знания, а у графини была одна из самых лучших библиотек в Западной Европе, да и Востока, тоже. Потом меня это затянуло. Затянуло так глубоко, что я, уже будучи подготовленным физически к спартанскому образу жизни за эти годы, отпускал себе на сон только по пять часов в сутки ежедневно и мой организм привык к этому. Мне так много хотелось освоить, постигнуть! Меня несло с бешенной скоростью. Вскоре, у меня появилось еще два учителя и один из них подсказал мне, что, если только уделять внимание развитию мозга, наоборот возможно деградировать физически. И, право же, хорошая физическая нагрузка, в учебе только помогает. Я стал совмещать, со мной это делал и сам учитель. Через пять лет, я увлекся искусством ниндзя и масляной борьбой. Учителя ко мне приставлялись самые лучшие, и дорогие, этим я обязан графине. Я всем ей обязан.
Ани отвернулась. Ей, почему то, после этих слов, стало не комфортно. При сравнении с графиней фон Газейштард, она проигрывала ей в той значимости, в жизни Войцеховского, которой смогла стать для него. Она же только доставляет ему большие хлопоты, из-за неё он рисковал жизнью.
Войцеховский понял её мимолетное состояние и не стал щадить. — Я на половину турок, любимая моя. Зов крови трудно побороть в себе. Я признаю свободу выбора только для мужчин. Это в их природе.
— Артур. У меня в Будапеште большое предприятие и еще ко всему этому, дом и диплом медика. Уже поздно выпрямлять мой позвоночник. Не ломай меня, пожалуйста, я так хочу, чтобы между нами не было ни недомолвок, ни разногласий!
— Ани, диплом медика пригодиться, когда ты будешь ухаживать за нашими детьми, а вопросы бизнеса я возьму в свои руки.
— О, Артур, если вы возьмете вопросы бизнеса в свои руки, я вам буду только благодарна. Но, я никогда не обижу господина Бугатти, если замечу, что это ему не нравиться. Я слишком ценю этого человека.
— На здоровье — усмехнулся Войцеховский. — Если бизнесом будет заниматься мужчина, я даже не посмотрю в сторону твоего предприятия. Лишь бы ты была спокойна и свободна для меня всегда.
— О! Артур. Что значит моя свобода в вашем понимании? Я вот беспокоюсь, о том, чтобы меня не съедала постоянная ревность, ты же не начнешь давать мне повод об этом беспокоиться, «желанный мужчина для всех женщин», ведь у вас такая скверная репутация, мой дорогой.
— Ани, ну ты же собираешься все делать как я люблю.
— Да.
— Тогда закрой дверь — произнес он и до неё только через несколько минут дошел смысл этих слов.
В дороге, она не спрашивала его о будущем, как он его видит, но определенности ей очень хотелось.
В Польше они сделали для себя отдых и там же Ани сменила свой гардероб и навестила цирюльника, который осторожно поинтересовался:
— Зачем такая красивая женщина так странно обстригла свои белокурые волосы? Она, конечно же, лгала как гимназистка, но мастер оказался на редкость, чудотворцем, и её короткие вьющиеся волосы настолько эффектно стали обрамлять её бледное лицо с впалыми щеками, что гости Варшавской центральной гостиницы, засматривались ей вслед, решая перенять этот стиль — изящной пацанки. Под стать обретенному стилю, она и ощущала себя также. Она даже пожалела, что купила себе платье, в женских брюках она выглядела бы естественнее.
Войцеховский был умен. Конечно же, бежала Ани из тюрьмы без копейки в кармане. А посещая модные Варшавские магазины, ей очень хотелось вернуться домой с подарками, но просить о дополнительных расходах своего спутника она не решалась. Но, так, между прочим, как и многое из того, что он обычно делал, он сам предложил ей это.
И все оставшееся время, до вечера, ему пришлось пропасть в салонах дорогих вещей, ибо она выбирала все самое лучшее, пересмотреть хотелось многое и выбор был шикарный, и только сейчас у неё на щеках разыгрался румянец.
Поздно вечером, они ужинали в ресторане гостиницы и она чувствовала огромную усталость, так как силы только лишь теперь стали нарастать, растраченные в тюрьме. Артур заказал билеты до Будапешта через портье и оставил её одну, отправившись в бильярдную, после ужина.
Легкое недоумение охватило её в этот вечер, так как она чувствовала, что самыми приятными мгновениями для них были те, когда они оставались совершенно одни, но …он отправился играть в бильярд и она не смогла найти этому своих объяснений.
Долго она ворочалась на широкой кровати, ощущая приятное шуршание выбеленной накрахмаленной простыни и ласковость шелкового одеяла. Какой он непредсказуемый?! расстраивалась она в своих размышлениях и старалась переключиться на что-то более приятное. И когда сон сморил её, его в апартаментах еще не было.
Утром проснувшись, она ощутила рядом его теплое дыхание, он спал на животе, отвернувшись в сторону. Но, как только она сделала потуги выскользнуть из-под одеяла и отправиться в ванную комнату, он обернулся, успев ухватить её за руку. Оказывается, он так чутко спал. Она мотивировала на свежую голову с утра это так же его жизненной мудростью. Видя, какая вечером она уставшая и еще очень слабая, он дал её телу отдых, восполнив свое физическое желание утром. Ну, несомненно, находясь рядом с таким великолепно сложенным телом, желание возникало только лишь уже при виде его. Ани завидовала сама себе.
Через два дня они были в Будапеште. Он шел с ней, к ней домой и она не чувствовала земли под ногами. Крепко вцепившись в его локоть, желая тем самым придать всему большей естественности. Ведь, она спешила в свой дом, а для него он был чужим. Но она желала сделать в нем хозяином его и только его.
Подойдя к ограде, у неё перехватило дыхание. Куда податься вначале? Дома только Дора, в конюшне её дорогой Ангел. Ах. Да. Ей нужно ввести в этот дом нового его хозяина, потом, потом она сразу отправиться к коню.
Дора на крыльце расплакалась. Войцеховский не стал церемонничать и уверенно прошел в гостиную. Походив по покоям, чтобы сориентироваться с обстановкой, он развалился в кресле у окна во всю высоту первого этажа и закурил сигару.
Ани, успокоив свою домоправительницу, и чмокнув в лоб, спокойно ко всему относящегося мужчину, побежала в конюшню.
