– Чем обязаны счастью встретить нашего любимого пиар-директора из метрополии? – Я понял, что моя антипатия к Дарби приняла совершенно конкретные формы.
– Ты мне тоже не нравишься, – услышал я голос, искаженный усилителем. – Но свернуть тебе шею я пока не могу… К тому же и ты тоже отказался меня убить…
Раздался мерзкий смешок, и я представил себе противно изогнутую канцелярскую скрепку.
– Мы с Тэдди просто не успели сговориться о цене, – ответил я брезгливо.
– Ну как же, – донеслось в ответ, – а данные по орбитальным объектам – зачем они тебе?
– С детства увлекаюсь астрономией, – зачем-то ляпнул я.
– Ну-ну, умник, пока можешь поострить…
Оглядевшись, я стал изучать помещение: меж причудливых теней от сетчатых стальных колонн на фоне пятен света выделялись коробками массивные силуэты трехосных вездеходов с брезентовыми фургонами. В дальнем конце ангара сгрудились наши дромадеры, флегматично пожевывая губы, а по всему периметру помещения стояли вооруженные люди со стволами навскидку. Пулеметчиков я насчитал только троих, но это не очень успокаивало. Дьяволы Марса! Ну почему все так нелепо, так по-дурацки? Вся эта поездка уже давно напоминала какую-то дешевую киноподелку с элементами воспаленных сновидений. Но все вокруг упрямо говорило, что это не сон…
– Именем Совета Четырех Городов вы арестованы, – не без пафоса произнес Дарби, выступая на освещенное пространство, держа перед собой вытянутую руку с пистолетом, словно он и впрямь был киношным полисменом, который задержал опасную банду.
– Дарби, дружище, – я медленно встал с пола, – прекрати этот фарс: это же смешно! Никакой Совет Четырех тебе ничего не поручал, мы оба это знаем. А вот некая разведслужба с матушки-Земли…
– Странный, – ледяным тоном перебил меня экс-пиарщик, – я ведь приказ-то и нарушить могу: скажу, что ты кинулся на меня с оружием, и пристрелю как бешеного цербера… Кстати, положи оружие на пол. Всех обыскать!
Последняя фраза была обращена в сторону его отряда. Несколько человек вышли из оцепления и, грубо поднимая всех с пола, похлопывали по бокам.
Я понял наконец, почему он мне так противен: он был трусом, болезненным трусом, и, несмотря на некий ум и знание человеческой природы, не мог удержаться от самолюбования. Чем-то мне это напоминало покойного Джо. Даже отвратительный Тэдди был более честен и откровенен – он давал понять на все сто, каким является на самом деле.
– И какого хрена, Странный, я согласился пойти с тобой в этот рейд?! – Йорген сплюнул на пол с досады. – Почему молчал мой дерьмосканер?!!
– Потому что вам, марсианам, нравятся всякие заварушки, – проворчал я, помогая Ирине подняться. – Ты не ушиблась, милая?
– Все в порядке. – Ирина отряхнула колени и бросила на Дарби уничтожающий взгляд: – Недаром этот урод мне сразу не понравился.
– Может быть, я и урод, дамочка, – Дарби вновь ехидно выгибал свою скрепку, – но вот вы такая красавица и мне очень даже симпатичны. Да и Странный, если приглядеться, тоже неплохой парень.
Он убрал пистолет в кобуру, подходя к нам все ближе.
– Одно плохое качество вас объединяет, – продолжал он, не убирая с лица глумливой улыбочки, частично прикрытой радиомикрофоном, – вы очень самоуверенны, вы считаете себя умнее других.
– Дарби, это твои комплексы, – перебил я. – Может, поговорим об этом?
– Вы! – неожиданно громко крикнул Дарби, вскинув обе руки с перстами, указующими на нас с Ириной, и неожиданно добавил: – Шестьдесят девять!
В ту же секунду чьи-то сильные руки зажали мои предплечья профессиональным захватом. Я попытался выгнуть спину и взвыл от боли – это ранение дало о себе знать.
– Не дергайся, – услышал я за спиной картавый голос англичанина.
Повернув голову, я увидел, что Ирину также сжимает в объятиях голландец. Мы с Ирой беспомощно переглянулись. Нас принялись обыскивать, вынимая из карманов фактически все.
– Никогда не думал, что гребаные геологи способны на такое свинство, – процедил я, отдуваясь.
– Геологи? – удивился Митчелл. – С чего ты взял, что я геолог?
– По крайней мере, вы так сказали, когда мы вас нашли, – ответил я, сильно жалея, что не шлепнул этих придурков еще у Башни.
– Вы нашли? Нас? Кого – нас? Я, правда, не совсем все помню, но тебя я точно вижу впервые, так что не обижайся – ничего личного.
До меня вдруг дошло: нам в группу подсунули двух зомбированных, которых закодировали на выполнение ряда команд при помощи гипнотехнологий! А число, громко произнесенное Дарби, было ключевым словом для их выполнения! Боже, какой же я идиот, что не заподозрил этих наших случайных попутчиков! Миллион раз права была Сибилла, когда убеждала меня в недопустимости гуманизма на Марсе! И теперь… из-за меня… хотя все равно нас загнали в мышеловку… Но зачем тогда эти зомби?
– Вот и здорово! – Дарби с удовлетворением потер ладони.
– Зачем применять насилие к женщине? – мрачно спросил я у Дарби, мысленно прикидывая: доплюну ли я до его довольной физиономии?
– Чтобы вы не натворили бед и не поранились, – весело ответил тот, – а то вы такие шустрые, что мы никак не могли вас схватить! А ведь ты и не представляешь себе, как вы нам дороги! Конечно, больше Ирина, чем ты, но…
– Может, ты хотя бы объяснишь, чего тебе от нас надо? – спросил я, поняв, что плевок, скорей всего, не долетит.
– Ага, конечно, – закивал Дарби с издевкой, – в свое время ты все узнаешь! Грузите всех по машинам, – приказал он своим людям. – Верблюдов тоже берите, на всякий пожарный случай. Ирина поедет со мной, в кабине.
Дарби подошел ближе и защелкнул наручники, которые вынул из кармана комбеза, на запястьях Ирины. Голландец (или уже и не голландец вовсе?) отступил назад.
Мне тоже сковали руки сзади, как, впрочем, и остальным членам группы.
– Это произвол! – кричал Азиз. – Я протэстую! Ви рассысты!
Дарби подошел к Диего, посмотрел на его бледное лицо и сказал:
– А тебя, господин губернатор, шлепнуть бы надо, конечно…
– Меня-то за что?! – испуганно пролепетал Диего. – Ваши разборки меня не касаются, Дарби! И Совет у нас слушают…
– Так вот мой тебе совет, – скаламбурил Дарби. – Никому про все это ни слова, а то отправлю тебя к твоему боссу, понял?
Диего энергично закивал.
– Это была спецоперация разведки Четырех Городов, – продолжал Дарби. – Эти люди – преступники, которые в сговоре с Тэдом хотели навредить марсианской безопасности. Туристов мы допросим и отпустим с этими двумя Охотниками, – он кивнул на Йоргена с Сибиллой, – так что все в порядке. Это все, что тебе надо знать. Понял? Ты свободен…
– Свободен? – переспросил Диего, не спуская глаз с направленных в нашу сторону автоматов и облизывая пересохшие губы. – Я могу идти?
– Идите, господин губернатор, и объясните всем правду, – кивнул головой Дарби.
– Странный, мне жаль, что так вышло, – промямлил Диего, проходя мимо меня на подогнувшихся ногах.
– Все нормально, – ответил я, – ты мне ничем помочь не мог бы, прощай, Диего-амиго.
– Увидимся, – ответил Диего, пряча глаза.
– А вот это вряд ли, – со зловещей ухмылкой вставил Дарби. – Все по машинам! Покажите мне его вещи, – обратился он к обыскавшему меня бойцу.
Некоторое время он перебирал мои вещи, затем кивнул каким-то своим мыслям.
– Грузите его в наш вездеход и глаз с него не спускайте! Ясно?
И меня повели к машинам…
Надрывно завывали газотурбинные двигатели вездехода по песчаным барханам, сзади, за бортом фургона, ярко слепило солнце, поэтому я прикрыл веки, но спать не хотелось. Раскачивался кузов, и тихонько переговаривались люди.
Полдень уже миновал, кое-кто клевал носом, кто-то умудрился заснуть в этой душной коробке, которую болтало, как в хорошем шейкере.
Бордово-охристые разводы песков виднелись в широкие щели куска брезента, укрепленного над задним бортом и трепещущего, словно парус на ветру… Хотя что говорить: я один раз только видел парус, и то в безветренную погоду, – оставалось лишь предполагать, что именно так он и трепещет.
Голос одного из шестерок Дарби рассказывал бородатые анекдоты, кто-то из его товарищей гоготал, как дикий дромадер.
Пахло горячим и пыльным воздухом, который обжигал ноздри тысячей необычных запахов, – но сильнее всего были миазмы из коробки: пахло мазутом, потом, газом и страхом. Я не любил дневной пустыни. Это казалось чем-то гораздо более тоскливым и мрачным, чем ночью.
Скованные за спиной руки затекали, и приходилось часто менять положение, что тоже не способствовало сну.
Напротив меня на куче лысых покрышек восседал охранник с автоматом. Он играл в приставку. Сбоку тоже сидел охранник – их рассадили между нами в шахматном порядке, таким образом, чтобы никто не разговаривал и не буйствовал. Правда, пока я и не думал буйствовать – я впал в глубокую и мучительную кому, некую медитацию ожидания: мозг фиксировал любые изменения вокруг, но не думал, не надеялся и не заставлял нервничать. В таком режиме я действовал интуитивно… Но интуиция моя молчала… Да, мы в очередной раз влипли… И теперь крепко…
