— Пустите! Пустите меня! — Завопила она.
— Ти что, хочэшь о камны разбытса? — Прокартавил хачик на ломанном русском.
Рыба глянула в открытую дверь и ужаснулась. Под колесами машины мельками кочки, колдобины и здоровые булыжники.
«Боже! Что там с Людкой? — Мелькнуло в башке у Рыбы. — Может быть, она покалечилась?! О, Господи! Это все из-за меня! А ведь она меня предупреждала!»
Цепкие лапы держали Рыбу, вывернуться из которых не было сил.
— Вона туда рулы! — Указал он водиле на ближний лесок.
«Все! Пиздец! Сейчас изнасилуют и убьют! И свидетелей никаких нет!» Рыба в припадке отчаяния стала вырываться из железной хватки. В порыве отчаяния она выскользнула из куртки, за которую ее держал нерусь и рванула к двери. Но взбешенная скотина вцепилась ей в волосы и намотала их себе на руку. Тут уж делать было нечего. Рыба затихла, загнанный зверь, ожидая своей участи.
Водила подогнал авто к лесочку. Двигатель смолк.
— Дяржы яё! — Приказал хачик.
Водила взял Рыбу за руку. Нерусь отпустил волосы Рыбы и вылез из машины. Та почуяла, что хватка ослабла и вырвалась на свободу. Но ей можно было бы даже не торопиться. Ее все равно охватил нерусь и вдруг неожиданно дал ей под дых. Резкая и сильная боль парализовала Рыбу. Нечем стало дышать.
— Ах, ты прошмандовка! — Вопил русский. — Ты от меня ускользнуть хотела! Тварь! Вот тебе! Получай!
Несколько сильных увесистых ударов обрушилось на беззащитную Рыбу со всех сторон. В один миг ей стало казаться, что она вся превратилась в эту боль. «Неужели конец? — Мелькнуло у нее в голове. — Но ведь Людка на свободе. Она — свидетель. Она сможет кому-нибудь про меня рассказать. И они могут бояться этого и не убить меня».
Между тем, два уродца продолжали свою экзекуцию. Русский заломил Рыбе руку, а хачик начал со всей мочи лупить ей кулачищами по затылку. Искры из глаз посыпались у нее градом.
«Так, я слышала, менты и бандиты бьют для того, что «вырубить» человека. — Умудрялась думать Рыба в перерывах между сериями ударов. — Вот странность, что я никак не вырубаюсь. А жаль! Так бы вырубилась и больше ничего не чувствовала. А очнулась бы уже «на том свете. Вот красота бы была! А то вот приходится «вживую» терпеть все это».
От уродов разило страшным перегаром, чесноком, потом и еще Бог знает чем. Видя, что у них ничего не получается, хачик двинул Рыбе на последок по зубам и начал шептать ей на ухо:
— Зави сваю падругу, а-то хана табэ!
Рыба стала жалобно и тихо скулить:
— Людка! Людка! Где ты, Людка?!
— Громчэ зави! Громчэ! — Замахнулся нерусь.
Рыба со всей силы заорала:
— Людочка-а-а!!! Людка! Отзовись! Где ты?!
— Вот уже лучшэ получаитса! Давай-давай!
Рыба горланила еще пять минут, но никто не отзывался на ее истошные вопли. Лес был тихий. Вокруг — ни одной живой души. и только с недосягаемой высоты на нее светила безмолвная круглоликая Луна.
Видя, то на Рыбин зов никто не откликается, придурки поволокли ее в лес.
— Придется тебе одной, голубушка, за двоих теперь отдуваться! Ха-ха-ха! — Схохмил русский Ваня.
«Ха! Интересно! — Подумала Рыба. — А убивать меня тоже за двоих будут? Как это за двоих умереть можно?»
— Пошли — пошли, красавица, — приговаривал русский, продолжая заламывать руку Рыбе и волоча ее при этом в лес. — Не хотела по-хорошему, значит по-плохому заставим.
«Все, значит точно хотят меня насиловать, — мелькнуло в голове у Рыбы, — а погань мне говорила, что если тебя изнасиловали, то должны и убить, чтобы ты в суд на них не падала. Свидетелей то есть убирают. Все! Мне хана! Мамочки мои! Что же теперь со мной будет?» от страха Рыба даже не чувствовала ни боли от заломленной руки, ни своей распухшей губы, ни холода ночи — ничего! В ее голове безумно крутилась только одна мысль:
«Я не хочу умирать! Я не хочу умирать! Я еще молодая! Я еще не пожила, я жизни еще не повидала! Нет! Нет! Нет!»
И вдруг как гром среди ясного неба раздался голос Людки:
— Стойте! Отпустите ее немедленно!
Выродки переглянулись. Нерусь бросился к ней и схватил ее.
— А-га! Нэ зра твая падруга так тэба звала! Ха-ха-ха! Маладэц шо прышла! Так нам вэсэлее будэт! Ха-ха!
«Господи, зачем она это сделала!? — Думала Рыба. — Если бы она не пришла, то на свободе остался бы свидетель, а теперь нас тут обоих уроют!»
Трясясь как овечий хвост, Рыба тупо и безвольно шла за своими мучителями. Они завели их в лес и обменялись между собой какими-то знаками.
«Что? Что? Что они делают? Какие дают друг другу сигналы? О чем они «переговариваются»? — Паниковала овца — Все! Теперь-то мне точно пришел конец!»
Неожиданно их стали разводить в разные стороны. Хачик поволок Людку в одну сторону, а русский с рыбой пошел в другую.
«Ага! Нас разделяют, чтобы перебить по одиночке!» — Мелькнула в голове у Рыбы мысль.
— ну что, красавица, попалась?! Пошли. Сейчас я тебе веселье устрою! — Разя перегаром, глумился уродец.
Только сейчас Рыба увидела, какой он плюгавый, мелкий, низкорослый и отвратительный. «И такой меня сейчас будет трахать? О, Боже! Холмогорцев по сравнению с ним — ну просто Аполлон какой-то! Господи! Фу! Уродство жизни». — Так думала Рыба, тупо следуя за своим мучителем, который еще сильней заломил ее руку, дабы она не вырвалась.
«Ой, а если он заразный? — В первый раз за все это время подумала Рыба. — А если у него сифилис какой-нибудь? Ой, мамочки мои! Но это не страшно, лишь бы не убивали. Сифилис и вылечить, говорят, можно. А если меня убьют, то это уже не вылечишь, блин! А если я забеременею от этой пьяной скотины и родится какой-нибудь урод? О, Боже, ну почему я не послушалась Людку? А ведь она была права! О, Господи, только бы меня не убивали! Только не это!» Так рой самых сумасбродных мыслей крутился в ее тупой башке.
— Тпр-р-ру, стоять! — Скомандовал урод.
Рыба встала, чувствуя, как ужас и отвращение накатывают волной в грудь. Коленки затряслись. Русский, не отпуская руки Рыбы, повернулся к ней лицом и неожиданно дал ей подсечку сзади. Рыба рухнула как подкошенная, рука вырвалась и на какое-то мгновение она выскользнула из рук своего мучителя. Но в следующую же секунду он свалился на нее и придавил своей тушкой. Рыба, почуяв слабость, попыталась было вырваться, но получила такую звонкую зуботычину, что у нее звездочки полетели из глаз в разные стороны.
«Ух тварь, крепко держит! Теперь мне уже не вырваться! — Еле соображала после удара по морде Рыба. — Ну что-ж, придется все терпеть? Только бы они не убивали нас!»
Так Рыба цеплялась за свою ничтожную жизнь, как поп за кадило и готова была терпеть любые трудности, тяготы и лишения, лишь бы продолжать существовать и мучаться. Так же мучаются очень много людей подобно рабам, прикованным к веслам на галерах.
— А! Так ты еще и вырываешься! — Взбесилась пьяная скотина. — Ну, я тебе покажу, где раки зимуют!
И тут же он надавил ей локтем на горло. Рыба захрипела, глаза выкатили из орбит и она стала вырываться.
— Лежи тихо, а то удавлю! — Прошипел уродец, еще сильнее придушив ее.
«Ну все, пиздец! — Мелькнуло в помутившемся рассудке у Рыбы. — Притворюсь-ка я мертвой!» Имитируя смерть, Рыба расслабилась и легла неподвижно. Этого-то и надо было пьяному ублюдку.
Быстрыми расторопными движениями от стащил с Рыбы ее грязные рваные штаны, расстегнул свою ширинку и вынул из нее свой висячий хуй. Еще придерживая ее на всякий случай одной рукой, другой он пытался всунуть свой шланг ей между ног. Но из этого ничего не выходило. Видимо, интенсивная напряженная борьба с Рыбой отняла у него много сил.
Видя это, он положил свою письку Рыбе между ног и улегся на ней, стараясь успокоить дыхание.
«Фу! Как воняет! — Думала Рыба. — Как тысяча кошек ему в рот насрали! Хорошо, что еще целоваться не лезет!»
Между тем, русская свинья отдышалась и помаленьку стала приходить в себя. Его хуй стал чуть-чуть расшевеливаться и согреваться. Уже перестав держать Рыбу за горло, он навалился ей на грудь и начал елозить своим обрубком пытаясь попасть им в пизду. Кое-как соображая спьяну, он с трудом справился с этой задачей, но, черт возьми, там было сухо, как в пустыне Сахара. И его «дуло» никак не могло попасть туда, куда нужно. С минуту пьяный урел подумал, но так ничего и, не придумав вдруг начал ебать-ебать-ебать Рыбу с собачьей скоростью. Его желудь елозил туда-сюда в бешенном темпе, как будто он боялся, что Рыба опять начнет вырываться и он не успеет обкончаться.
Рыба лежала чуть живая и со страхом, ужасом и отвращением думала: «Господи, быстрей бы все это кончилось! Блин, как будто не мужик меня ебет, а собака какая-то. А хуй у него, ну прям чуть толще пальца! Бывают же на свете такие уроды! За нормальными мужиками бабы косяками бегают, а такие — вот дебилы кого-то насилуют. Уродство жизни! Эх, не послушала я Людку…»
