Коля чувствовал на щеке ее теплое дыхание и боялся пошевелиться. Он стоял и думал, что вот теперь совершенно определенно можно признаться хотя бы самому себе: он любит Машу, и с этим уже ничего не поделаешь. Укором всплыла и кольнула мысль о Маруське. "Их даже зовут одинаково…" - подумал Коля, но тут же отогнал эту мысль.
А Маша ждала от него признания, вполне четких и очень определенных слов, о которых она много читала в романах, а слышала всего только раз - от гусарского корнета на балу в Смольном. Но Смольный, бал, корнет в развевающемся ментике - все это осталось в безвозвратно ушедшей жизни, а сейчас она со страхом и удивлением чувствовала, что неравнодушна к этому парню, - о ужас! - крестьянину, представителю этой "взбесившейся черни".
Но Коля никаких слов не произнес и даже не пытался ее обнять. И она не поняла, что произошло это не столько от природной Колиной застенчивости, сколько от того, что был он человеком чистым и цельным и очень боялся ее обидеть, оскорбить. И, не поняв этого, Маша рассердилась и резко оттолкнула Колю.
– Собственно, зачем вы явились? - спросила она надменно. Коля огорченно ответил:
– Дело есть, - он никак не мог привыкнуть к неожиданным перепадам ее настроения.
– Понятно, - сказала она с горьким упреком. - Дело, дело, дело. Куда нужно идти?
– Давайте просто пройдемся, - попросил Коля. - Не могу здесь, голова разболелась.
Они вышли на улицу. По бульвару шагали красноармейцы, оркестр играл марш. Впереди несли красный транспарант: "Все на защиту Петрограда!" Коля остановился на краю тротуара и смотрел вслед уходившим бойцам.
– У тебя такая физиономия, что даже противно! - сказала Маша. В последние несколько дней они говорили другу то "ты", то "вы".
– Люди на фронт уходят, - сказал Коля с болью. - А я…
– А ты сойди с тротуара и встань в их ряды, - насмешливо посоветовала Маша.
– Нельзя мне… - Коля не понял иронии. - Работа у меня.
– Какая работа? - спросила она с вызовом. - Со мной по улицам шляться, как у вас в деревне говорят?
– У нас в деревне так не говорят! - обиделся Коля. - Это тебя в Смольном таким словам научили.
– Замолчи лучше! - тихо и зло сказала она.
– Неужели Петроград сдадут, - Коля понял, что спорить с нею сейчас опасно, и перевел разговор на другое. Но Маша еще не остыла. Она с такой яростью посмотрела на Колю, что ему стало страшно.
– Сдадут - не сдадут, тебе-то какая разница? Для тебя что изменится? Был Коля-Миколай, есть ты Коля-Миколай, таким тебя на погост снесут! Какое время страшное - каждый за целый мир решает, все в душу лезут…
– Хватит… - Он повернулся и зашагал прочь.
Маша испугалась.
– Коля! - крикнула она ему вслед. - Не сердись! Я больше не буду.
Коля остановился и подождал, пока она приблизилась.
– Я тебе вот что скажу, - Коля отвернулся. - Надоело мне все это, и я только потому сейчас с тобой разговариваю, что у меня приказ: узнать, где деньги Жичигина, за которыми приходил Кутьков. Если знаешь, - говори, и я пошел.
– Значит, только приказ… - сказала она с горечью. - Приказ, работа и все. Уходи! Я ненавижу тебя! Всех вас ненавижу! Красные, белые, бандиты, милиция ваша… - все одним миром мазаны… Всем вам одно только и надо: золото! А на живого человека наплевать!
– Маша… - пытался он ее остановить. - Перестань!
Она заплакала. Коля привлек ее к себе и погладил по голове, словно маленького ребенка.
– Ты же знаешь, как я… В общем, к тебе отношусь. Прости меня, я сказал, не подумав.
Маша вытерла слезы.
– Я тоже… Забудем это, хорошо? - Она помолчала и добавила: - Слушай. В тот вечер Кутьков пришел к Жичигину требовать свои деньги, а Жичигин не отдал. Они… убили его. Перерыли всю квартиру, ничего не нашли. Они мне сказали: и тебя убьем, если не отдашь деньги.
– А ты… на самом деле знала, где они? - напряженным голосом спросил Коля.
– У тебя даже голос сел, - сказала Маша грустно. - Не надо, Коля, а то я снова начну о тебе плохо думать. Пойми: я не знаю, как мне поступить.
– Ты все-таки скажи мне: эти деньги существуют?
Коля как ни старался, волнения скрыть не сумел.
– Идем, - Маша взяла его за руку.
…В гостиной Жичигиных она подошла к аквариуму:
– Под песком - второе дно. В нем тайник, - Маша вздохнула и села на диван. - Чего же ты ждешь?
Коля недоверчиво посмотрел на нее и пошел за ведром.
Когда выносил тридцатое по счету, вытер потный лоб, спросил:
– А ты, часом, не подшутила надо мной?
– Аквариум пятидесятиведерный. Носи, не сомневайся, Фома неверующий.
Обнажилось дно. Коля вынул нож, расковырял замазку. В тайнике лежал тщательно упакованный в клеенку пакет, а в нем - тугие пачки долларовых и фунтовых купюр.
– Из автомобиля Госбанка… Теперь все понятно… Кутьков часть денег Отдал на хранение Жичигину. Они, понимаешь, были сообщниками еще с дореволюционного времени… - Коля внимательно посмотрел на Машу, с недоумением спросил: - А ты-то откуда знаешь… про это?
– Мне сказал Жичигин, - Машу бил озноб.
– Интересно, - протянул Коля. - За что это он тебе такое доверие оказал?
– Он объяснился мне в любви и показал этот тайник, - сказала она равнодушно.
– За любовь - такую кучу денег?! - искренне изумился Коля. - Должно быть, твой Жичигин изрядный дурак!
– Любопытна я знать, а что такой человек, как ты, способен отдать за любовь? - насмешливо спросила Маша.
– Я? - Коля смутился, понял, что сморозил глупость. - Я в том смысле говорил, что любовь за деньги не купишь.
– Ошибаешься, дорогой… - холодно сказала Маша. - Купить можно все. В том числе и любовь продажных женщин. У тебя больше нет вопросов?
– Есть, - Коля нахмурился. - Ты думала, кому отдать деньги: нам или им?
Маша надменно улыбнулась:
– Ошибаешься. Как раз об этом я совсем не думала. Это для меня было решено. Ни вам, ни им.
– А кому же? - спросил он удивленно.
– Себе, - сказала Маша. - Что же ты молчишь?
– По-моему, тебе все равно, что я скажу. Тебе на мое мнение наплевать, - с досадой произнес Коля.
– Угадал, - сказала она холодно. - Деньги, наконец, у тебя. Ты блестяще добился своего. Теперь ты герой и можешь возвращаться в свой МУР. Наверное, там теперь все будут мурлыкать от восторга, - неловко скаламбурила Маша.
Коля положил пакет на стол, направился к дверям.
– Не понимаю, - вслед ему сказала Маша. - Что с тобой, Коля?
Коля остановился на пороге:
– Может, я до чего и не дошел - у меня образование против вашего - что у вас силы против моей. Но одно я понял: вы без этой дряни, - он кивнул в сторону пакета, - сроду не жили и впредь без нее жизни вам нет. - Коля хлопнул дверью и ушел.
Несколько мгновений Маша ошеломленно разглядывала пакет, а потом бросилась догонять Колю. "Что же я наделала! Что же я наделала", - тупо повторяла она, прыгая по лестнице через две ступеньки. Выскочила на улицу. Коля уже был далека, у поворота к бульвару.
– Коля! - закричала Маша. - Коля!!
Он повернулся, пошел ей навстречу.
– Прости меня, Коля! Прости!
– Ладно. Чего там, - улыбнулся он. - А я уж думал - все. Разошлись мы с тобой, как в море корабли.
– Не знаю, как ты, а я после этого никогда тебя не оставлю. Идем домой.
…Утром она согрела чай, принесла кусок хлеба. Долго смотрела, как он ест, потом сказала:
– Когда моя старшая сестра вышла замуж, муж увез ее в свадебное путешествие, в Италию. Они венчались в Исаакиевском соборе, а на свадьбе было полтысячи гостей. А я - как уличная девка.
– Глупая ты, - Коля притянул Машу к себе и стиснул так, что она вскрикнула. - Ты моя жена. А насчет путешествия и свадьбы не шибко огорчайся. Белых разобьем, кончится голод, холод. Устроим и мы себе свадьбу, друзей позовем. И в путешествие поедем.
– А венчаться ты, конечно, не пойдешь? - с упреком спросила она.
– А венчаться - нет, - твердо сказал Коля. - Это отрыжка старого быта, и нам с тобой не к лицу.
– Начальству своему все, конечно, доложишь?
– А как же? - удивился Коля. - Трепанов мне старший товарищ и брат, как я могу от него скрыть? Да и зачем?
– А он возьмет и запретит тебе на дворянке жениться.
– Запретит? - Коля почесал в затылке. - Не-е. Если бы он был дурак, дубина стоеросовая, - он запретил бы. А Трепанов - умней умного. Да если я тебя люблю, кто мне может запретить?
– Ну, наконец-то, - счастливо рассмеялась Маша. - А я уж думала: во веки веков не дождаться от тебя этих слов.
– Каких? - Коля непонимающе посмотрел на нее.
– Этих самых, - сказала Маша. - "Люблю тебя".
Трепанов долго рассматривал деньги:
– Это, конечно, хорошо, что она так поступила. Я тобой, браток, очень даже доволен. - Он внезапно взъерошил Коле волосы и засмеялся: - А ты востёр! Ох, востёр! Какую девку подцепил. Хвалю. И рад за тебя, браток. Любовь, - она, понимаешь, всегда любовь. Революции там, войны, смерть и разрушение, а все равно люди любят друг друга. И это, скажу тебе прямо, очень хорошо! Это по-нашему, по-большевистски! Мир переделываем. Для чего? Для любви! Для счастья! Ну вот, речь я произнес, извини.
