Теней. Но он единственный из сыновей, кому я легко передал бы и этот дом, — он обводит рукой кабинет, — и этот титул.
— А Стася?
Судя по замашкам, эта стала бы Главой не хуже папочки. А то и перещеголяла бы, по количеству трупов точно.
— У Станиславы много привилегий, — на его губах появляется тёплая улыбка. — Она красавица и умница, её любят, ей покоряются, но Главой может быть только мужчина. Так сложилось, — без особого сожаления разводит руками Гавел.
Настолько махровый патриархат?
Я усмехаюсь.
— Допустим. А ВладимИр? Он приехал сюда, чтобы стать наследником, а стал трупом. Не вашими ли стараниями? — с нехорошим прищуром.
И аура Главы неожиданно взрывается чёрным. Словно в тысяче мест одновременно запустили сотни маленьких фейерверков цвета непроглядной тьмы.
Неужели так горюет?
— Я представляю, кем вы меня считаете. — Тёплая улыбка превращается в кривую, но больше ни один жест не выдаёт, что он чувствует на самом деле. — И во многом ваше мнение оправдано и справедливо, но сына я не убивал. — Гавел опускает взгляд в бокал, морщится и отставляет алкоголь на стол. — Влад не был идеальным Главой. Откровенно говоря, даже нормальным он бы не стал, но им я хотя бы смог управлять.
Не ожидая услышать такое, я вскидываюсь и напарываюсь на вернувшегося жёсткого Главу над главами.
— Расчётливо, эгоистично и по-скотски, — холодно усмехается он, а я вдруг жалею, что отказала Бенешу. С ним точно было бы спокойнее. — Всё, как в худших ваших фантазиях. И я бы пошёл на это, чтобы рано или поздно Мар осознал свою участь. Понял, что без него в качестве Главы загнётся не одни, все четыре клана.
— Мар бы не согласился, — качаю я головой.
— Я бы вынудил, — продолжает Гавел так спокойно, словно речь о погоде. — Да, скорее всего, пришлось бы пожертвовать Владом, но это меньшее из зол.
— Тому, кто выбирает меньшее, не хватает смелости выступить против обоих.
Разговаривать уже не хочется. Хочется пойти и пожалеть всех детей Гавела по очереди. Даже Стасю. Просто обнять, погладить по голове и искренне посочувствовать, что в отцы им досталась такая скотина.
— В трусости меня ещё не обвиняли, — насмешливо хмыкает Гавел и поднимается. — В любом случае Влада я не убивал, он был мне нужен. Хотя в итоге всё вышло даже лучше, чем задумывалось.
— Всерьёз считаете, что это хорошее алиби? — саркастично поднимаю я бровь.
— Всерьёз считаю, что вам нужна охрана. И она у вас будет. — Гавел возвращается к столу, садится. — С того момента, как вы отсюда выйдете, с вами постоянно будут двое моих людей. Марек должен знать, что я забочусь о вашей безопасности.
— А если я расскажу ему всё это? — неопределённо обводя рукой кабинет.
— Вряд ли он узнает обо мне что-то новое, — и не думает дёргаться Гавел.
— Вряд ли князю понравится постоянное присутствие рядом со мной двух оборотней. — Нашарив на полу туфли, я засовываю в них ноги и встаю. — Вам нужно перемирие с вампирами, так что…
— Кстати, об этом. — Гавел сцепляет пальцы в замок и кладёт поверх подбородок, насмешливо глядя на меня. — Вы возвращаетесь в свою с Мареком спальню, все уже предупреждены, а вещи перенесены обратно. И имейте в виду, мои люди будут охранять вас не только от опасностей, но и от… близкого контакта со Станиславом Бенешем.
— Насколько близкого? — Со стойким желанием этот близкий контакт обеспечить.
— Не советую проверять, — ожесточается Гавел.
— Боитесь, что уведу у вашей принцессы жениха? — иронично поднимаю я бровь.
— Боюсь, что Марек займётся Бенешем, вместо того, чем бы действительно стоило.
— Расчётливо. — И три демонстративных хлопка. — Вот только со своими планами вы обратились не к тому… вампиру. Я не подчиняюсь ни вам, ни Бенешу, ни кому-либо другому. Хотите заставить? Попробуйте, но не жалуйтесь потом, что Мар гарантированно займётся не тем, чем вам бы хотелось. А то и вовсе пошлёт всё ваше волчье семейство. На этот раз сам.
И Гавел понимает, о чём я. О его собственной ошибке, когда он отправил маленького Мара на край мира в закрытый пансионат для брошенных волчат. Не ожидая, каким тот оттуда вернётся.
— Слишком смело для девушки, которую вампиры ненавидят за связь с князем, оборотни за это же и за связь с Мареком, а люди не примут никогда.
— У меня есть собака, — сообщаю с усмешкой, — мне хватит и этого.
Стащив с подноса кусочек сыра, я закидываю его в рот, потому что снова оказалось не до еды, мило улыбаюсь Гавелу и выхожу из кабинета.
Глава 24
— Что он от тебя хотел?
— Зачем так пугать, — хмурюсь я больше для видимости, чем от реального испуга.
Бенеш стоит напротив кабинета Главы, опершись бедром о подоконник и скрестив на груди руки.
— Оль.
— Он сообщил, что сделал ремонт, и что я могу возвращаться в свою спальню.
— Вашу с Дворжаком, — лезет, куда не надо князь, вмиг оказываясь рядом со мной. — Я прав?
Кстати, об этом.
Развернувшись, я возвращаюсь к Гавелу. Тот отрывает недовольный взгляд от каких-то бумаг.
— Освободите Марека.
— Нет. — Бумаги отложены, а сам Глава самодовольно улыбается.
— Серьёзно верите в его виновность?
— Нет.
Никаких приличных слов не остаётся, и вместо ответа я вопросительно развожу руки.
— Марек будет сидеть в камере, пока я не найду, как прижать Виктора, — любезно отвечает Гавел. — И пока Бенеш не уберётся из «Волчьей тени».
То есть вот так? Вместо того чтобы освободить единственного, кому это дело на один зуб, этот… Глава тянет время и мои нервы?
Прикрыв на мгновение глаза, я выдыхаю.
Нельзя убивать очередного Гавела в их же доме. Совсем нельзя. Даже если очень хочется. Да и Мар расстроится.
Последняя мысль отзывается теплом в районе солнечного сплетения. Я улыбаюсь. И с этой же солнечной улыбкой лёгким движением туфли на шпильке, — другой обуви у них, похоже, не водится, — переворачиваю стол вместе с подносом, закусками и бутылками. Хорошо переворачиваю, хрусталь сверкает осколками, а бывшие канапе начинками.
Давно надо было психануть, даже легче стало.
Ещё раз улыбнувшись, я возвращаюсь в коридор. Увы, к Бенешу.
— Да, спальня моя и Мара. Нет, я ничего тебе не обещала. Да, ты можешь забрать своё слово, свою защиту и даже своё платье. Всё, или я что-то забыла?
— Допустим, ты вернёшься. — Бенеш засовывает руки в карманы. — А ты не думала, что Гавел сделал это лишь для того, чтобы до тебя стало легче дотянуться? И не потому, что беспокоится о нервах сына, как раз чтобы нервничать стало не о
