-Отказались? - она подняла бронзовую бровь. Наполеон, невольно, покраснел. Марта протянула
ему маленькую, сильную ладонь: «Посмотрим, как оно все будет. Ваш сын в Вене, в безопасности,
а ваша жена...»
-Не надо, - поморщился Наполеон. Он знал, что жена живет с австрийским графом Нейпергом, -
соблазнившим ее по указанию австрийского и русского императоров.
-Вот же мерзавец мой тесть, - подумал тогда Наполеон об императоре Франце, - сначала
подложил дочь под меня, чтобы сохранить свой трон. Теперь, когда я в изгнании, нанял какого-то
солдафона, чтобы окончательно себя обезопасить. А то вдруг жена ко мне вернется.
Он и не хотел, чтобы жена возвращалась. Он только хотел, чтобы ему отдали сына. «Четыре года
мальчику, - нежно подумал Наполеон, - ровесник сыну Давида. Закончу воевать, и буду спокойно
его воспитывать, в Париже». Он почувствовал на лице свежий, горный ветер. Приостановив коня,
император достал из кармана шинели перевязанные лентой письма. «Потом сожгу, - решил
Наполеон, - не хочу подвергать их опасности. Мало ли что».
-Милый, дорогой папа! - читал он. «Жаль, что письма идут так долго, я очень по тебе скучаю. У нас
теперь есть котик, черненький, он очень ласковый. Сейчас он лежит рядом со мной и мурлычет.
Мы живем спокойно. На праздники мы ездим в Белосток, в синагогу. Мама покупает там польские
газеты, а в Гродно - русские, поэтому мы знаем, что ты сейчас живешь на острове. Мама мне
показала его в атласе. Я бы очень хотела увидеться с тобой, папа. Помнишь, как мы вместе поили
ежика молоком? Он до сих пор к нам приходит, летом, и я даю ему яблоки..., - Наполеон сжал
зубы. Вытерев глаза, он велел себе: «Нельзя! Потом, все потом, сейчас - только война».
Анна писала нежные, ласковые письма. В последнем, в конце, он увидел постскриптум: «Хоть ты
сейчас и собираешься покинуть остров, но все равно, помни - остерегайся воды».
-Буду, - смешливо пробурчал Наполеон. Убрав письма, он вздохнул: «Потом съезжу к ним. Возьму
Иосифа, и съезжу. После этой кампании пусть Иосиф в отставку уходит, седьмой десяток ему,
хватит. Отдохнет, с внуком повозится».
Он увидел седоватую голову генерала Кардозо и нагнал его: «Ты тоже к своим поезжай, Жозеф,
попрощайся».
Иосиф помолчал. Он спросил, удерживая коня сильной рукой: «Ваше величество, можно, я сыну
своему расскажу..., - он кивнул на восток. «На всякий случай. Если меня убьют, - он легко
улыбнулся, - Давид будет вашей еврейской почтой заведовать».
-Никто тебя не убьет, - проворчал Наполеон, - но расскажи. Полковник Кардозо язык за зубами
умеет держать, как показал наш русский поход.
-Это у нас семейное, - позволил себе усмехнуться Иосиф. Коротко поклонившись, он поехал назад,
к развилке дорог. Там стоял крепкий экипаж. Жена сидела на козлах, покуривая сигарку, - в
скромном, шерстяном платье, и такой же накидке. Темные, с проседью волосы, были прикрыты
беретом.
-До первой деревни, - рассмеялась она, заметив взгляд Иосифа. «Там кучера возьмем. Дебора со
Шмуэлем будет занята, а Джоанна все же на шестом месяце. Мало ли что».
Он спешился и, протянув руки, велел «Иди сюда».
От нее, казалось, до сих пор пахло солью и свежестью. На Эльбе она сразу завела бот, и катала на
нем местных детей - в виду британских фрегатов, что сторожили остров со всех сторон. «И все
равно, - удовлетворенно подумал Иосиф, - мы их провели. Господи, только бы Теодор и сын его
опять в бой не лезли. Поехали в Англию, и пусть сидят там, занимаются своими инженерными
делами. Хотя вряд ли они, конечно, в стороне останутся».
-Ни о чем не волнуйтесь, - Джо поцеловала его в щеку. «Без бороды, - она оценивающе склонила
голову, - тебе тоже хорошо, капитан Кардозо. Помнишь?»
-Я все помню, - Иосиф положил ей голову на плечо: «С Элишевой все в порядке, там спокойно. И у
нас тоже спокойно будет».
Дебора и Джоанна уже сидели в карете. Шмуэль играл с кинжалом матери. Завидев деда, мальчик
весело сказал: «Ты приезжай, дедушка, и ты, папа, - он помахал отцу, - тоже! Мы вас будем
ждать!»
-Скоро приедут, - рассмеялась Джо и тихо велела мужу: «Вы осторожней». Экипаж тронулся.
Джоанна, высунувшись в окно, еще долго смотрела на Мишеля. Они свернули на деревенскую
дорогу, и девушка спросила Дебору: «Как ты справляешься?»
-На тетю Джо смотрю, - весело ответила та, встряхнув изящной, в простой шляпке головой. «Она
почти двадцать лет только и делает, что мужа ждет. Ты не волнуйся, - Дебора взяла руку Джоанны,-
они всегда возвращаются, и сейчас вернутся. Раненые, но ничего – Дебора улыбнулась, -
вылечим». Она вздохнула: «На маму мою посмотри. Папа погиб, и Элайджа, и Тони. Казалось бы,
любой на ее месте не оправился бы, а она даже в госпиталь пошла, работать, когда Бостон во
второй раз обстреливали».
Дебора закрыла глаза и вспомнила письмо сестры: «У нас все хорошо, девочки растут, и радуют
нас. Видишь, как получилось - у меня теперь, как и у мамы, - двое детей приемных. Хотя, конечно,
все они наши с Тедди дети, разницы никакой нет. Мама принимает в благотворительной больнице
для женщин, что мы открыли, и написала руководство для начинающих акушерок, вместе с тетей
Эстер. У них в порядке, дом их в Вашингтоне не пострадал. Хаим и Элайджа здоровы. Мы только и
ждем, дорогая сестричка, когда эта война закончится. Из-за того, что Наполеон теперь на Эльбе и
больше не опасен, британцы перебросили сюда еще войска. Сражения, в основном, происходят в
Канаде, у нас пока тихо».
-Он больше не опасен, - усмехнулась Дебора. Она прищурилась, и увидела внизу, на равнине,
войска Наполеона. Отряды шли на север, и женщина подумала: «Кажется, Давид. Господи, дай ты
им всем, живыми вернуться».
Она пожала руку Джоанны. Девушка, вздохнув, улыбнулась.
Их было уже хорошо заметно - темные ряды кавалерии, что приближались к колонне солдат
Наполеона. Император поднял руку и крикнул: «Всем стоять!».
-Ваше величество, - Мишель сглотнул, - может быть, не надо...
Он увидел, как император расстегивает шинель, и едва успел подхватить ее. Наполеон был в
простом, сером, заштопанном на рукаве сюртуке. Мишель вспомнил: «У него три сюртука. И все
одинаковые. Еще бриджи, рубашки, и одна треуголка. И шинель одна».
-Флаг, - коротко велел император, снимая треуголку. Каштановые, с проседью волосы шевелил
ветер. Он поднял вверх трехцветное, в старых пятнах пороха, знамя и распахнул сюртук на груди.
Было тихо, так тихо, что остановившиеся колонны, казалось, слышали дыхание друг друга.
Наполеон тронул своего коня. Он выехал на середину дороги: «Если кто-то хочет выстрелить в
меня, вашего императора - сделайте это сейчас!»
Они молчали. Откуда-то сзади, раздался рыдающий, сильный голос: «Ваше величество! Сержант
Дюбуа, битва под Аустерлицем!»
-Рядовой Леметр, битва при Березине!
-Сержант Мариньи, битва при Ваграме!
Они кричали, перебивая друг друга. Наполеон увидел молодого офицера, что выехал вперед, с
поклоном протягивая ему шпагу.
-Ваше величество, - тихо сказал он, - я командир седьмого линейного полка, Шарль Лабедуайер.
Наше оружие и наша жизнь принадлежит вам, ваше величество. Мы пойдем с вами туда, куда вы
нас поведете.
-Наша жизнь, - Наполеон вернул ему шпагу,- принадлежит Франции.
Он повернулся: «Поднять императорский штандарт!»
Золотой орел, тайно увезенный на Эльбу, закачался над головами его солдат. Наполеон улыбнулся:
«Слушай мою команду, седьмой линейный полк! На Париж!»
-На Париж! - разнеслось вокруг. Наполеон, поймав взгляд Мишеля, подождал, пока тот подъедет
ближе.
-А ты боялся, - император надел шинель и ласково посмотрел на кавалеристов, что строились в
колонну. «Пойду, - он усмехнулся, пришпорив коня, - поговорю с ребятами, я их почти всех
помню».
Мишель закинул голову вверх. Посмотрев на яркое, сияющее солнце, он шепнул: «На Париж!»
Интерлюдия
17-18 июня 1815 года, Ватерлоо
Наполеон проснулся от шума дождя за ставнями. Перевернувшись на спину, он долго лежал, глядя
на беленый потолок спальни.
-Какое лето сырое, - вздохнул он. «Права была Анна - надо остерегаться воды. Земля влажная. Для
кавалерийской атаки это плохо, и для артиллерии тоже. Ладно, - Наполеон присел. Потерев лицо
руками, он прикурил от свечи. Император разложил на кровати планы и покусал перо: «Нас
меньше, конечно, но мы просто не позволим Веллингтону соединиться с Блюхером, вот и все.
Разгромим их поодиночке. Ребята рвутся в бой, - он усмехнулся, - застоялись с прошлого года».
Все было так легко. Парижане бросали розы под ноги его солдатам, король Людовик и двор
спешно бежали - кто в Нижние Земли, кто в Англию, кто на запад, в Вандею. Еще в Лионе
