– Перед звездами Эа и этой землей…
Последняя – она. И замирает сердце – только ли потому, что она – младшая, рано нашедшая свою дорогу?
Как трудно сделать шаг вперед…
– Я, Эленхел…
Она опускает голову, почему-то пряча глаза.
– …принимаю Путь Видящей и Помнящей… и знаком Пути, во имя Арты и Эа, беру…
Резко вскидывает голову, голос звенит.
– …то имя, которым назвал меня ты, Учитель, ибо оно – знак моей дороги на тысячелетия…
Знакомый холодок в груди: она не просто говорит, она – видит.
– …имя Элхэ, Полынь.
Маленькая ледяная молния иголочкой впивается в сердце. Какое у тебя странное лицо, Учитель… что с тобой? Словно забыл слова, которые произносил десятки раз… или – я что-то не так сделала? Или – ты тоже – видишь?
Ее охватывает страх.
– Перед звездами Эа и… Артой… отныне… – он смотрит ей в глаза, и взгляд у него горький, тревожный, – и навеки, ибо нет конца Дороге… имя твое – Элхэ. Да будет так.
Он берет ее за руку – и это тоже непривычно – и приводит пальцами по узкой, доверчиво открытой ладони. Пламя вспыхивает в руке – прохладное и легкое, как лепесток цветка.
«Сердце Мира – звездой в ладонях твоих…»
Несколько мгновений она смотрит на ясный голубовато-белый огонек, потом прижимает ладонь к груди слева.
Учитель отворачивается и с тем же отчаянно-светлым лицом вдруг выбрасывает вверх руки – дождь звездных искр осыпает всех, изумленный радостный вздох пролетает по залу, где-то вспыхивает смех…
– Воистину – Дети Звезд…
Он говорит очень тихо, пожалуй, только она и слышит эти слова.
– А ты снова забыл о себе.
Он переводит на Элхэ удивленный взгляд. Та, прикрыв глаза, сосредоточенно сцепляет пальцы, потом раскрывает ладони – и взлетает вокруг высокой фигуры в черном словно снежный вихрь: мантия – ночное небо, и звезды в волосах…
– Где ты этому научилась? – он почти по-детски радостно удивлен.
– Не знаю… везде… Мне… ну, просто очень захотелось, – она окончательно смущена. Он смеется тихо и с полушутливой торжественностью подает ей руку. Артаис-Гэллаан и Тайр-Гэллир составляют вторую пару.
…А праздник шел своим чередом: искрилось в кубках сладко-пряное золотое вино, медленно текло в чаши терпкое рубиновое; взлетал под деревянные своды стайкой птиц – смех, звенели струны и пели флейты…
– Учитель, – шепотом.
– Да, Элхэ?
– Учитель, – она коснулась его руки, – а ты – ты разве не будешь играть?
– Ну, отчего же… – Вала задумался, потом сказал решительно. – Только петь будешь – ты.
– Ой-и… – совсем по-детски.
– И никаких «ой-и»! – передразнил он на удивление похоже и, уже поднимаясь, окликнул:
– Гэлрэн! Позволь – лютню.
Все умолкли разом: менестреля и так никто никогда не прервет, а если Учитель сам будет играть… Странный выдался вечер нынче, что и говорить!
Только что – смех и безудержное веселье, но взлетела мелодия – прозрачная, пронзительно-печальная, и звону струн вторил голос – Вала пел, не разжимая губ, просто вел мелодию, и тихо-тихо перезвоном серебра в нее начали вплетаться слова – вступил второй голос, юный и чистый:
Андэле-тэи кор эме
Эс-сэй о анти-эме
Ар илмари-эллар
Ар Эннор Саэрэй-алло…
О ллаис а лэтти ах-энниэ
Андэле-тэи кори'м…
Два голоса плели кружево колдовской мелодии, и мерцали звезды, и даже когда отзвучала песня, никто не нарушил молчания – эхо ее все еще отдавалось под сводами и в сердце…
…пока с грохотом не полетел на пол тяжелый кубок.
Собственно, сразу никто не разобрался, что происходит; Учитель только сказал укоризненно:
– Элдхэнн!
Дракон смущенно хмыкнул и сделал попытку прикрыться крылом.
– И позволь спросить, зачем же ты сюда заявился?
Резковатый металлический и в то же время какой-то детский голосок ответствовал:
– Я хотел… как это… поздравить… а еще я слушал…
– И – как? – поинтересовался Вала.
Дракон мечтательно зажмурился.
– А кубок зачем скинул?
Дракон аккуратно подцепил помянутый кубок чешуйчатой лапой и со всеми предосторожностями водрузил на стол, не забыв, впрочем, пару раз лизнуть тонким розовым раздвоенным язычком разлитое вино:
– Так крылья же… опять же, хвост…
Он-таки ухитрился, не устраивая более разрушений, добраться до Валы, и теперь искоса на него поглядывал, припав к полу: ну, как рассердится?
– Послу-ушать хочется… – даже носом шмыгнул – очень похоже, и просительно поцарапал коготком сапог Валы: разреши, а?
– Ну, дите малое, – притворно тяжко вздохнул тот. – Эй!.. а эт-то еще что такое?
Элхэ перестала трепать еще мягкую шкурку под узкой нижней челюстью дракона – дракон от этого блаженно щурил лунно-золотые глаза и только что не мурлыкал.
– А что?.. ну, Учитель, ну, ему ведь нравится… смотри!
Элдхэнн в подтверждение сказанного мягко прорычал что-то.
Гортхауэр беспокойно взглянул на своего младшего брата: еще скажет чего, вон на лице так и читается – нашли, мол, чем заняться! Тот однако промолчал, хоть и нахмурился недовольно, пренебрежительно кривя губы. Вот и славно.
– Слушай, Элхэ, хочешь его домашним зверьком взять – так прямо и скажи! – притворно возмутился Вала.
Элхэ в раздумье сморщила нос.
– А это мысль, Учитель! – просияв, заявила она через мгновение.
В ответ раздался многоголосый смех и крики: «Слава!» Вала тоже рассмеялся облегченно: ну вот, все-таки совсем девочка! а то взгляд – даже не по себе стало. Видящая и Помнящая. Кроме нее, такой путь избрали всего трое. Двенадцать лет – и Видящая. Не бывало еще такого…
Все-таки тревожно на сердце.
– …А песня, Гортхауэр!.. Видел, как Гэлрэн на нее смотрел?
Ученик лукаво взглянул на Учителя:
– А – подрастет?
– Хм… Остерегись – как бы и тебя не приворожила!
Но какие глаза!.. Словно ровесница миру. «Знак Дороги на тысячелетия»…
…Здесь было так холодно, что трескались губы, а на ресницах и меховом капюшоне у подбородка оседал иней. Она уже подумала было не вернуться ли, и в это мгновение увидела их.
Крылатые снежные вихри, отблески холодного небесного огня – это и есть?..
– Кто вы?
Губы не слушались. Шорох льдинок, тихий звон сложился в слово:
– Хэлгеайни…
Она улыбнулась, не ощущая ни заледенелого лица, ни выступившей в трещинах рта крови.
Она не смогла бы объяснить, что видит. Музыка, ставшая зримой, колдовской танец, сплетение струй ледяного пламени, медленное кружение звездной пыли… Она стояла, завороженная неведомым непостижимым чудом ледяного мира – мира не-людей, Духов Льда.
«Откуда же вы…»
Она уже не могла спросить – только подумать. Не знала, почему – время остановилось в снежной ворожбе, и не понять было, минуты прошли – или часы. Была радость – видеть это, невиданное никем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
