— Дура ты, Катька, — прислоняется к моему лбу своим, шепчет пронзительно, с чувством. — Нельзя так со мной.
Наклоняется и накрывает один сосок губами, другой стискивает пальцами рук. Елозит головкой члена по половым губкам, туда-сюда, но не проникает дальше.
Держится, рычит тихонько, но больно не делает.
— С ума сводишь, просто душу вынимаешь, — как зачарованный не отрывает взгляда от моего тела и того места, где он со мной желает соединиться. — Хочется реально приковать тебя наручниками, развести ноги в стороны и трахать. Но ты такая нежная, ранимая, моя девочка…
От этих слов я буквально растекаюсь под ним, мышцы расслабляются, голова откидывается назад. Хочу орать в голос, как мне сейчас приятно. Как сильно я этого ждала. Живот сводит в легких судорогах, а тело желает быть пронизанным его железным колом.
— О, Захар, — выгибаюсь я, когда он смачно вылизывает грудь. Одну, вторую. Собирает их вместе, резко отпускает и тянется губами ниже. — Господиии.
Закрываю лицо руками, щеки пылают от стыда, когда он пальцами собирает влагу между ног и размазывает мне по телу.
Я чувствую его горячее, сбившееся дыхание на животе, вздрагиваю, когда он покусывает кожу в низу живота. Раздвигает ноги ещё шире и шире.
— Ахуеть растяжка, — восклицает восторженно. — Ты создана для меня.
Ерзаю, под пристальным взглядом, что приводит в стеснение.
Чего он там увидеть хочет, блин?
И я только хочу сдвинуть ноги вместе, как чувствую его язык, что проходится вниз-вверх по промежности. Словно буром пробирается в щель и вылизывает ее изнутри и принимается легонько трахать. Дергать меня на себя, держа за бедра, на свой чертов огромный, шершавый язык.
Меня прошибает неистовым наслаждением, когда он вбирает в рот по очереди каждую губку, когда пальчиком заменяет язык.
— Хочу, чтобы ты снова кричала, — шепчет он, опаляя мою плоть, заставляя тело изгибаться в пароксизме наслаждения, и вдруг принимается давить на клитор языком. Не жестко, но очень точечно, да еще и на меня умудряется смотреть. Глазами улыбаться.
Боже, каков же засранец. Наверное, думающий, что это моя капитуляция.
Нет, дорогой. Это твоё поражение.
— Нет ничего лучше зрелища, когда ты кончаешь. Давай, Киска, сделай это для меня. Кончи!
Он закрывает глаза и принимается просто пожирать меня губами, истощать. И я кричу, потому что сдерживаться нет никаких сил, только острое как лезвие желание режет все тело, вынуждает страстно и часто выдыхать имя.
Захар, Захар. Захар!
А на подкорке подсознания шальная мысль пробирается в мозг, отравляет его, разрастается, как сорняк. Запретное. Порочное. Неправильное.
Что бы сейчас делал Ренат. Со мной. Здесь.
Глава 35
Но эта мысль напрочь вылетает, когда меня настигает как ураган второй внеплановый оргазм. Настолько мощный и яростный, что хочется кричать, выть вьюгой, стонать ветром. Так хорошо.
Господи, как же мне сейчас хорошо. Настолько невесомо. Легко. Словно по ветру листиком лечу и все страдания отпускаю. Но мой крик буквально ловят настойчивые губы Захара.
Сминают, облизывают, пока он сам не поднимается на кулаках. Невозможно привыкнуть к его огромным размерам. Нависает сверху тёмной тучей.
— Тебе было хорошо? — спрашивает с шальной полуулыбкой, а глаза излучают серьёзность, настороженность.
Еле заметно киваю, не в силах солгать. Сейчас не хочется врать, особенно самой себе. Тем более это наша последняя ночь, перед их вылетом из моего дома. Даже чуть в груди щемит от чувств. И жалко, и радостно одновременно.
И… что же я наделала?
— Теперь будь добра потерпеть и сделать хорошо мне, Киска, — оставляя мокрый поцелуй на губах.
Он переворачивается резко, так, что я оказываюсь сверху.
Ох, блин. Этот вид. Он великолепен. Ослепителен. Такой, что пальчики на ногах сводит.
Еложу по его стальным мышцам тела, чувствуя, насколько расслаблена — настолько хочется спать. Да-да, именно!
А вот удовлетворять Захара совсем не хочется, хоть он и явно ждет. Гладит стволом мои измученные поцелуями складочки, руками стискивает грудь, щипает соски, вынуждает сладко постанывать в такт медленным движениям.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Взгляд горит опасным огнём. Разрушающим. Выжидает, давая мне минуту очухаться и осознать полностью происходящее.
Жаль его расстраивать.
— Ты готова, крошка? — поднимает он меня ручищами за бедра, направляет член стрелой в лоно.
Кивает чему-то, смотря на место нашего слияния. Постанывает. И отпускает руки, закинув их себе за голову.
— Опускайся медленно. Хочу прочувствовать каждый миллиметр твоей тугой дырочки.
Король хренов. И я опускаюсь. Только не так, как он надеялся. Медленно, как будто прямо сейчас собираюсь взять в рот. Захар верит мне. Какой дурак. Счастливо лыбится. Не скрывая своего ребяческого восторга.
Сейчас он выглядит лет на двадцать, не больше. Эдакий спортсмен, главный красавчик Универа. Верит наивный, что я собираюсь облизать его огромный хер, что покачивается не хуже дерева.
Мы не парочка, чтобы резвиться в постели. Мы враги, самые что ни на есть настоящие. С недавних ужасных времён.
Как же хочется отмотать время и все изменить. Но уже слишком поздно.
— Хочешь в ротик взять, так даже лучше, — игриво промурлыкивает. — Главное, поосторожней с моим дружком. Не царапай его зубками. Он привык к нежным ласкам.
— Я буду очень аккуратна, — шепчу я, полностью сползая на пол и руками проводя по увитому венами чертовски напряженному стволу. — Ты же мне доверяешь? — ухмыляюсь и жду, пока он не начинает дёргано кивать.
Хочется взять в рот, и облизать эту внушительных размеров штуку. Больше ради интереса. Ощутить этот вкус.
Но вместо этого, что я делаю?
Резко щелкаю пальцами по головке, взвизгнув и забив на халат устремляюсь к двери.
Дыхание тут же перехватывает, когда слышу рык и возглас:
— Катя, сука, вернись и закончи!
Но я успеваю за долю миллисекунды добраться до деревянной двери и выскочить наружу. Последнее, что я видела — это раздувающиеся ноздри быка перед глазами. А после с диким удовольствием захлопнула двери, со всего размаху.
С треском. Странным таким…
Уже хотела умчаться к себе в комнату, но вдруг услышала ор, включающий в себя добрую половину матерных слов России.
— Катя, блядская сука, ты сломала мне нос…
Упс. Какая жалость.
— Ты просил беречь только твоего дружка, — язвительно напоминаю я и все-таки бегу до своей комнаты, там закрываюсь и шумно выдыхаю.
А потом меня накрывает волной веселья. Надо же. И оргазм словила, и нос сломала. Удача!
Кто молодец? Катя молодец.
А завтра еще и Катя снова станет хозяйкой не только своего дома, но и своей жизни. Своего сердца.
Избавлюсь от пагубного, разрушающего меня изнутри, похотливого влияния двух вояк.
Стану смирной, ласковой. Найду нормального парня, выйду замуж и забуду эротический кошмар этих дней. Навсегда. И жалеть не буду ни капли. Не позволю. Настал конец моим мучениям и назад дороги нет.
Именно с такими мыслями подпираю дверь тяжёлой тумбой, на всякий безопасный. Закрываю большое окно в комнате. Мало ли, взбредёт ему пробраться ко мне через него. Знаю я этих животных! К Альке как-то раз один хрен так залез. Вот шумихи-то было.
— Открой эту ебанную дверь, ты, мелкая мразь! — колотит, шипит дико, что сразу не понятно, что он там говорит.
Показываю фак в его сторону.
Немного отдышавшись и сделав пару кругов по комнате, сажусь в свое любимое кресло, ловлю запрыгнувшего мне на руки Звездочку и набираю номер адвоката Панина. Этот продолжает материть меня благим матом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А где, собственно, Ренат? Какого хрена он позволяет этому неандертальцу ломиться ко мне. Вообще страх потерял. Да оба хороши!
Гудков было множество. Я понимала, что ночь. Он спит. Но мне нужно решить все сейчас, до утра я просто не доживу.
