменем, обратилась в молитве к Отцу, Сыну и Святому Духу, побывала в храме и теперь носит освященные четки, – ухмыльнулся он. – И, если верить, что зайцы и впрямь могут обращаться демонами Преисподней, следует верить и в то, что освященная вода должна была ожечь ведьму, слова молитвы – свернуть или покрыть бубонами ее язык, а в храме ее и вовсе должна была поразить молния гнева Господнего. Однако ничего из этого не произошло. Утверждая, что она ведьма, связавшаяся с нечистым, ты сомневаешься в истинности Воли Господней.
Гаетан задрожал. Несколько мгновений он молчал, а затем вдруг поднял на Вивьена преисполненный злобы взгляд.
– Да ты сам, надо думать, положил на нее глаз, инквизитор! – обличительно воскликнул он, заставив Элизу тихо ахнуть. – О, я прекрасно вижу это в твоих глазах! Если ей и проходить проверку, так проведи испытание водой! Посмотрим, насколько ты сам тогда останешься хладнокровен! Эта проверка уж наверняка покажет, ведьма она или нет!
Элиза отступила на шаг, на секунду испугавшись, что Вивьен и впрямь может связать ее и утопить, тем самым доказав, что она невиновна, пусть эта истина и не принесет никому пользы. И в следующий миг, когда в глазах инквизитора загорелся огонь злости, страх ее лишь взметнулся пламенем.
– Испытание водой, говоришь? – тихим, ничего не выражающим голосом переспросил Вивьен. – Отличная, знаешь ли, мысль.
Элиза едва подавила желание рвануться прочь из камеры, когда Вивьен резко подался в сторону и подтолкнул к стулу арестанта глубокое корыто, заполненное тухло пахнущей водой, чуть расплескавшейся по полу от резкого толчка.
Гаетан изумленно распахнул глаза, но не успел толком понять, что происходит, когда Вивьен отстегнул ремень, сковывающий его корпус, а после освободил и руки, однако ноги все еще оставались прикованными к стулу.
– Боже, нет! – сообразив, что сейчас будет, воскликнул Гаетан, потянувшись руками к ножным ремням, однако Вивьен опередил его. Со всей силы дернув проповедника наверх, он заставил его встать и тут же толкнул на пол. Привязанные к ножкам стула лодыжки напряглись и, похоже, натянутые сухожилия успели порваться на миг раньше, чем под весом грузного тела надорвались удерживавшие его ремни.
Допросную комнату всего на мгновение затопил крик боли, тут же заглохший, когда голова Базиля Гаетана приземлилась в корыто с затхлой водой. Вивьен ухватил одну из бьющихся над попытками встать рук проповедника и резко завел ее за спину до хруста сустава, второй рукой вдавив его голову в корыто.
Для Элизы время этой страшной процедуры растянулось на одну жуткую, но сладко-мстительную вечность. Она наблюдала за тем, как тело проповедника дергалось и извивалось в болезненных попытках вырваться. А затем оно сильно вздрогнуло несколько раз и замерло. Вивьен не отпустил его сразу, а подержал в корыте еще около минуты. Вид у него при этом был почти безумный, но движения – вплоть до дыхания – выглядели на удивление сосредоточенными.
Удостоверившись, что проповедник умер, он поднялся, небрежно отряхнул сутану, вытащил обмякшее тело из воды и с трудом перевернул его на живот. Без сомнения, жизни в нем уже не осталось.
Тяжело дыша, Вивьен повернулся к Элизе, не зная, что сейчас найдет в ее глазах. Он никогда прежде не давал своей злости зайти так далеко на допросах, поэтому не знал, не напугает ли Элизу такой поступок. Однако страха в ее глазах Вивьен не увидел. Элиза смотрела на него почти так же, как смотрела в день их первой встречи, когда поняла, что никто не собирается подвергать ее допросу.
– Твой обидчик мертв, – зачем-то возвестил Вивьен, переведя дыхание.
Ничего не сказав в ответ, Элиза приблизилась и прильнула к нему в осторожном объятии. В его поступке лесная язычница увидела лишь то, что он восстановил ее доброе имя.
‡ 7 ‡
Судья Лоран пристально вгляделся в лица стоявших перед ним инквизиторов, словно пытался в их молчании прочесть ответы на свои вопросы. Через несколько мгновений он потер узкую переносицу и провел пальцами по спавшей на лицо пряди русых волос с легкой проседью на висках.
Кантильену Лорану было сорок три года, и вот уже почти десять лет он с завидной периодичностью вызывал к себе двух инквизиторов, которых взял на службу из доминиканского аббатства Сент-Уэн. Они были двумя сорванцами, которым часто перепадало за непослушание. И, говоря по чести, судья Лоран с каждым разом все лучше понимал, почему им постоянно доставалось от аббата Лебо. Тем не менее, он считал их ценными людьми и на многое закрывал глаза, когда дело касалось этих двоих – особенно после успешного задания по проверке чумных монастырей девять лет назад.
Однако судья Лоран считал своим долгом поддерживать дисциплину и строгость в отношении своих подчиненных, в особенности когда дело касалось погибших арестантов. Ему придется объясняться с представителями светских властей – а возможно, отчитываться перед самим архиепископом де Флавакуром – и делать все возможное, чтобы это мелкое происшествие не бросило тень на и без того запятнанную репутацию руанского отделение инквизиции. Посему, снова окинув Цирона и Колера пристальным взглядом, Кантильен Лоран сосредоточил свое внимание на последнем и вздохнул.
– Давай-ка еще раз и поподробнее, Вивьен. Что значит «покончил с собой на допросе»? Больше всего меня волнует то, как вы двое, – он ожег своих подчиненных недовольным взглядом, – допустили подобное.
Услышав «вы двое», Ренар укоризненно покосился на Вивьена, но тот проигнорировал его взгляд и обратился к судье инквизиции:
– Мы предполагали, что этот допрос будет простым, Ваше Преосвященство. Гаетан был обычным уличным мошенником. Его вообще изначально не предполагалось отправлять на дознание к нам, но, – Вивьен развел руками, – от него услышали некие – я цитирую – «нехристианские речи»,
