ничего не ели, почти не спали. Стучались в каждую дверь в старом городе. В отчаянии слонялись по улицам, переходя в отношении друг к другу от сострадания к ненависти из-за того, что случилось с нами.
Их души были разбиты вместе с их браком.
Однажды, когда их уже собирались арестовать за убийство собственных детей, они кое о чем договорились.
– Если выяснится, что они погибли, – сказала Кейт нашему отцу, – убьем себя?
– Да, – ответил Гейб. – Если они погибли, то и мы убьем себя.
В ту ночь какая-то женщина нашла нас на улице: голых и дрожащих от холода, но невредимых. Газеты напечатали опровержения, извинились перед моими родителями за ложные обвинения и заплатили им большие отступные. Этой суммы хватило, чтобы определить нас всех в дорогую частную школу.
Гейб и Кейт так никогда и не оправились. Рана была очень глубока. Как и те, что они сами нанесли друг другу. Горе из клятвы «в горе и радости» оказалось тяжелее, чем они могли себе представить.
Теперь мама вновь переживала ту же трагедию. Я сжала ее руку, она ответила тем же.
Наконец наше участие в пресс-конференции завершилось. Было решено, что мы с Виви выступать не будем, чтобы не отвлекать фокус внимания от Грей. Когда мы встали и направились к выходу, журналисты принялись выкрикивать вопросы. Они умирали от любопытства с того момента, как увидели нас.
– Айрис, Виви, вы можете прокомментировать то, что случилось с вами в детстве?
– Вы будете помогать с расследованием?
– Что на самом деле случилось с вами в Шотландии?
– Грей похитили те же люди, что и в первый раз?
– Кейт, что вы скажете людям, которые все еще считают вас виновной в похищении собственных детей десять лет назад?
Я опустила глаза и уставилась в пол. Полиция проводила нас в соседнюю тихую комнату, показавшуюся раем после шума толпы. Как только дверь за нами закрылась, члены семьи молча разошлись в разные стороны. Виви отправилась прямиком в бар, а мы с Кейт вернулись в большой пустой дом. Мама заперлась в своей темной комнате вместе с кошкой, а я осталась одна, все еще в платье сестры.
Телефон в кармане пискнул. С момента первой публикации об исчезновении Грей в прессе он не унимался. Приходили сообщения от учителей, родителей моих подопечных и ребят из нашей школы, с которыми я даже никогда не разговаривала. Номер моего телефона передавался из рук в руки, чтобы каждый мог поделиться своими мыслями и молитвами.
Новое сообщение пришло с очередного неизвестного номера.
Господи боже, малышка. Я насчет Грей. Это так ужасно.
Надеюсь, вы скоро ее найдете!
P. S. Скажи, ты успела передать мое портфолио ее агенту? Помнишь, я присылала его в инстаграм? Пока со мной так никто и не связался. Вероятно, они заняты всей этой шумихой вокруг исчезновения твоей сестры. А я решила на всякий случай напомнить о себе!
Шрам пылал и саднил, так что я решила поскорее снять вельветовое платье и выскользнула из него прямо в коридоре. Скомкала ткань дрожащими руками и закричала, уткнувшись в нее. Мне захотелось сделать что-то из ряда вон, испортить, разрушить что-нибудь прекрасное – так что я порвала платье на куски. В какой-то момент из него выпал крошечный листочек, из тех, что Грей, бывало, прятала в швах. Я бросилась на пол, прислонилась спиной к стене, развернула записку и мгновенно узнала почерк Грей и ее салатовые чернила.
Я девочка из хлебных крошек, потерянная в лесах.
Г. Х.
«Да уж, Грей, – подумала я, – кто бы спорил?»
Что делать, когда тот, кого вы очень любите, исчез? Когда все, что вы могли сделать, уже сделано? Чем занять себя в долгие часы ожидания, наполненные страхом и чувством потери? Виви решила, что ей лучше всего напиваться до чертиков и поддерживать это состояние. А я бродила с этажа на этаж, оживляя воспоминания о Грей в каждой комнате. Саша ходила за мной по пятам, словно чувствовала мои тревогу и печаль.
Здесь, в кладовке под лестницей, Грей, бывало, расстилала одеяло, разбрасывала подушки, вешала гирлянду и читала нам по вечерам «Хроники Нарнии».
Я прижимала кончики пальцев к пластиковым лампочкам и смотрела в удивлении, как свет проникает сквозь мои пальцы. Флуоресцентно-красные, с незаметными капиллярами и венами. Сколько же секретов таилось под моей кожей.
Здесь, на кухне, она каждое воскресенье готовила, пританцовывая под «Смитс» или «Пиксис», обшаривая шкафы и оставляя на полу дорожки муки.
А тут, в моей комнате, она сворачивалась калачиком рядом со мной, когда я болела, и рассказывала сказки о трех храбрых сестрах и монстрах, которых они встретили в темноте.
Здесь, в опустевшей комнате, висел ее постер, изображающий ладонь и значения зон на ней в хиромантии. Полки Грей были заполнены разными бальзамами и ароматическими палочками.
Я долго сидела на ее кровати, стараясь вспомнить, как комната выглядела до отъезда сестры. На полу всегда валялась одежда, а кровать никогда не была заправлена. Глициния проникала через окно и захватывала угол комнаты. На прикроватном столике стояла лампа из розовой гималайской соли. Рядом – практический гид по рунам с заворачивающимися уголками страниц. Грей любила почитать его перед сном. На туалетном столике лежали пучки трав, кристаллы и книги с надписями из древнеримских табличек.
Теперь ничего не осталось. Как и самой Грей.
Мама плакала. Этот звук был мне знаком. Он мог служить саундтреком большей части моей жизни.
Я босиком спустилась и прошла по коридору к ее комнате, старательно избегая скрипучих дощечек, чтобы не выдать своего присутствия. Дверь была приоткрыта. Из щели в коридор проникал свет. Картина была мне знакома: Кейт сидела на коленях рядом со своей кроватью, держа в руках фотографию, на которой были запечатлены я, отец и мои сестры. Она плакала, уткнувшись лицом в подушку. Рыдала так, что я испугалась, как бы Кейт не подавилась перьями или тканью.
После обеда я устроилась в кровати со своим ноутбуком и переключалась с твиттера на реддит, не пропуская ни одной новости об исчезновении Грей. Соцсети буквально взорвались. Я переходила по хештегам и читала, читала, читала, пока голова не разболелась, а тревога не стала ощутимой физически. Я расковыряла ногти до крови, едва могла дышать, но все читала и читала мнения разных людей. Были ли это попытка привлечь к себе внимание, мистификация, какой-то трюк – или, может быть, убийство, суицид, шпионская история, похищение инопланетянами или сделка с дьяволом? Я все листала и листала, поглощая информацию и впитывая ее, пока на рассвете мама не
