Пожалуй, только с Вильфом занятия наиболее плодотворны: я на удивление ловко метаю легкие топорики в мишень. И рублю головы петухам в курятнике. Целую неделю мне удается избегать это сомнительное удовольствие, но Айн нужна птица на кухне, а Вильф убеждает меня в необходимости подобного навыка. Случись что (нападут на нас орки или с эльфами будет заварушка), я должна быть готова отнять жизнь, не задумываясь и не оглядываясь. Тот момент с убийством волколака пусть и добавил мне веса в гномьем обществе, но был случайностью. И хотя я не очень-то верю Вильфу, как работа палачом поможет мне в стрессовой ситуации, я подчиняюсь, скрепя сердцем и откинув подальше сопереживания курам.
Это способ добычи пропитания, я должна отрабатывать свой хлеб – таким постулатом я успокаиваю свою совесть…
***
Морщусь от противного запаха ошпаренных кипятком куриных перьев и принимаю от Вильфа новую тушку. Осталось немного – и наше с ним наказание будет исполненным. Что делают с провинившимися принцессами в сказках и фильмах? Запирают в башнях, бросают в темницы. Нас же с Вильфом заставляют чистить конюшни и ощипывать кур. Чертовых кур, от которых меня уже тошнит. Чтобы я когда-нибудь еще ела куриное мясо? Да ни в жизнь! Теперь при виде этих пернатых буду вспоминать их отрубленные головы да скрюченные когтистые лапы. И липкую мерзкую кожу в пеньках от не опаленных перьев. Занятие для знатной дамы, м-да… Боюсь представить, какие «развлечения» придумал бы Дрейвн, живи я с ним, а не с кланом Хардлейм.
А виноват во всем Вильф: его длинный язык и страсть к розыгрышам. Мы (я невольный участник его проделок) вконец злим Айн, и она ссылает нас на каторгу.
Сначала гном, наблюдая, с каким аппетитом я поглощаю хрустящее мясо на шпажках, заявляет, что это жареные мыши. Я со стыдом ретируюсь с общей вечерней трапезы, зажимая руками рот, и, конечно, оставляю все съеденное ранее за первой же колонной на выходе из главного зала. Кто бы знал, что Айн весь день стояла у плиты, готовя свое коронное блюдо из свинины. Маленькие кусочки, почти шашлык… Да и я весь день шагала с Кейлом по лесу, выслеживая дичь, и не видела, что готовится на кухне.
Потом Вильф, как обычно, учит меня метать топоры, а когда устаю, всучивает мне точильный камень, показав, как правильно обрабатывать лезвие. Сам он тем временем притаскивает корзину с яйцами и устраивает побоище с тройняшками Кейла. Мальчишкам быстро надоедает обстреливать дядю и друг друга, и они находят новую жертву в моем лице. Не поддаваться же им, в конце концов… Нас, изгвазданных с ног до головы сыновей и двух более старших дураков, застает Айн. И ни у меня, ни у Вильфа не откладывается в голове, что это перевод продуктов накануне ярмарки.
Вишенка на торте – убийство. Да, настоящее убийство целого кувшина отменного эльфийского вина. Кейл как-то отмечает, что у меня беда со стрельбой по движущимся предметам. Это правда. Как ни странно, Вильф для меня лучший учитель, чем его старшие кузены, или просто меч и лук – не моё. И через день после яичного побоища гном ведет меня на нижний уровень пещер, где размещены склады с никому не нужным хламом.
Мы располагаемся в помещении со старыми бочками, и Вильф катает их пинками из стороны в сторону, заставляя меня кидаться в них топорами по его команде. Не самая быстрая цель, но отличная мишень для начинающего. По закону подлости Айн спускается в погреб за вином. Она идет на звук, посмотреть, что там за грохот, и выскакивает прямо на нас в тот самый момент, когда Вильф орет «Давай!» – и катит бочку в мою сторону. Итог: испуганная и вопящая на полу женщина, разбитый кувшин с драгоценной жидкостью и бархатное платье, пригвожденное топором к бочонку.
Обижаться на Вильфа бессмысленно. Он делает бо́льшую часть работы, развлекая меня забавными историями из жизни. За три дня монотонного труда я узнаю от него больше, чем от Овы за месяц. Он такой же болтун, язык как помело. Эти двое – идеальная пара.
Вильф умело переводит беседу на другую тему, когда я заговариваю о девушке, и я больше не пристаю к нему с этим вопросом. Ова было заглядывает к нам в курятник, скрывая ревность под благовидным предлогом принести воды «осужденным», но быстро сбегает от предложения нам помочь. Конечно, кур щипать – не барское это дело…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лето в Тривинде сухое и жаркое. Благодать находиться в такое пекло в подземельях горной гряды, но птицу содержат на воле – в просторных вольерах на поверхности гор. Нам с Вильфом достаются все «прелести» зноя: от пота до жажды и общей усталости. В тени от навеса разве что голову не печет. С утра и до вечера я мечтаю, как окунусь в ледяную воду в своей ванной комнате.
Не зря летние празднества, славящие божеств, хотя и отмечают повсеместно, у гномов проходят с наибольшим размахом. Куда лучше веселиться в прохладных пещерах, чем париться под раскалённым светилом. В Леорух скоро съедутся все сливки местного общества, включая людей, эльфов и даже орков.
Последних видеть мало кто хочет, но не принять послов – возобновить войну. Брэди злится на Дрейвна, что тот пускает вражеских шпионов (именно так он думает о прибывающей делегации от Пожирателей) в сердце Лауритха. Я же с предвкушением и дрожью жду представителей всех рас. Одних – из-за естественного интереса к новым видам: настолько ли страшные орки, как мне рисует воображение, так ли прекрасны эльфы, как в экранизациях фэнтези. Других, «человеков», – из-за возможного разочарования в них. Далеко не все из них «свежие» пришлецы, как я, со схожим менталитетом и взглядами на многие вещи.
Основная часть людей в Тривинде, как говорят мне гномы, – потомки попаданцев уже в нескольких поколениях, впитавшие в себя дух и уклад нового мира. Александр – яркое тому подтверждение. Типичный дикарь с патриархальными замашками. Неспроста я получила тот медальон, и Древо закинуло меня во владения гномов. Именно здесь, в катакомбах, царит равноправие в почти привычном для меня смысле. Бабуля знала, что делает, отдавая меня под защиту подземного короля. И если бы не куры… было бы даже легко и беззаботно. Остальные «повинности» мне только на пользу.
Недостатка солнечного света я не испытываю даже до наказания, и все мои еще месяц назад еле заметные веснушки яркой россыпью украшают щеки и нос. Всему виной братья и их тренировки на свежем воздухе: беготня по горам, с их точки зрения, придает больше сил и выносливости, чем в темных галереях. Помимо новых ссадин и синяков в подарок я получаю легкий золотистый загар. Сомнительное украшение для знатной гномихи, да еще накануне всеобщей ярмарки, и Айн сокрушенно вздыхает о моей былой аристократичной бледности. Ей хочется, чтобы подопечная блеснула на заключительном пиршестве в новом роскошном платье, которое она шьет специально для этого случая.
У Айн старые счеты с эльфами, вернее, с их необыкновенной портнихой, и гномиха рассчитывает взять реванш искусным шитьем и безупречной моделью в моем лице. К чему лукавить – на мне ее изделие будет смотреться куда лучше, чем на той же Ове. Если сравнивать маленький народ с эльфийками, конечно. Вильф же осмеливается озвучить невестке общее мнение братьев насчет этой затеи, что соревноваться с колдунами и магами – все равно что плевать против ветра. Пожалуй, именно с этих слов и начинается наша с гномом опала. И я не знаю, стоит ли идти к Айн после всего на заключительную примерку, завершит ли она работу для чокнутой человечки, однако эта демонстрация мастерства нужна ей больше, чем мне.
– Знаешь, чему мы тебя не научили? – спрашивает Вильф и смеется над тем, как я закатываю глаза. Еще одна наша выходка – и Брэди того и гляди разудочерит меня, отправив к оркам.
Гном швыряет наполовину ощипанную курицу в котел с кипятком, подходит ко мне, упирает правую руку в бок, отставляя в сторону локоть. Знаю этот жест: так приглашают здесь на танец кавалеры своих дам. Каждый вечер после ужина гномы устраивают энергичные пляски. Движения несложные, напоминают нашу польку. В первые же дни я говорю, что не люблю танцы, и гномы не настаивают, не зовут меня присоединиться, побаиваясь Брэди. На самом деле я еле высиживаю до конца трапезы, борясь со сном да и стесняясь нового окружения поначалу.
