пластмассовыми зверюшками.
– Во что мы играем?
– Они семья. Они живут вместе.
– Можно я буду свинкой?
Тедди пожимает плечами:
– Пожалуйста.
Я беру фигурку свиньи и двигаю ее вокруг, бибикая, как будто это машинка. Обычно Тедди эта шутка очень веселит. Он любит, когда его пластмассовые зверюшки у меня в руках сигналят как грузовик или гудят как паровоз. Но сегодня утром он молча отворачивается от меня. И разумеется, я понимаю, в чем дело.
– Послушай, Тедди. Я хотела поговорить про то, что случилось вчера вечером. Я думаю, твой папа неправильно меня понял. Потому что мне нравятся все твои рисунки. Даже те, на которых Аня. Я всегда жду, что ты еще нарисуешь.
Тедди двигает пластмассовую кошку вверх по ножке стола, как будто она забирается на дерево. Я пытаюсь подобраться к нему спереди, вынудить его взглянуть на меня, но он упорно отворачивается.
– Я хочу, чтобы ты и дальше показывал мне свои рисунки, хорошо?
– Мама говорит, нельзя.
– А я говорю, что можно. Все в порядке.
– Она говорит, что ты нездорова и что из-за страшных картинок тебе может опять стать хуже.
Я так резко распрямляюсь, что с размаху бьюсь головой о столешницу. От боли из глаз у меня летят искры, и я на мгновение утрачиваю способность двигаться. Я сижу, зажмурившись, и держусь за ушибленную макушку.
– Мэллори?
Я открываю глаза и понимаю, что мне наконец удалось завладеть вниманием Тедди. Вид у него испуганный.
– Со мной все в порядке, – говорю я ему. – А теперь послушай меня очень внимательно. Никакие твои рисунки и вообще ничего, что ты делаешь, не может мне навредить. Тебе не о чем беспокоиться. Со мной все в полном порядке.
Тедди скачками перемещает пластмассовую лошадь по моей ноге и пристраивает ее у меня на коленке.
– Твоей голове уже не больно?
– Моей голове уже ни капельки не больно, – заверяю я его, хотя череп у меня все еще гудит от удара и я чувствую, как под волосами набухает шишка. – Мне просто нужно приложить к ней что-нибудь холодное.
Следующие несколько минут я сижу за столом, прижимая к макушке полиэтиленовый пакет со льдом. У моих ног Тедди разыгрывает в лицах сценки со своими зверюшками. У каждого из них свой голос и свой характер. Тут и упрямый мистер Козел и строгая Мама Курица, отважный черный жеребец и глупый утенок, и еще полтора десятка самых разнообразных персонажей.
– Я не хочу выполнять свои обязанности, – говорит конь.
– Правила есть правила, – напоминает ему Мама Курица. – Мы все должны им подчиняться!
– Это несправедливо, – возмущается мистер Козел.
И так далее, и так далее, и так далее – разговор перескакивает с обязанностей на еду, а с еды на клад, зарытый в лесу за амбаром. Я поражена способностью Тедди помнить всех персонажей и их голоса. Но разумеется, это именно то, о чем мне с самого начала говорили Тед с Каролиной: у их сына непомерно живое воображение, вот и все.
Позднее, когда Тедди поднимается к себе в комнату на тихий час, я выжидаю несколько минут, а потом иду по лестнице наверх. Когда я прижимаюсь ухом к двери его комнаты, разговор уже в самом разгаре.
– …или можно построить крепость.
– . . . . . . . . . . . . . . .
– Или поиграть в пятнашки.
– . . . . . . . . . . . . . . .
– Нет, я не могу. Мне не разрешают.
– . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Они сказали, мне нельзя.
– . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Прости, но…
– . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Я не понимаю.
– . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тут он смеется, как будто она предложила что-то страшно забавное.
– Я думаю, мы можем попробовать.
– . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Но как мы… А, хорошо. Ладно.
– . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Ай, холодно же!
На этом разговор заканчивается, но, когда я напрягаю слух, чтобы понять, что происходит, до меня доносится какое-то шуршание – звук карандаша, царапающего бумагу.
Рисует?
Он снова рисует?
Я иду вниз, сажусь за стол на кухне и жду.
Обычно тихий час у Тедди длится немногим более часа, но сегодня он не выходит из комнаты почти вдвое дольше. А когда наконец спускается в кухню, в руках у него ничего нет.
Я улыбаюсь ему.
– Ну наконец-то!
Он забирается на стул.
– Привет.
– Сегодня рисунков не будет?
– Можно мне крекеров с сыром?
– Конечно.
Я иду к холодильнику и кладу на тарелку крекеры и сыр.
– Ну и чем ты занимался там наверху?
– А можно мне молока?
Я наливаю ему в небольшой стакан молоко и
