Дьяконѣ принялъ деньги съ благодарностью, а дьяконица, подавая ему сама шубу, поцѣловала его даже въ плечо.
Во все время ихъ разговора передъ нимъ стояли два мальчика. лѣтъ семи-восьми, внимательно слушали и усердно ковыряли въ носу.
«Не зналъ я, что такъ бѣдно сельское духовенство живетъ, — думалъ Сухумовъ, переходя отъ дьякона къ отцу Рафаилу. — Не зналъ… Хотя и слышалъ объ его бѣдности».
Передъ Рождествомъ Сухумовъ окончательно рѣшилъ, что онъ перезимуетъ въ Сухумовѣ и проживетъ здѣсь все лѣто. О своемъ рѣшеніи онъ сообщилъ доктору Кладбищенскому. Докторъ только одобрилъ.
— Вкладъ громадный сдѣлаете въ сокровищницу своего здоровья и долголѣтія, — сказалъ онъ. — Вѣдь ужъ вы воочію видите, что свѣжій воздухъ и правильный образъ. жизни дѣлаютъ. У васъ установился хорошій обмѣнъ веществъ, правильный. Вы вѣсились у меня и знаете, что только за двадцать два дня вы прибыли въ вѣсѣ на девять фунтовъ. Чего вамъ еще? Какого эффекта надо! А за лѣто вы превратитесь прямо въ здоровяка. У васъ хлѣбопашество… ѣздите на пашни, на посѣвы, на покосы, хоть изъ простого любопытства — и все это вамъ прибавитъ силъ. Сухумовъ сіялъ.
Посѣтивъ еще два-три раза училище, онъ задумалъ устроить на Рождествѣ елку для ребятишекъ, для чего поручилъ учителю пріобрѣтеніе елочныхъ украшеній и подарковъ, и далъ лошадей на поѣздку въ городъ. Не забылъ онъ выписать и толстые журналы для Раисы, чтобъ они доставлялись ему съ января, послалъ заказъ на книги русскихъ классическихъ писателей.
«Надо дать ей возможность развиться, самообразоваться. Кругозоръ ея очень не великъ, — говорилъ онъ самъ себѣ. — Хорошо-бы познакомить ее хоть немного съ естественными науками. Хоть сколько-нибудь… Это просвѣтляетъ умъ. Весной начну вмѣстѣ съ ней собираніе бабочекъ, жуковъ, сѣтчатокрылыхъ. А чтобъ это не выходило рѣзко, будемъ поповскихъ и дьяконицкихъ ребятишекъ съ собой брать на эти прогулки. Можно такъ и поповскому семейству объяснить, что это я для развитія дѣтей дѣлаю. А Раиса будетъ при нихъ», — мечталъ онъ.
Выписалъ Сухумовъ и большую коллекцію картинъ для волшебнаго фонаря и кое-какія учебныя пособія по указанію учителя Иванова и учительницы Хоботовой.
Часто ходить къ священнику Сухумовъ считалъ неудобнымъ, хотя его ежедневно такъ и тянуло туда, чтобы повидаться съ Раисой. Онъ не могъ не замѣчать, что стѣсняетъ его своимъ посѣщеніемъ. Зато къ учителю Иванову онъ зачастилъ ходить какъ-бы для переговоровъ по устройству рождественской елки и зачастилъ опять-таки не изъ желанія видѣться съ учителемъ, а пробовалъ заставать тамъ Раису, которая у Ивановыхъ довольно часто бывала, въ особенности по вечерамъ. Къ Ивановымъ Сухумовъ никогда не ходилъ съ пустыми руками, а всегда приносилъ что-нибудь изъ лакомствъ: фунтъ шоколаду, бутылку хорошаго вина, апельсиновъ. У учителя ужъ успѣли замѣтитъ расположеніе Сухумова къ Раисѣ и если ее не было, тотчасъ-же, желая ему угодить, посылали за ней къ священнику съ запиской. Жена учителя придумывала какой-нибудь предлогъ и вызывала ее или съ рисункомъ вышивки, или съ образцомъ вязанья. Раиса прибѣгала закутанная въ платокъ, въ накинутой наскоро на плечи кацавейкѣ.
На рождественскихъ праздникахъ свиданія Сухумова и Раисы участились. Они собирались въ училищѣ украшать елку. Елка была назначена въ училищѣ на четвертый день праздника, такъ какъ первые три дня отецъ Рафаилъ ѣздилъ съ дьякономъ славить Христа по приходу, а между тѣмъ онъ сильно желалъ присутствовать на елкѣ. И вотъ три вечера подъ-рядъ они собирались въ классы хлопотать по приготовленію елки, распредѣлять подарки и гостинцы, прикрѣпляя къ нимъ фамиліи учениковъ и ученицъ, при чемъ въ этихъ занятіяхъ принимала дѣятельное участіе и Раиса.
Въ первый день Рождества отецъ Рафаилъ съ дьякономъ пріѣзжали славить Христа и къ Сухумову. Приходили и пѣвчіе-христославы изъ училища.
На елкѣ присутствовала вся семья священника. Былъ и дьяконъ съ ребятишками. Были приглашены также сельскій староста и волостной старшина съ писаремъ. Пріѣхалъ и докторъ Кладбищенскій. Когда елка догорѣла и дѣтямъ, не исключая и дѣтей священника и дьякона, были розданы подарки и гостинцы, началось показываніе картинъ волшебнаго фонаря, при чемъ волостной писарь игралъ на гармоніи, и затѣмъ взрослые начали пить чай и закусывать. Разумѣется, Сухумовъ устроилъ и закуску на свой счетъ.
Выпитое хорошее вино развязало всѣмъ языки.
— Я говорилъ на дняхъ предсѣдателю нашей уѣздной земской управы, что вы не прочь-бы послужить земству — и онъ въ восторгѣ, - сказалъ докторъ Кладбищенскій Сухумову. — Предсѣдатель у насъ Сергѣй Владимірычъ Родимцевъ, человѣкъ хорошій, дѣятельный, но вѣдь одинъ въ полѣ не воинъ. А затѣмъ у насъ даже приличныхъ членовъ управы нѣтъ. Лежебоки.
— Позвольте, позвольте. Но вѣдь прежде надо выбраться въ гласные… — перебилъ его Сухумовъ.
— Васъ выберутъ. У васъ имя и затѣмъ вы крупнѣйшій помѣщикъ. Да и охотниковъ немного баллотироваться. Помѣщики наши здѣсь не живутъ.
— Но вѣдь выборы еще осенью, а до осени надо дожить.
— Доживете. Но къ Родимцеву-то вы все-таки съѣздите познакомиться. Онъ въ тридцати верстахъ отъ васъ живетъ. Вамъ все-таки слѣдуетъ поагитировать, кое-гдѣ-показаться, — училъ докторъ. — Ну, да ужъ я началъ хлопотать за васъ и произношу ваше имя повсюду. Что вотъ, молъ, есть желающій послужить.
— Погодите, погодите… Надо прежде еще испытать себя, въ состояніи-ли я, какъ говорится, совсѣмъ сѣсть на землю. Это весна покажетъ, лѣто, — отвѣчалъ Сухумовъ. — Можетъ быть, мнѣ такъ взгрустнется по Петербургѣ, что я и всего лѣта не выдержу — и улечу въ его объятія.
— А возврата болѣзни не хотите? Вѣдь сами-же себя вы мнѣ хроникомъ называли при первомъ свиданіи. Помните?
— Да, я говорилъ.
— Ну, то-то. Въ Петербургъ вы съѣздить можете, можете поцѣловаться съ нимъ, побыть недѣльку въ его объятіяхъ и скорѣй, скорѣй обратно въ деревню, если не хотите быть въ такомъ положеніи, какъ говорятъ старухи: мѣстами болитъ, мѣстами подживаетъ. Организмъ вашъ совсѣмъ не для Петербурга.
Докторъ умолкъ и отошелъ отъ Сухумова. Къ Сухумову подсѣла Раиса и, перебирая кружева своей кофточки, тихо сказала:
— Слышали, что Нектарій-то Романычъ говоритъ? Оставайтесь здѣсь. Вы должны остаться. Эдакій у васъ здѣсь домъ хорошій и богатый. Прямо рай… А лѣтомъ-то какая благодать. Какой паркъ чудесный! Я была лѣтомъ у васъ, гуляла. Вы знаете, у васъ въ паркѣ грибовъ много и все бѣлые, крѣпкіе.
Сухумовъ улыбнулся, взялъ ее за руку и спросилъ, смотря ей въ глаза и любуясь ею:
— А вамъ развѣ хочется, чтобы я здѣсь жилъ? Почему вамъ хочется?
Она тихо вынула свою руку изъ его руки, опустила глаза и отвѣчала:
— Да такъ… Хорошо здѣсь лѣтомъ… Вмѣстѣ-бы за ягодами въ лѣсъ ходили, за грибами.
— Останусь, моя прелесть, на лѣто, останусь! — невольно вырвалось у Сухумова восклицаніе шопота. — Но тутъ не объ одномъ лѣтѣ рѣчь идетъ, а о томъ, чтобы поселиться навсегда.
Она отошла.
«Какая дивная дѣвушка по своей простотѣ!» — мелькало въ головѣ у Сухумова и онъ долго любовался ею.
На утро Сухумовъ призвалъ къ себѣ управляющаго Сидора Софроновича и просилъ отыскать для него повара.
— При моемъ пріѣздѣ сюда, вы говорили, что у васъ есть такой…
— Есть, есть, ваша милость Леонидъ Платонычъ. Хорошій поваръ… Староватъ немного, но очень хорошій… Онъ у господина предводителя жилъ, но захворалъ ногой… захворалъ и долженъ былъ уйти. Легъ въ городѣ въ больницу… Ногу отняли… Теперь на деревяшкѣ ходитъ. Надо-бы въ Питеръ ѣхать мѣста искать — боится, что забракуютъ изъ-за деревяшки-то… А онъ мужчина бодрый, не безпомощный… Въ десяти верстахъ отъ насъ въ деревнѣ Козихѣ живетъ. Жена у него… Эта по судомоечной части… — разсказывалъ управляющій.
— Такъ пожалуйста пошлите за нимъ лошадь и пусть пріѣдетъ условиться, отдалъ — приказъ Сухумовъ.
— Я самъ съѣзжу-съ… — поклонился управляющій.
Черезъ два дня поваръ былъ нанятъ.
XXXI
Время шло. Дни пошли на прибыль. Къ новому году прибавился ужъ цѣлый часъ свѣтлаго дня. Встрѣчу Новаго года Сухумовъ хотѣлъ устроить у себя, но докторъ наотрѣзъ отказался пріѣхать къ нему.
— Не могу… — отрицательно покачалъ онъ головой. — Бабу мою жалко. И такъ я полъ-жизни въ разъѣздѣ, а тутъ въ такую ночь оставитъ ее дома одну. Положимъ, она не придаетъ особенной важности этой встрѣчѣ, но все-таки было-бы нехорошо.
— Такъ вы вмѣстѣ съ супругой пріѣзжайте.
— Вѣдь я-же говорилъ вамъ, что она у меня недвижимость. Двое ребятишекъ у ней на рукахъ, а нянька — дѣвчонка… Здѣсь другой прислуги нѣтъ… Да вѣдь вы сами видѣли… Развѣ можно на такую прислугу дѣтей оставить! Стряпуха-работница у насъ хоть и въ настоящихъ годахъ, но тоже дура вдоль и дура поперекъ. За ней нуженъ глазъ да глазъ. Теперь на деревнѣ посидѣлки по вечерамъ… живо убѣжитъ куда-нибудь и домъ броситъ. Нѣтъ, ужъ я къ вамъ мою бабу весной, что Богъ дастъ, привезу, и пріѣдемъ мы съ ребятишками.
