Поппи:
— А теперь ты напиши. Такими же большими буквами, как и я.
Я:
— А если миссис Боннер увидит?
Поппи:
— Не увидит. Я папкой закрою.
Поппи прикрыла меня своей папкой, пока я писал. Этот «Типпекс» вдыхать нельзя, яд потому что, как и химический карандаш. Кисточка совсем крошечная, удобно писать, выходит мелко и аккуратно. А высохнет, фиг сотрешь. Клево. Хоть бы целый свет увидел. Только пока замазка не подсохла, надо помалкивать.
Х.О. + П.М.
Е.С.В.Р.П.
Что она написала, то и я, только поставил свои буквы впереди, Х.О. вместо П.М. До конца урока я прикрывал надпись пеналом, а когда уходил из кабинета, прочел еще раз. Зверски круто получилось. Сообщение особой важности. Поппи явно тоже так думала, улыбалась от уха до уха. Теперь любой, кто сядет за мою парту, узнает, что я и Поппи принадлежим друг другу И это уже не отменить. Типа поженились. Даже лучше, потому что обошлось без секса.
Когда женишься, вся семья, твои мама и папа и ее мама и папа поджидают у дверей комнаты для секса. Муж и жена туда заходят и делают там это. А выйти могут только после того, как сделают. А как сделали, то становятся мужем и женой перед Господом и во веки веков. И тогда можно начинать праздновать. Но если из женской «тото» не выпрыгнет рыбка, значит, жена уже занималась этим с другим парнем. Выходит, она порченая, жениться на ней нельзя и следует вернуть обратно к ее родным. Это очень кстати, если девчонка уродина, но плохо, если она красотка и ты хочешь оставить ее у себя.
Коннор Грин:
— Я как-то смотрел видео, где женщина трахается с собакой. Думаю, это немецкая овчарка была. В твоей стране можно трахаться с собаками?
Я:
— Трахаться с любым животным — грех, все равно, собака это, цыпленок или червяк. За это Бог лишит тебя глаз.
Коннор Грин:
— А трахаться с малышней? Наверное, это еще хуже. Что Бог тебе сделает, если потрахаешься с малышней?
Я:
— Тогда Бог нашлет на тебя мерзкую болезнь. С тебя облезет кожа, мозги закипят, глаза выскочат и покатятся по земле, а кишки вылезут через задницу.
Дин:
— Класс!
Одна малахольная девчонка боится всего на свете словно крольчонок, потому что дед ее трахает. Это Дин сказал. Она живет с дедушкой, и тот трахает ее с утра до вечера. Поэтому она ходит как-то криво и пугливая как кролик.
Я:
— А что она маме не расскажет?
Дин:
— Мама у нее умерла. Остались только девчонка и дед.
Я:
— В полицию бы сообщила.
Дин:
— Тогда деда заберут и ей негде будет жить.
Мне стало жалко малахольную.
«Пусть тогда живет со мной», — чуть было не сказал я, но вовремя прикусил язык. Еще подумают, что я в нее втрескался.
Коннор Грин:
— Некоторые трахают дырку в стене. Просверлят стену и суют свой хрен в дыру. В туалете.
Чесслово, не верю я в такое! Чокнуться можно. Ну кто может вообразить, что дырка в стене — это женщина! Правда, по другую сторону стены, может, леди сидит. Видит, из дырки шишка высунулась, и сразу целовать ее начинает.
Я:
— А зачем вообще стена?
Коннор Грин:
— Чтобы они друг друга не видели.
Я:
— Почему? Они уроды?
Коннор Грин:
— Ну да.
Я:
— Тогда зачем они трахаются друг с другом? Трахались бы со стеной.
Дин:
— Ну они же не хотят, чтобы люди подумали, что они извращенцы какие.
Поппи этому Коннору Грину и одной груди не показала бы. Она считает его полным дауном, а дауны девчонкам не нравятся. Думаю, Коннор Грин вообще никаких титек не видел. Спорим на миллион фунтов.
Некоторые мочатся на лестнице, за миллион миль можно унюхать. Надо ступать осторожно, чтобы не вляпаться в лужу. Если прыгаешь в нормальную лужу, то просто дебил, а если скачешь по ссакам, — значит, сам ссыкло.
Если наступишь на иглу от шприца и она проткнет кожу, подцепишь СПИД. Надо уметь двигаться очень-очень быстро, но все время смотреть под ноги. Это очень трудно. Пусть это будет моим следующим супергеройским даром.
В лифте теперь не поездишь. Лично я больше в него не войду. А все Куряга Лил. Я слишком поздно ее заметил, дверь уже закрылась, а старуха торчала у меня за спиной. Пока ехали наверх, она не сводила с меня своих чокнутых белесых глаз. Убить меня хотела, точно. Она ведь считает, что это я в нее мячом попал.
А на самом деле не я, а Джордан. Примаячилось ей, что это я. Я по мячу даже не бил, только паса ждал.
Лифт остановился.
Куряга Лил:
— Мать-твою-блядь!
Все, думаю, конец мне. Хорошо, лифт опять поехал. Ложная тревога. А то она бы меня чуть когтем царапнула, и — готово дело, яд в организме. Лишился бы чувств, а она меня на куски и в пирог. Я уж хотел извиниться, да слова не выговаривались. Паралич напал. Жохан такой. Нащупал в кармане зуб крокодила и помолился.
Лифт тащился и тащился. В животе у меня заледенело. Я чувствовал на себе взгляд голубых злющих глаз Куряги Лил. Оглянусь — плюнет мне в лицо ядовитой слюной и утащит к себе в берлогу Ужасно не хочется умирать.
Лифт опять встал.
Я:
— Мать-твою-блядь!
Богом клянусь, какое же это было облегчение, когда двери разъехались! Куряга Лил вышла. Я посмотрел ей вслед, вдруг оглянется, но она не повернула головы. Тут дверь закрылась, и я запустил дробь дятла. Воздал тем хвалу Господу и всем ангелам его. Конец был близок! С сегодняшнего дня ноги моей в лифте не будет! Только лестница, там хоть безопасно! А если бежать быстро, вонь за тобой не угонится.
Если диктор лондонских новостей делает серьезную рожу, значит, надо слушать. Тут все без обмана. Если сообщает про мертвого пацана, значит, ему тоже его жалко. Прямо видно, как диктор его любит. А твой долг слушать внимательно. Лидия тоже так думает. Даже попросила меня сделать погромче.
Диктор:
— Сегодня ровно четыре месяца со дня гибели возле ресторана быстрого питания еще одной жертвы поножовщины, эпидемией захлестнувшей столицу В страхе перед преступниками лица, обладающие ценной информацией, так и не обратились в полицию. Сегодня мы задаемся вопросом: что может разрушить стену молчания и развязать людям язык? Мы хотим услышать ваше мнение. Номера телефонов вы видите на своем экране.
Я:
— Надо назначить награду. Купить людям то, чего они хотят больше всего на свете. Тогда они заговорят. Например, новый велосипед или кучу фейерверков. А если любимая вещь у человека уже есть, он будет только рад и больше уже не пойдет убивать. Подумали бы об этом.
Лидия:
— И кто им все это купит?
Я:
— Королева. У нее куча денег. Они ей даже ни к чему, она ведь старая совсем.
Лидия:
— Так напиши королеве, попроси новый велосипед. Увидишь, что она скажет.
Я:
— И напишу. Отправлю мэйл. И попрошу, чтобы сменила лицо. Старое очень уж страшное.
Лидия:
— Хорош выделываться. Попроси лучше новые мозги для себя. Твои совсем размягчились.
Я:
— Или новый зад для тебя. Твой совсем растолстел. Как баобаб стал.
Лидия:
— А у тебя вместо башки типа толчок.
Я:
— А у тебя даже и не типа. Толчок и есть. И воняет какашками.
Я подождал, что Лидия на это скажет, но она смотрела на фото мертвого пацана в телевизоре. И лицо у нее такое грустное, будто они были знакомы. Я-то хоть немножко его знал, не то что она.
Я:
— Взасос не поцелуешь, он в могиле.
Лидия:
— Включи мозг! У меня и в мыслях такого не было. Ты такой отстой, ужас один!
Парню даже повезло. Один поцелуйчик Лидии — и все дурацкие микробы на свете, считай, твои.
Интересно, а на что все-таки похожи небеса? Они что же, одни и те же для взрослых и для детей? Типа кто-то и там говорит тебе завязывать с футболом, а то уже совсем темно? Мертвый пацан умел обращаться с мячом, отдавать пас пяткой, чеканить до кучи времени, подавать угловые и даже играть головой. А есть на небесах собаки вроде Эшафотки, которые больше всего любят хватать мячик? Было бы прикольно. Надеюсь, на небесах все животные умеют говорить, там не надо ломать голову, что им приятно, а что нет. Конечно, по глазам можно угадать, но только у зверей побольше, не у голубей или мух. Они всегда такие грустные.
Диктор:
— Это все, что мы хотели вам сказать. Доброй ночи!
Я:
— Доброй ночи!
Я всегда отвечаю. А что такого? Надо быть вежливым.
Лидия:
— Он не к тебе обращается!
Я:
— Нет, ко мне. Прямо на меня смотрит.
Лидия:
— Но он же тебя не видит. Даже не знает, что ты здесь.
Я:
— Понимаю. Не дурак.
Вечно Лидия лезет! Ясно, что диктор меня не видит. Но он говорит со мной. По телефону ты тоже не видишь собеседника, и что? Все по справедливости. Я ответил на его любезные слова. Ничто не дается так дешево, как вежливость, говорит мама. Лидия все-таки тупица.
