Новосельцев подбежал к Пушкареву, обнял и поцеловал:
— От всей команды — сердечное спасибо!
Комендора бил озноб, и Новосельцев распорядился:
— В моторное отделение…
Вскоре мина исчезла в туманной пелене. Новосельцев хотел было взорвать ее, но не решился. Видимости при тумане не было никакой, мину за два десятка метров уже не видно, а стрелять по ней на близком расстоянии опасно.
Через два часа морской охотник вошел в бухту.
3
Один мотор на катере Новосельцева давно барахлил. Нужно было сделать полную переборку и заменить изношенные детали. Но деталей на складе не имелось, и ремонт мотора откладывался со дня на день. Сегодня, когда катер пришел в базу, дивизионный механик обрадовал Ивлева сообщением о том, что на складе появились детали.
Катер поставили на ремонт. Новосельцев был доволен, что наконец-то найдется время отдохнуть и можно завтра отметить день рождения комендора Пушкарева. О подвиге Пушкарева он доложил Корягину, и тот тут же заполнил наградной лист и пошел с докладом к контр-адмиралу. Вскоре он вернулся и сообщил:
— Контр-адмирал подписал приказ о награждении Пушкарева орденом Красной Звезды.
«Вот это будет хороший подарок ко дню рождения», — подумал Новосельцев, выходя из штаба.
Около склада с химическим имуществом он увидел капитана Уздякова, и у него появилась неожиданная мысль.
Уздяков приветливо протянул Новосельцеву руку и сказал:
— В штабе мне сказали, что двух человек с вашего корабля наградили.
— Трех, — поправил Новосельцев.
— Кого же еще?
— Медалью «За отвагу» наградили боцмана Ковалева и матроса Токарева, а сегодня подписан приказ о награждении орденом комендора Пушкарева.
— И вы, конечно, надеетесь на орденок.
— Пока не думаю об этом.
— Бросьте скромничать, Виктор Матвеевич, — щуря маленькие глаза, с вызовом проговорил Уздяков. — Кому другому, а мне бы вы так не говорили. У каждого в душе тщеславное желание иметь побольше орденов, чин повыше, должность поспокойнее.
— Не у всех…
— Шиллер писал, что миром правят любовь и голод. Каждый борется за теплое место на планете. Так оно было, есть и будет. Все повторяется, дорогой мой Виктор Матвеевич.
— Шкурники, стало быть, все? — начиная сердиться, спросил Новосельцев.
Будь Новосельцев равным по званию и должности, он отчитал бы его сейчас. Но какое право имеет лейтенант делать замечание капитану? Не положено по уставу.
«А наплевать мне на то, о чем он думает», — решил Новосельцев, вспомнив о цели, с которой он подошел к Уздякову.
— У меня просьба к вам, товарищ капитан, — сказал он. — Премного буду благодарен вам, если удовлетворите ее.
— Пожалуйста, — насторожился Уздяков, не любивший, чтобы к нему обращались с просьбами.
— Мне нужно к завтрашнему дню четверть хорошего вина.
Уздяков догадливо улыбнулся:
— Понятно. Катер на ремонте, а командир…
— Вот именно, — нетерпеливо подтвердил Новосельцев. — Могу я рассчитывать на вас?
— Удружу, — уже покровительственным тоном сказал Уздяков. — Вечером пришлите ко мне матроса.
— Спасибо, — подал руку Новосельцев и, довольный, пошел на корабль.
После обеда лейтенант уволил на берег почти половину команды. С каждым из увольняемых он побеседовал наедине — о подарках имениннику. Сам Пушкарев не знал о том, что товарищи собираются отметить день его рождения. Настроение у него было прескверное, и он мечтал напиться на берегу. Но, по-видимому, командир предвидел это и на берег его не отпустил, а поставил дежурным по кораблю. В полночь Пушкарева сменили.
Проснувшись утром, Пушкарев увидел в кубрике командира отделения мотористов Харитона Окального, комендора кормового орудия Афанасия Акульшина, Дюжева, Шабрина, Наливайко. Баянист сидел с баяном на коленях.
— Музыка! — воскликнул Дюжев, заметив, что Пушкарев проснулся.
Душко заиграл туш, а Дюжев, Шабрин и Наливайко подскочили к нему и стали теребить за уши, приговаривая со смехом: «Расти большой, расти большой». Не поняв, в чем дело, Пушкарев рассердился и стал ругаться. Тогда Окальный отстранил рукой товарищей и сказал:
— Не серчай, Серега. Сегодня твой день рождения, ну мы и решили тебя поздравить.
Пушкарев сел на койку и оторопело обвел всех глазами.
— Это вы серьезно? — спросил он.
— От души! — воскликнул Дюжев. — Глянь-ка, что у тебя под подушкой.
Пушкарев поднял подушку и ахнул от изумления.
— Вот это подарок от командира — книга Николая Островского «Как закалялась сталь», — стал перечислять подаренные вещи Дюжев. — Это зажигалка от Антона Румянцева. Этот обеденный агрегат — складная ложка и вилка от нашего уважаемого кока Кирилла Наливайко. А вот часы со светящимся циферблатом. Наши мотористы купили их вчера на базаре и дарят тебе. А вот еще подарок — кисет из бархата с вышивкой шелком: «Отважному черноморцу от Нади».
— А что за Надя? — насторожился Пушкарев.
— Есть такая знакомая мне особа. А вот подарок от меня, — и Дюжев вытянул из-под койки вещевой мешок, наполненный яблоками. — Собственно говоря, деликатно выражаясь, — слегка смущаясь и косясь на Шабрина, поправился он, — это не от меня, а от колхозников. Вчера, как мне дали увольнительную, я проведал сначала Токарева. Парень на днях вернется, у него не воспаление легких, а грипп. От него я пошел к Наде. Долго у нее не пришлось, к сожалению, задержаться, поссорились немного. Забрал я у нее кисет и ушел. Смотрю, время еще в достатке. Решил сходить к Лене.
— Это еще зачем? — с подозрением спросил Шабрин.
— Ты, Максим, не серчай. С твоей Леной у меня было чисто деловое свидание.
Все в кубрике рассмеялись, а Шабрин покраснел и поперхнулся.
— Честное слово, Максим, — заверил Дюжев. — Она же дочь колхозного бригадира. Дай, думаю, насчет каких-нибудь фруктов для нашего именинника переговорю. Пришел и папашу ее дома застал. Обсказал ему все, как полагается. Пошел он к председателю — и вот результат!
Пушкарев сидел, смущенно поводя глазами и придерживая левой рукой подарки. Он был явно растерян и растроган.
— Как же так, ребята? — протянул он дрогнувшим голосом и неожиданно признался: — А я думал сегодня уволиться на берег и нализаться у какой-нибудь шинкарки.
— Какая проза, — усмехнулся Румянцев. — Надо культурненько…
— Верь, Сергей, — сказал Окальный, — у тебя есть друзья, и друзья верные. Лишь бы ты был добрым товарищем.
— Спасибо вам, братишки! Э, да что там говорить, — махнул рукой Пушкарев.
В люк просунул голову Ковалев.
— Командир приглашает всех в кают-компанию, — сообщил он. — Коку приступить к исполнению своих обязанностей.
Маленькая кают-компания не вместила всю команду катера. Несколько человек остались за дверями и разместились у входа.
Пушкарев сидел рядом с командиром, смущенный и улыбающийся. На столе красовалась большая бутыль с вином, оплетенная лозой. Новосельцев кивнул боцману и, когда тот разлил вино по стаканам, встал.
— Товарищи матросы и старшины! — сказал он, слегка улыбнувшись. — Сегодня мы решили отметить день рождения нашего комендора Сергея Пушкарева. Он недавно служит у нас, но мы уже убедились, что это настоящий моряк, и мы приняли его в свою морскую семью. Друзья преподнесли ему подарки. Но об одном подарке он не знает. Вчера контр-адмирал подписал приказ о награждении Сергея Макаровича Пушкарева орденом Красной Звезды. Поздравляю с высокой наградой.
Пушкарев встал и срывающимся голосом произнес:
— Служу Советскому Союзу!
— Подписан также приказ о награждении медалью «За отвагу» боцмана Ковалева и матроса Токарева.
Все зааплодировали. Боцман, чтобы скрыть волнение, начал приглаживать свои усы.
— Предлагаю выпить тост за нашего именинника и пожелать ему прожить счастливо трижды столько, сколько он прожил! — закончил Новосельцев и чокнулся стаканом с Пушкаревым.
Все выпили. Закусили хлебом с маслом и яблоками.
Тут из каюты помощника вышел Наливайко в фартуке и с белым колпаком на голове. Обеими руками он держал поднос, на котором красовался торт. По краям торта горели двадцать пять маленьких разноцветных елочных свечей. Посередине его была сделана кремом надпись с вензелем: «Дорогому Сергею от друзей».
Весело поблескивая глазами-пуговками, Наливайко торжественно поставил торт перед именинником и сказал:
— Взамен именинного пирога. Сделан в содружестве с коком береговой базы. Пальчики оближешь…
Пушкарев разрезал торт и подал каждому по куску.
Новосельцев откусил торта и округлил глаза в недоумении. Торт был соленый-пресоленый. Глянув на людей, лейтенант чуть не расхохотался. Все пробовавшие торт сидели с перекосившимися лицами и открытыми ртами, но вежливо молчали.
