Но это всё же жетон ополченца, жетон Стража. А я собираюсь достать Флаг Сотни Убийств. И не просто достать...
Осознав, что я лишь пытаюсь оттянуть время, резко опустил руку на кисет. Миг и слева от меня в камень утёса вонзился Флаг.
Ничего.
Ничего не произошло.
Выждав ещё вдох, я негромко произнёс:
— Призываю.
Полотнище хлопнуло, расправляясь на невидимом ветру, засочилось тьмой, из которой соткался Призрак.
Соткался и замер передо мной, не торопясь исчезать, расплываться дымом или страдать оттого, что вокруг жетон Стража.
Понять бы ещё, действительно передо мной мой Призрак или лишь его копия?
И есть ли для меня разница?
Лицо то же самое, что я помню. Детали ставшего чётким доспеха тоже. Правда, их всё так же мало. Да и защищают ли они его тело или это лишь образ из памяти Призрака?
Осознав, что тяну время в пустых размышлениях, перешёл к проверке:
— Ты понимаешь меня?
Призрак кивнул.
Я уточнил:
— Ты помнишь, как мы сражались раньше?
Дарс его побери, я отчётливо видел, как у Призрака дёрнулись брови в удивлённом жесте. За мгновение до того, как он кивнул мне.
Во всяком случае, он точно гораздо умней тех сектантов, с которыми я могу здесь сражаться. Всё, что они могут, это невозмутимо стоять до мгновения начала схватки. А затем биться, издавая самое большее ругательства и проклятия.
— Ты умеешь играть на цине?
Призрак не торопился отвечать на этот вопрос. Затем поднял руку и обвёл своё лицо.
Не поняв, я переспросил:
— Что?
Сначала он повторил свой жест, а затем...
А затем медленно принялся меняться.
Крупный, широкоплечий мужчина передо мной истаивал, становился ниже ростом, уже в плечах. А ещё светлел.
Через десять вдохов на меня глядела девушка. Незнакомая. Точно не та, что когда-то уже занимала место Призрака и ослушалась моего приказа. Не та, которую я сжимал за горло и угрожал развеять.
Мы так и стояли друг напротив друга, пока девушка-призрак не подняла руки, всё так же медленно и осторожно и не провела ими в воздухе. Явно изображая игру на цине.
А в моей голове наконец появились хоть какие-то мысли.
Очнувшись от наваждения, я достал цинь и передал его... Кому? Как мне различать тех, кто составляет моего Призрака? Музыкантке?
Не подозревая о моих проблемах, она уселась на землю, скрестив ноги и положив на них тело циня. Оглядела его. Тронула струны.
А затем подтянула три из них.
Поняв, что я позабыл дышать, поражённо выдохнул. А Музыкантка начала мелодию. Тягучую, медленную. И не очень подходящую ни к тому, что я задумал, ни к моему настроению, которое всё ещё кипело во мне под удивлением происходящему.
Поэтому я спросил:
— А что-нибудь быстрое, ритмичное ты можешь?
Вместо ответа её пальцы замелькали над цинем, в одно мгновение сменив мелодию.
А я растянул губы в улыбке, вызывая из недр жетона первого противника. Сектанта-Мастера.
Крушитель метнулся навстречу алым всполохам, разрушил их, вплетая этот звон в мелодию, а затем добавляя к ней и перестук стали.
Да, это именно то, о чём я и думал.
Именно то, что нужно.
Честно говоря, идущие крепче, чем остальные люди. Это было справедливо в песках Пустоши, когда всей разницы между жителями деревни было самое большее пять звёзд Закалки. Это справедливо и для Воинов, и для Мастеров. Мне уже давно не нужно есть столько, сколько я ел в Пустоши. Сейчас я легко бы пережил тот голод, которым мучили нашу семью и даже не заметил бы его.
Сейчас мне не нужно спать всю ночь, чтобы вновь чувствовать себя бодрым.
Но в любом случае, когда ты всю ночь провёл в тренировках, получил сотни ран и лишь на рассвете забылся сном, а тебя тут же будит гонг, это не очень приятно.
Когда я вынырнул из жетона, то у меня мелькнула мысль при виде начавшего окрашиваться в розовое неба, что ложиться и вовсе не стоит. Но голова гудела, и я поддался мгновению слабости.
И первый раз проснулся не сам, желая встретить рассвет, а оказался разбужен гонгом.
Ну что же, придётся признать, что сегодня я променял любование рассветом на ту едва заметную розовую полоску на облаках и тысячу вдохов сна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Метнувшись в угол, торопливо плеснул в лицо холодной водой. Оглядел себя. Халат весь измят. А нечего в нём было падать на кровать.
Десять вдохов на то, чтобы сменить одеяние и наружу.
К своему удивлению, на дорожке я никого не обнаружил. Ни Гилая, который должен был в это время стоять и смотреть на восток, ни того же Хахпета, чью спину привык видеть впереди в этот момент.
Десять вдохов я стоял в одиночестве на пересечении дорожек, а затем за спиной хлопнуло несколько дверей. С облегчением обернувшись, я увидел вышедших за свои ограды девушек и парней. Но слишком мало. Да где все, дарс их побери? В дальнем конце дорожки показалась Виликор. В новом одеянии послушника Академии. Серое с синими полосами на рукавах, вороте и по низу халата.
Одеянии, которого у неё ещё вчера не было. И кого мне за это благодарить? Ксилима?
Ирая замерла возле меня и буквально повторила мои недавние мысли:
— А где Гилай?
Я перевёл взгляд с Виликор на неё и пожал плечами:
— Не знаю. Я сегодня проспал. Может, он тоже?
Ирая нахмурилась и развернулась:
— Сейчас гляну.
Спустя тысячу вдохов мы с Ираей стояли, опустив голову и пряча взгляд от заместителя главы Ксилима:
— Что значит «их нет»?
— Просто нет. И их вещей тоже.
— Нет всего Павильона Меча и половины остальных Павильонов?
Ирая кивнула:
— Да, заместитель главы.
Ксилим не удержал в себе духовную силу, а может быть, и нарочно выплеснул её из тела. Она скользнула по ногам, взметнулась на плечи, придавливая нас к полу, а Ксилим прошипел:
— Как? Как это могло произойти, глава стражи?
Он, согнувшийся рядом со мной, прохрипел в ответ:
— Господин, мы нашли формацию у северного участка стены. С внутренней стороны.
Я даже скосил взгляд, наблюдая за происходящим. По сути, их Возвышение равно. Шестая звезда Мастера у обоих. Что я сейчас вижу перед собой? Уступка чувствующего на себе вину главы стражи Академии или же наглядную разницу в объёме средоточия или боевого опыта Ксилима?
Раздался ещё один голос:
— Хватит тебе.
Незримый камень, что лежал на плечах, медленно исчез.
Шандри, который вошёл в комнату, прошёл за стол, грузно опустился на стул. Обвёл нас взглядом, остановившись на главе стражи:
— Следы?
Он, не поднимая головы, ответил:
— Старший, они талантливые ученики.
Шандри кивнул:
— Я понял. Иди, у меня нет к тебе вопросов.
Когда за главой стражи закрылась дверь, Шандри перевёл взгляд на нас. На меня.
— А вот к тебе есть, — Я молча встретил его взгляд. — Ты снимал с них Указы?
Ирая, что стояла в шаге от меня, застыла, обратившись в статую и, кажется, даже перестав дышать. Зато медленно повернула ко мне голову, я ощущал на себе её жалящий сталью взгляд. Не отводя взгляда от Шандри, покачал головой:
— Нет. Даже на мне есть Указ Верности Ордену. Он был и на всех учениках.
Ксилим негромко спросил:
— А на вчерашней девушке?
Я твёрдо ответил:
— И она и её брат носят на себе двухцветный Указ Верности Ордену, как и трёхцветные Указы из Третьего пояса, — переведя взгляд на Ксилима, ужалил вопросом. — А у тебя снова появились сомнения во мне? Вчера, на площадке проверки я думал, что ты мне доверяешь.
Ирая отмерла, издала странный звук-всхлип. Невольно я тоже хмыкнул. Это верно она впечатлена моей наглостью. Я снова позабыл о почтении ученика к учителю и младшего к старшему. Хорошо, не видела, как я орал на Ксилима и пробил его насквозь.
Он же, выслушав мой упрёк, прищурился, но смолчал. А я, пожав плечами, добавил своё мнение:
— Ни один учитель не отдавал вчера приказа не покидать Академию. А Верность можно понимать по-разному. Гилай — лидер, он отлично умеет говорить и к его слову прислушиваются остальные ученики.
