– Я думаю, все утрясется, – сказала Магда, – ты сейчас успокойся, вот послушай, какой замечательный текст, это из «Жития юродивых».
– Ты думаешь, мне это в тему, в смысле ты считаешь меня юродивой?
– Нет, Пупель, не мни о себе, послушай лучше, какая красота.
Магда начала читать.
– Бы некий муж уродивый Христа ради именем Прокопей, живяще в паперти у церкви святыя Богородица, честнаго Ея Успения, пища ж и одежди никако ж о том печаашеся и от приносящих к нему никако ж приимаше, имяше бо в себе прозор Божия явления множеству людей, прихощу на праздник в соборную и апостольскую церковь честнаго Ея Успения.
Возвести бывшее видение ему всем людем, глаголя: «Аще не покаетеся грехов своих и Господа Бога не умолите за беззаконние ваше, то зле погибнет град сей». Яко ж пророк рече, возвах, неслушасте и невнимасте, одебеле бо сердце люди сих, ушима тяжко слышаше и очи свой смежина. Видев же блаженный он муж непослушание люди тех, рыдая и плачася непрестанно о погибели града того. И приходящии глаголюще нему: «Что плачеши непрестанно?» Он же глаголаше им: «Бдите и молитеся, да не вниде в напасть».
Не надо плакать, плакать только не надо.
Вот и день уже на прибыль. Вот и на небе корабль. Он плывет сюда неспешно,
Он плывет сюда на радость, он плывет сюда. И что же?
Я как будто его вижу, Я прищуриваюсь Уже,
Я приглядываюсь глубже, И почти что уже вижу
Эту мачт простую кратность, вот становится он ближе,
Разрывая непонятность. С каждым мигом ближе, ближе.
В серый день плывет корабль. По небу плывет, качаясь.
Я, конечно, огорчаюсь, но теперь уже не плачу.
Я, конечно, им любуюсь и, конечно же, надеюсь, что корабль – не случайность, что везет он мне удачу.
Глава 10
На поверхности Меркурия встречаются огромные пропасти
И хотя Пупель казалось, что с Марком расставлены все точки над «i», он все равно звонил. Он звонил не каждый день, но достаточно часто, предлагал встретиться, все обсудить с глазу на глаз. Он орал, он уговаривал. Пупель стоически держалась, встречаться отказывалась, по возможности старалась не раздражаться. Как правило, все их беседы заканчивались плохо. Каждый раз Пупель думала, ну вот и все, теперь больше не позвонит.
Но не тут-то было.
Пупель возвращалась от заказчицы, проект гостиной был готов, гора с плеч свалилась, на душе весело щебетали птички. Она предвкушала, как быстро что-нибудь съест, усядется за свой стол, зажжет лампу, а там...
Еще из-за закрытой двери Пупель услышала продолжительный телефонный звонок. Не раздеваясь, она кинулась к телефону. И нате вам, здрассте, напоролась на Марка.
– Ты своего счастья не понимаешь, – с ходу забубнил Марк. – Сейчас я нахожусь практически на пороге очень большого заказа. Сусанна договорилась с Симом, мы с ним встретимся, я сделаю ему такое предложение, от которого он не сможет отказаться.
«Почему все все время цитируют эту фразу из мафиозного фильма? – думала Пупель. – Почему она так прижилась у нас?»
– Это будут очень большие деньги! – упиваясь, голосил Марк.
– Я рада за тебя, Марк, – равнодушно проговорила Пупель.
– Я не к этому тебе говорю. Возникнут новые возможности, хочешь, я дам денег, чтобы напечатать твои рассказы.
– Ты ведь их никогда не читал, Марк, может, они бы тебе и не понравились.
– Причем тут понравились – не понравились? Мы вложим деньги.
– Спасибо, Марк, но мне этого не надо.
– Что значит не надо? Ты же их писала не для того, чтобы они валялись в столе?
– Понимаешь, Марк, я не хочу печатать свои рассказы за твой счет.
– Тогда давай дорого оформим твоих осликов и впарим Сусанне.
Пупель хихикнула.
– Что тут смешного? – возмутился Марк.
– Какой-то круговорот вещей в природе. Сусанна будет впаривать вашему магнату ангелов, на деньги от продажи ангелов мы будем оформлять моих осликов, чтобы впарить их Сусанне, которая в свою очередь будет их таскать магнату, и все это будет в темном чулане храниться в доме, который построил Сим? Так его вроде зовут?
– А что в этом такого? У человека есть деньги, есть вкус.
– Уволь меня от этих прожектов, Марк, я не хочу ни печатать рассказы, ни оформлять осликов за твой счет, я хочу все решать сама.
– Теперь мы фемисточками стали, теперь мы поем песенки о самостоятельности и самодостаточности. Ты думаешь, теперь ты свободна, эмансипированная моя Пупель? Ты ошибаешься, моя сладкая, ты никогда не будешь свободна, ты человек ведомый. Сейчас ты поешь под дудку своей гонористой подруги, которая тебя до добра не доведет. У нее, наверняка, на тебя есть виды, эта сука еще та, скорее всего она замаскированная лесбиянка, недаром ее бросил муж. И глазом не успеешь моргнуть, Пупочка, как уже будешь лежать в ее постельке и удовлетворять ее эстетские потребности, только выдержат ли твои слабые нервишки, вот в чем вопрос, как на это все отреагирует твоя неустойчивая психика? Как бы тебе не сорваться?
Ярость охватила Пупель. «И с этим человеком я провела столько времени?» Мысль молнией проскользнула у нее в голове, при других обстоятельствах она никогда бы не произнесла вслух такое. Но сейчас, услышав мерзкие слова в адрес Магды, Пупель спокойно сказала:
– Ты кто такой, Марк Коняшкин? Какое право имеешь ты, ничтожество и бездарность, оскорблять близкого мне человека? Беги, впаривай своих ангелов, пока на них есть еще спрос, получай деньги, клади их под матрац, питайся старой коркой сыра, жабись, экономь. Скоро лафа закончится, все люди будут осчастливлены. У каждого дома или в офисе будут стоять твои клоны – ангелы, больше не останется неохваченных людей, но дело в том, что бронза очень прочный материал, а моделька одна и та же, не менять же шило на мыло каждые пять лет.
Выговорив это все, Пупель замолчала. В трубке тоже было тихо, только слышалось сопение. Видимо, Марк набирал воздух для ответного удара.
Хриплым, срывающимся голосом он прокричал:
– Какая же ты мразь, Пупель, я желаю тебе и твоей лесбийской подруге всяческих неуспехов! Надеюсь, они начнутся у вас очень скоро!
Трубки были брошены практически одновременно.
Пупель стояла в пальто посередине комнаты.
«Все-таки я ему это сказала», – думала она. В первый раз в жизни она ясно и четко выразила свою мысль, без всяких язвительностей, намеков, полунамеков, она сказала то, что думала. Это радовало. Конечно, неприятный осадок присутствовал. Хриплый голос Марка до сих пор звучал в ушах.
– Пусть думает что хочет, больше он точно звонить не будет, – выговорила Пупель вслух, снимая пальто.
Гордая собой, немного потрепанная словесной битвой, она направилась на кухню и включила чайник. Опять зазвонил телефон.
«Это опять он, не все гадости выплюнул, решил доплюнуть, – подумала Пупель и поначалу решила трубку не брать. – А почему, собственно говоря, я теперь такая, хочет еще получить? Получит».
– Алле, – ледяным голосом проговорила она в трубку.
– Работаешь? – Это была Магда.
– Только ввалилась, чай сейчас буду пить.
– Ты там не рассусоливай, попей да и садись, надо добивать.
– Я только что добила Марка.
– В смысле?
– Все ему высказала по полной, теперь он больше звонить не будет.
– Молодец, нам его звонки не нужны.
– Он по всей Москве теперь будет звонить, какие мы сволочи.
– Я тоже в вашей беседе присутствовала?
– Да.
– Пусть звонит в колокол, а на голове чешет кол о кол, – гугукнула Магда.
Пупель захохотала, и сразу осадок от разговора с Марком отлетел от нее, как луковая шелуха в помойное ведро. Так зашуршал, зашелестел и отвалился.
– Ты давай поторапливай, заканчивать пора.
– Я сегодня гостиную сдала, все, теперь буду писать со скоростью света.
– Слова эти ласкают мой слух, – проговорила Магда. – Позвонишь в перерыве, почитаешь?
– Конечно, – проговорила Пупель, глотнув горячего чаю.
«Пупель – стоик – перипатетик», – раздался голос Устюга.
– Ты слышал?
«Наслаждался, ты – настоящий боец – правдолюб».
– Гордишься мною?
«Отвержение, уединение, созидание, ты мне напомнила одного моего любимого героя».
– Какого?
Устюг начал рассказывать без подготовки и предуведомления.
Четвертый рассказ Устюга о городе Пермолоне
С некоторых пор в городе Пермолоне стали такие события случаться, такое начало происходить. Ох, просто жуть, просто неизвестно что. С этими всеми делами люди абсолютно покой потеряли, есть не могут, пить боятся, те, кто ест, пропадают неизвестно куда. Вот был человек – и вот нет человека. Президент во вкус вошел, что ты с ним будешь делать? Он все дальше и дальше копает, все дальше и дальше усовершенствует, теперь не только с едой такие проблемы, теперь и с одеждой пошло, кто как одевается, тут тоже врагов нашли кучу, потом взял, опля, и на самое святое посягнул, на путешествия. Говорит, мало ли, что раньше все ездили, раньше было раньше, раньше и врагов у нас не было, а теперь у нас везде под каждым кустом. Теперь этим буду непосредственно заниматься я сам и те, кто в палатах остался. А кто там в палатах остался, курам на смех? Раз-два и обчелся. Да и что действительно говорить, остались самые такие, которые ни под еду, ни под питье, ни под одежду не попали. Самые хитрые и изворотливые остались. А президент такую штуку учудил.
