25. «Мне часто снятся на рассветах синих…»
Мне часто снятся на рассветах синихВ ущельях гор заветные места,—Белокопытник и лесной ожинникБегут по склонам горного хребта.
Всё дальше в ночь, и вот не слышно шума, —Увижу вдруг верховья горных рек,Где подо льдом шумит вода угрюмоИ, словно зверь, к весне линяет снег.
Сасыл-сасы, якутских коней ржанье,Тоскующих по родине лесной,Немолчное сплошных снегов блистанье,Глухая ночь осады ледяной.
Мне часто снится вечер, крыша дома,Холодный свет большие звезды льют,И про отряд якутского ревкомаБылинники скуластые поют.
Придет пора, увижу край тот снова,Тогда мечта исполнится одна:Расскажут мне про старость Кунгушова,Про молодость Ивана Лукина.
1934
26. «Медвежий охотник Микита Нечаев…»
Медвежий охотник Микита НечаевПросыпается ночью на широкой реке, —Привязанный к пихте шитик качает,Тысячи звезд горят вдалеке.
Кто там кричит на озерах дальних?Птица ль какая? Иль зверь большой?Стонет ли снова медведь-печальник,Берег заветный томя тоской?
Горбясь, кричит над обрывом птица,Хлопает крыльями, суетясь.Что в эту звездную ночь приснится?Тысячи верст разделяют нас.
Старый мой друг, золотой приятель,Там, где бежит по камням поток,В соснах, что спят за болотной гатью,Нежно шипит глухариный ток.
Вечно я сердцем моим с тобою,Снова я руки к тебе простер,—Теплится ль там, за рекой большою,В детстве покинутый твой костер?
1935
27. ЗАПЕВКА
Пролетали города,Пулями клейменные,Тем ли жизнь моя горда,Тем ли жгут мои года,Братья поименные?
Пролетали по краямСтриженные бобриком,Умирали по морям,Погибали по горам,Под залетным облаком.
Пили водку на меду,На густом настое,Но гнала зима беду,И мутна луна на льду,Как бельмо пустое.
В достопамятных горахКедр растет ползучий.Ночи сохнут на кострах,В смуту снега, в пух да в прахВыползают сучья.
Там далекая странаМеж горами спрятана.Если старость суждена —Как ударит седина,К ней вернусь обратно.
Пропадает на землеТягота земная,Пуля сплющится в стволе,Месяц вымерзнет во мгле,Как тропа лесная.
Но одна дорога естьНерушимой области —Побеждающая весть,Несмолкаемая честь,Дело нашей доблести.
1933
28. ВОЛОКУША
Ты видел, скажи мне, в тайге волокушу?
Приладив стволы невысоких берез,Впрягли их в упряжку и едем по суше,Пока не увидим негаданный плес.На той волокуше я ездил тайгоюНа кроне березы, с вожжами, с кнутом,Сидели мы молча, и ночью глухоюНас ждал за пригорком бревенчатый дом.
Был прозван тот волок: «семь кедров, семь елок»,Он шел по болотам, вгрызался в луга…Припомнишь былое, как путь наш был долог…
Далекое детство, родная тайга…
Короткую присказку деды сложили,Когда к океану их паузки плыли,Что-де повидаешь всего на веку,Как будто на длинном в тайге волоку.
Я вспомнил сейчас волокушу с «колодкой»,И старый товарищ рассказывал мне,Что долго он летней порою короткойИскал волокушу в лесной стороне.
Искал он в сибирской тайге волокушу…Но разве теперь сохранилась она?Большие дороги изрезали сушу,В борта теплоходов стучится волна,
А в синих раздольях гудят самолеты…И в зимнюю пору и в летние дниНебесных дорог над Сибирью без счета,—Как русская песня, просторны они.
И вовсе уклад изменился дорожный —С вилюйской зимовки за несколько днейВ большом самолете охотник таежныйПривозит в столицу живых соболей.
1948
98. «Звезды цветут на наших фуражках…»
Звезды цветут на наших фуражках,Словно на небе родной страны.Дымятся сады на Сивцевых Вражках,Как достоверный снежок весны.
В дымных садах, среди лип и флоксов,Говор веселый навеки смолк,В братской могиле, теснясь, улегсяИнгерманландский стрелковый полк.
Спят комиссары, раскинув руки,Спят командиры ударных рот,Спят в отгоревшем, в истлевшем туке,Смерть перешедши, как реку, вброд.
Время придет, и в садах РеспубликиЖелтый загар обоймет плоды,Мальчик на толстеньких ножках, пухленький,Увидит большие эти сады.
Будет ходить он, песок притаптывая,Может, услышит в последний час,Как облака доплывут до запада,Песню, что рядом поют о нас.
1934
99. УЛИЦА ГАЗА
Незабываемы словаНеповторимого рассказа.Пробьется первая траваНа улице Ивана Газа.
Газоны теплые в ночи…Наш бронепоезд мчится к югу…Гремя, весенние ключиБегут по заливному лугу.
Ночь девятнадцатого года…О рейде Мамонтова весть…А память давнего походаВ названьях наших улиц есть.
Вот умирает человек,Но рядом дни его живые.Так, превращаясь в теплый снег,Твердеют капли дождевые.
1934
100. ПРИВАЛ
Баранину в ломтях на вертелочке,Люли-кабав с приправой из корицыНам предлагали добрые сестрицы,А мы сидели у костра и пелиИ очень за еду благодарили.В чужую даль дозорные смотрели,Мы о пути на Каспий говорили.
За каланчой стояли кони бая,Мелела с края речка голубая,Степь подымалась, зла и горяча,В шелках зари и лунном серебре,Зажав кривую саблю басмача,Как полумесяц тонкий на заре.
А между тем в тумане желто-синемВдруг грянул выстрел, воздух расколов;Он к нам принес кипение валовАральского мелеющего моря.Приказ — по коням, и с крутого склонаЛетит песок, с ковыльным прахом споря.Таится враг у дальнего затона.Погибнуть ли, пробиться ль суждено,—Скорей туда, где дымно и темно,Где ринутся навстречу сабли вскоре.Ночь высока, и саксаул горит.Протяжный залп над степью и над моремПо полукругу синему летит.
Так, день за днем, который год в туманеСолончака пустого полоса,Немолчный скрип больного колеса,Красноречивый выговор ружья,Разведчиков бывалых разговоры,В трудах походных молодость моя…Зовут вперед бескрайние просторы,При выщербленной розовой лунеЗастывшие в полночной тишине.
Наш час пришел, сгорел кустарник тощий,Уже летят в разведку журавлиСквозь дым и зной непроходимой ночиНа ясный берег утренней земли.
1934, 1937
101. «В ранней юности — топот казахских коней…»
В ранней юности — топот казахских коней,В ливне белые тополи тонут,Старый коршун летит из ковыльных степей,И луна загляделася в омут.
В ранней юности теплые травы томятМолодым быстротечным раздором,И сомы-великаны старательно спят,Распушивши усы, по озерам.
В ранней юности ходит по речке паром,Быстро кони двужильные пляшут,Плясуны-старики за дорожным костромРукавами широкими машут.
В ранней юности пули свистят вдалеке,Степь сухая — парилен громада,В пересохшей, мучительно горькой рекеСловно слезы — следы звездопада.
1934
102. СТЕПИ
