- Не сомневаюсь, - капитан бросился на отца, заставляя того резво отступать поближе к полу.
- Теперь, дитя мое, - немного грустно вздохнул Лястер, - тебе предстоит самое страшное и опасное испытание!
- Какое, - у Клипарда екнуло в сердцах.
- Погружение в живительную кислоту, - отозвался старик, открывая громадные деревянные двери – невиданную роскошь среди поклоняющегося дешевому пластику мира, в следующий зал.
Глубоко в туманной дымке, которая разъела бы глаза любому непосвященному, испарений от жидкостей, едва можно было разглядеть огромный бассейн, доверху наполненный бурлящей кислотой. Через него, окруженные большими пузырями, плескались несколько Оруженосцев. Подняв оглушительный радостный визг, они весело ныряли, отплевываясь и вытряхивая зеленую вязкую жижу.
Глаза капитана полезли на лоб – он на собственные глаза видел, как в кипящей смертоносной жидкости плавают брассом и вольным стилем нежные детские тела. При том, вытряхивая из ушей эту страшную жижу, и слизывая ее с губ.
Завидев Верховного Главу, детишки, каждому из которых было не более десяти лет, притихли. Только один, ничего не замечающий, продолжал подпрыгивать, поднимая высокие волны.
- Отставить, - по-доброму успокоил всех Иона. Но по его суровым глазам было видно, что веселье в Цитадели не допускалось. Детей воспитывали истинно спартанскими методами. – Очистить помещение!
Ребята поспешно ретировались, потащив за подмышки еще не увидевшего Лястера, послушника.
Паладины остановились возле бассейна, и, глянув вниз, у Клипарда предательски задрожали ноги.
- Сейчас ты должен окунуться, - сурово нахмурился Глава Ордена. – Помни, что после такой купели выживают только единицы. Примерно десяток с сотни, не считая еще пятидесяти, кто не осмеливается искупаться. Они заканчивают плачевно, влача свое существование в мрачных подземельях Цитадели.
- Если бы не видел, как здесь резвятся дети, - голос Антона отчетливо дрожал. – Никогда бы туда не полез.
- А самому бросаться не обязательно, - не успел капитан сгруппироваться, как, получив крепкую затрещину, канул вниз. В кипящее пекло.
Кислота накрыла его с головой, глаза машинально зажмурились, ожидая ожогов, подбородок прижался к груди, защищая шею. Он заорал от ужасной боли, которая, казалось, длилась целую вечность. Будто вся кожа была медленно, хотя и одновременно содрана, обнажая мясо и кости. Все нервные окончания тела намертво обуглились, корчась от невыносимой муки. Клипард кричал, уходя вниз, к невидимому дну, и кислота вливалась в его горло, обжигая изнутри, вонзаясь сквозь носоглотку в желудок.
Ослепшие глаза лезли из раскаленных орбит, уши приклеивались к голове, во рту першило, выжигались вкусовые рецепторы. Волосы на теле расплылись, вязкой лапшой облепляя кожу, которая начинала сползать. Одежда обуглилась, растворяясь в щелочах.
Ударившись в позе эмбриона о скользкое дно, Антон почувствовал, как боль внезапно прошла. Ее сменило странное удовольствие, будто кислота вдруг превратилась в прохладный кисель, или бальзам, который, обтекая его торс, нежно гладил чем-то, напоминающим шелковистую шерстку котенка.
Клипард вынырнул, поднимая пузыри воздуха, мгновенно сгоравшего при соприкосновении с кислотой. На него смотрели довольные, хотя и немного испуганные глаза отца.
- Ты молодец, - сказал старик, протягивая руку. – Я знал, что гены не подведут!
Злой Антон ухватился за протянутую длань и потащил папашу вслед за собой. Они долго плавали, с наслаждением отплевываясь от мешающей жидкости. Иона смеялся, как ребенок, ложась на спину и выдувая ртом длинные тонкие бесцветные, или же зеленые струйки.
Побратим Клипарда визжал, как недорезанный молодой поросенок, покидая ножны и восторженно шныряя в глубинах бассейна.
- Видишь ли, - объяснил Лястер потом капитану. – Все дело в наших мозгах. Только сознание знает о том, что огонь обжигает, кислота уничтожает все на своем пути, а рано или поздно приходит смерть от старости. Отбрось все это из своего сердца, и даже отрубленная кем-то голова прирастет на место, сломанная рука без боли будет функционировать, а вытекший глаз не перестанет видеть. Один человек может обжечься спичкой, другой же будет глотать раскаленные угли, и ничего не почувствует в пищеводе. А ведь эти двое – обычные люди, отличающиеся только сознанием и мировоззрением. Конечно, это дело длительных тренировок, но в первую очередь, упражнений для разума!
Лишь оттого, что монахи мыслят не как все, а идут за своей единственной целью – Местью, они считаются самыми непобедимыми и загадочными существами этой безграничной вселенной.
Упоенный мерным говором отца, капитан безмолвно внимал. Древние, описанные в книгах и экранизированные на широких голоэкранах мифы, ставали на свое место. Теперь он понимал неповторимое могущество Ордена. Ведь как можно убить человека, который не верит, что будет убит. Лишь изменив сознание этого дитя божьего, можно вонзить в него острие и видеть, как он корчится в мучениях.
Когда им принесли одежду взамен той, что осталась лишь темным пятном в шипящей зелени бассейна, они направились в обеденный зал. С удивлением Антон отметил, что облачается в белую полетную форму капитана с погонами и небольшим знаком отличия на левой стороне груди. Черный, окантованный красной полоской овал – новый символ его экипажа.
В зале вовсю шла пьяная потасовка, монахи показывали Эвелине чудеса своего смертельного мастерства. Появление грозного Верховного Главы прекратило драку на корню.
Все манерно уселись за длинный овальный стол, вырезанный из цельного куска громадного дерева. Парочка Паладинов спрыгнула с потолка, на ходу пряча свое оружие.
Иона поднял бокал с вином, провозгласил короткий тост за здравие гостей и уселся в верховенствующее кресло. Затем он принялся пристально пялиться в глаза каждому послушнику. Пять минут, и помещение опустело от монахов, оставив пришельцев в обществе Лястера. Доктор разочарованно вздохнула, понимая, что эту ночь придется провести в обществе артиллеристов, а не всесильных воинов.
Обменявшись несколькими ничего не значащими фразами, все потащились по своим комнатам, коими оказались небольшие удобные кельи. Корабельные стрелки скрылись в одном номере вместе с Эвелиной, та заливисто хохотала и шлепала их по задам своими широкими ладошками.
Корова, еще раз отметил Антон, чувствуя, как ему еще больше хочется войти в податливое тело.
- Ты так и не нашел себе женщину? – спросил отец, провожая сына к двери его апартаментов.
Клипард отрицательно отмахнулся.
- Понимаю, - протянул Иона, скрываясь в полумраке коридора жилого этажа.
А ночью капитану опять приснился бог.
Глава 10«Фред, а можно я сегодня не буду спать?»
Маленький ребенок, США, Вашингтон д.к., ул. Вязов
В божественном мире заметно посветлело. Небо уже не пугало кромешной темнотой – то тут, то там угадывались разноцветные пятна, покрытые бесконечным мраком. Полянка, колосившаяся высокой сочной травой, еще более посвежела, а на корявом пеньке расцвело несколько маленьких лесных цветков. Они тянулись ласковыми синими колокольчиками к невидимому за сплошным пятнистым пологом солнцу, едва пробивавшемуся лучиками к далекой земле.
Создатель сидел на неизменном месте, упершись рукой-копытцем в подбородок и поставив одну ногу на пустое ведро из-под краски.
- Пришел-таки! - восхитился Всевышний, разглядывая капитана в белой полетной форме. Антон удивился, как оказался облаченным в мундир, ведь по обыкновению он всегда ложился полностью обнаженным. – Я знал, что ты еще не раз посетишь мою обитель!
- Папа говорил, что ты можешь принимать любую форму, - неуверенно предложил Клипард. – Не мог бы ты превратиться, скажем, в женщину?
Бог задумался на миг.
- Скажем, олицетворять Мишель, будет смертельно опасно. Даже одно воспоминание делает из тебя зверюгу! – Он присмотрелся к моментально изменившейся мине монаха.
Немного подумав, Творец поднялся на ноги.
- Как тебе такая внешность? – спросила глубоким контральто очаровательная нагая и довольно высокая девушка с длинными, почти до бедра волосами воронового крыла.
Плоть взбунтовалась, со звериным рыком Антон бросился на девушку. Та проворно отскочила.
- Так не пойдет! – констатировала скрюченная горбатая старуха, с нее сыпалась не то труха, не то перхоть. – Самый раз! – Она удовлетворенно осмотрела свои дряблые мощи. – Теперь и поговорить можно, а не богохульствовать.
При виде этой женщины, похоть мгновенно пропала, заставив Клипарда усесться в прохладную мураву.
- Ты как думаешь, - спросила бабка, - где находишься?
