колледже такие условия? Проживание, кормежка, стипендия, на которую худо-бедно можно жить? А, дрищ? Да потому что по выпуску, рано или поздно, тебя сожрет Идолище, придурок! Манал я такую жизнь, а тут предложили денег нормально. Чтобы свалить и жить спокойно. Ну, извиняй, Настюх, ты — товар!
— Козлина!
Настю затрясло. Я еще ближе подошел к Карпову. Тот смотрел на Настю, мне показалось с сожалением. Вот только о чем сожалел Карпян: о своем поступке, чуть не стоившим девушке жизни, или о сорванной сделке?
Я сделал еще несколько шагов. Метров семь-восемь между нами. Один рывок и все, Карпян уже точно не встретиться ни с одним Идолищем.
— Вали отсюда Карпян! Я сейчас ничего не могу тебе сделать, да и могла бы не сделала. Вали, сука!
Вот уж ни фига подобного! Собрав остатки сил, я рванулся вперед. Мощь уже жгла ладонь. Сияющий гудящий жгут рванулся вперед и снес голову Карпяну. Мы рухнули одновременно, Карпян, потому что без головы трудно стоять, я, потому что не держали ноги.
Лежа на земле, я слышал, как рыдает Настя. Сначала хотел прикрикнуть на нее, нечего плакать по такому ничтожеству, как Карпов. Или ей «игры» усача понравились? Но потом понял, не по Карпову она плачет. По своей привычной жизни, где были друзья, совместные планы, разговоры, шуточки и приколы для своих. Все это разбилось о черный мешок на голове и стол, с сияющими хирургической чистотой, орудиями пыток.
Собравшись с мыслями, я спросил:
— Насть, а, что Карпов говорил, про Идолищ, про то, что нас обязательно сожрут, это правда?
Успокоившись, девушка ответила:
— Карпян паникер по жизни, он в колледж уже с такими мыслями пришел, что Идолище обязательно до него доберется. А так, да, работа опасная, но и платят за нее неплохо. Да и возвращаются ауксиларии к мирной жизни не так уж редко, вон, хотя бы на нашего тренера посмотри.
— А он был ауксиларием?
— Был. Да и выбора у нас нет.
— Как это?
— Если ты одаренный, у тебя одна дорога — в ауксиларии.
— А если не хочешь, или исключили там.
— Либо криминал, либо будешь тем же ауксиларием, только без всех плюшек, или нищета. Кто возьмет на работу человека, способного убить его, практически голыми руками. Ты спрашиваешь, будто не с нашей планеты
Ну, да, верно. Я, уже в который раз, собрался с силами, встал. Подошел к мотоциклу. Уселся на него, запустил двигатель. Не знаю, что там у Карпова не получалось, наверное, просто не умел с мототехникой обращаться.
Настя уселась сзади, и мы доехали по грунтовке до трассы.
— Слезай! — скомандовал я.
— Ты чего?
— Телефон с тобой?
— Да.
— Надо, чтобы все правдоподобно было, ну, как можно более правдоподобно. Я понимаю, ты устала, ранена и испугана. Но дай мне, хотя бы полчаса. Потом позвонишь в полицию. И скажешь, как мы с тобой договаривались.
— Да ты с ума сошел, я не останусь здесь одна!
— Послушай, Кир по любому уже рассказал полиции, что тебя похитили, если я окажусь здесь, вместе с тобой и краденым мотоциклом, у меня будут проблемы. Прошу тебя, сделай, как я тебе говорю.
— Х-хорошо.
Настя слезла с сиденья. Мне не хотелось ее оставлять. Это ведь и вправду, как-то бесчеловечно. Но и принимать на себя все грехи банды Карпяна, и усача-патриция, не хотелось. Да и мой уровень Легионера, который никоим образом не должен быть у простолюдина, тоже не хотелось, чтобы о нем прознали. А то отправят на исследования. Разобраться, как это студент-первокурсник завладел уровнем патриция. Нет, спасибо, мне рабства в «Старт-Техе» хватило с излишком.
— Все будет хорошо, — сказал я Насте.
Мотор взревел, и я помчался по трассе в сторону Москвы.
* * *
На окраине города мотоцикл я бросил, постаравшись стереть с него все отпечатки. Боюсь, что все эти действия окажутся бесполезны. Хоть здесь, хоть в доме в Сутеневке. Но, как знать. Двинул к колледжу. Сначала хотел пройти по той же улице, где я оставил Кира. Но еще издалека заметил полицейские мигалки и дал значительный крюк, чтобы случайно не столкнуться с представителями закона.
К общаге я подошел уже в четвертом часу. Центральный вход оказался открыт, а на посту никого не было. Дежурная, видать, спит себе спокойно в комнатушке, рядом с постом. Я осторожно проскользнул мимо и двинулся к комнате, молясь, чтобы никому из студентов не приспичило сходить в санузел. Открыв замок, юркнул внутрь.
Снял и осмотрел одежду. На удивление, крови на ней не было, или я ее просто не разглядел. Грязная, правда, будто я по земле валялся. А я, собственно, этим и занимался. Сунул ее в шкаф, упал на постель. Думал, не смогу заснуть, из-за тревоги за Кира и Настю. Но не успел я подумать о друзьях, как провалился в черное небытие.
— Вот он, не просыпается, с девяти часов стараюсь разбудить, все бесполезно.
Голос доносился издалека.
— А что ж вы сразу-то ко мне не обратились?
Другой голос. Вроде женский.
— Так, думал, пьяный может, вчера ж выходной был. Кто их знает, они же у нас всего-то две недели.
— Ну, вы, Яков Вениаминович, даете. Человеку плохо, может быть ему помощь медицинская нужна. А вы? Вон, смотрите, это что кровь, на подушке?
— Ох, же мать!
Кровь? Какая еще кровь? Я ведь ночью все осмотрел, не было ничего! Зашевелился, открыл глаза.
— О, живой! Ну, физкультурник напугал нас! Ну, раз живой оставляю его вам, Ольга Андреевна, посмотрите чего там с ним.
— Уж спасибо, Яков Вениаминович.
Женский голос засочился ядом при этих словах.
Я повернулся. Ох ты ж, чуть сознание от боли не потерял! Бок болел страшно, на голове что-то саднило. Каждая мышца переполнялась острой, едва переносимой болью. Казалось, даже на пальцах.
Рядом со мной сидела женщина в белом халате и очках.
— Шелестов, так ведь?
— Да, — прохрипел я.
— Как вы себя чувствуете?
— Скверно.
— Что случилось? У вас кровь на голове!
Что случилась, милая женщина, вам знать не стоит. А вот, что вам сказать, тут подумать надо.
— Можно воды?
Женщина поднялась, оглядела комнату. Затем увидев бутылку минералки на столе, налила в стакан и подала мне. Пока я пил, вспомнилось, что когда я возвращался домой, то спускался по довольно крутой лестнице в небольшом сквере, недалеко от колледжа. Ну, пожалуй, пойдет, в качестве объяснений.
— Вчера возвращался с концерта, с лестницы упал. Та, что в сквере. Вроде, как сознание потерял. Очнулся от холода. Пришел домой, лег спать.
— Сознание потеряли?
— Вроде
