— Будешь чай?
— Конечно, — обрадовано сказал студент.
— Из еды один сахар.
— Хорошая новость за весь день!
Я жестом пригласил пройти на кухню. Включил чайник, машинально трогая пластмассовый корпус — теплый. Кажется, от моего хмурого вида Санёк впал в оцепенение. Он долго шаркал ногами, прочищал горло, рассматривал интерьер кухни, прежде чем задал вопрос, который его беспокоил:
— Ничего не сломал?
— Нет.
— Это хорошо. — Санек расслабился. В травяной чай он положил семь ложек сахара. Я продолжал стоять возле плиты, напротив друга. Разговор не клеился.
— Отличный чай! Когда будешь заваривать новый?
— Самое время. — Я повернулся к полкам. Посмотрел на жестяные банки.
— Как бизнес?
— Что ему будет?
— Слышал по радио, что скоро в ларьках запретят спиртным торговать.
— Бред. — Такого я себе представить не мог — это же выручка упадет раз в двести. Обязательно кого-нибудь убьют, и глобальный проект не осуществиться.
— А ещё слышал, что когда-нибудь ларьки со всем уберут. Кругом будут одни магазины. Представляешь, выйдешь из дома, и не будешь знать куда идти, чтобы купить кефира или яблок.
— Или дешевой водки. Полный бред. Сам подумай.
— Вот-вот. Полностью разделяю твоё мнение. Возьмешь меня к себе ночником? Летом жениться буду. Надо денег подзаработать.
— На ком? На Анне что ли?
— Зачем на ней? Совсем не обязательно. У меня девушка есть. Правда она живет в другом городе и разделяет нас три тысячи километров, но мы регулярно созваниваемся и пишем друг другу письма. Всё решено.
— Не знал.
— Да я говорил тебе. Рассказывал про лето. Ни раз.
— Не помню.
— Ну, что? Возьмешь?
— Надо подумать.
— Думай скорее. У меня из-за тебя жизнь рушится. Как я стану жениться на студенческую стипендию?
— А родители?
— Они ничего не знают. Это будет сюрприз. Возьмешь?
— Мне нужно время.
— Чего тут думать! Я же не в партнеры прошусь. Ты не представляешь, как мне надоела нищета. Мне нужны деньги. Много денег!
— Всем нужны деньги. А много денег ты «ночником» не заработаешь.
— Так бы и сказал сразу, что нет вакансий, что тебе нужно кого-то увольнять.
— Оставим этот разговор на потом. Может в скором будущем у меня будет другой «бизнес».
Санек не расслышал моего сарказма и взволновано спросил:
— Какой?
— Обещаю: ты узнаешь первым.
— Здорово! Я заинтригован. Ладно. Я собственно за великом пришел. Знаешь, никак не мог уснуть — ворочался, ворочался. Думаю, ты всё равно не спишь, вот и зашел.
— Молодец.
Мне не хотелось идти к велосипеду, но желание выпроводить Санька до приезда опергруппы, настолько сильно меня переполняло, что я победил в себе страх и мы зашли в спальню родителей.
— Не понял! — закричал друг и забегал вокруг велосипеда, когда я включил свет. Я зажмурился, ожидая поток брани.
— Что это? — Санек таращил глаза и тыкал пальцем.
— Велосипед.
— Это не мой!
— Твой. Цвет не много изменился. — Я осекся. Конструкция велосипеда претерпела существенные изменения — это видел даже я. — Не нравится?
— «Не нравится?» Издеваешься? Это же горный велосипед! Новый. Стоит сумасшедшие деньги. Это мне подарок?
Я молча кивнул. Санек обнял меня и похлопал по спине.
— Никому не говори, что я это сделал, — сказал он, отстранившись, — порыв радости и никакой любви! — Санек поднял указательный палец. — Ты действительно разбогател. — Он потряс головой. — Не думал, что ты задумал провернуть операцию с велосипедами, чтобы меня разыграть. Порадовал. Не ожидал. Спасибо.
— Пожалуйста, — сказал я, когда закрывал за другом дверь. Интересно, у кого Коростылев украл велосипед?
Я заварил новую заварку и присел на стул, ожидая, когда вскипит вода. Старый чайник «Мулинекс» надрывно шумел, успешно справляясь со своими обязанностями. Вот вода закипела, заклокотала большими пузырьками, и я не смог сдержать улыбку радости, предвкушая прелести позднего чая. Со щелчком отключения кнопки снова раздался звонок в дверь. Я насупился и решил не открывать. Милиция, как всегда не вовремя — приходит, когда её не ждешь. В дверь позвонили настойчивее, затем застучали, излишне громко, применяя силу ног. Зря. Не хотелось бы портить мнение соседей. Оно ведь складывалось не один день, и даже визиты Симы не смогли сокрушить целомудренные устои людей по площадке.
Всё ли я приготовил? Главное не забыть взять туалетную бумагу, заварку и книжку внушительных размеров.
— Иду, иду я.
Щелкнул замок. Дверь открылась, и я увидел свирепое лицо Руслана. Как я мог забыть о нем?
— Молодец, что пришел.
— «Молодец»? — Кажется, парень рассвирепел, входя в прихожую и, сняв ботинки, направился сразу на кухню. Конечно, к чайнику. «Мулинекс» тревожно щелкнул, когда его включили повторно для кипячения. Такого обращения он не любил.
— Хочешь чаю?
— Представь себе — хочу. — На стол упал рулет в цветной упаковки. Чудеса продолжались: Руслан купил рулет — нонсенс, что-то из ряда вон выходящее. — Я весь день работал, не покладая рук. А где был ты?
— Спал.
— Весь день?!
— Да, — сказал я.
— Заболел?
— Нет. То есть да. Но мне уже лучше. Я пошел на поправку.
— Хорошо. — Руслан раскрыл рулет, накромсал полено толстыми ломтями. — Я решил увеличить нам зарплату.
— К чему?
— Снова всю прибыль в дело. Работаем на завтрашний день. Тебе не кажется, что мы потеряли темп? Вспомни, как мы начинали. Да, жаркие были деньки.
— И ночи. У тебя же родился сын — можно и сбавить темп.
— Да ты что?? Как можно!! Совершенно ни к чему. Думаешь, что-то изменилось? Нет. По-прежнему: главное деньги. Я через чур требователен к тебе?
— Нет.
— Тогда не пойму, почему ты не вышел на работу?!
— Всё изменилось.
— Что именно?!
— Всё. Скоро узнаешь. Не сегодня, так завтра.
— Брось свои философские рассуждения — они ни кому не нужны. Мне — подавно. Нам сейчас главное с волны везенья не сойти. Изменения будут потом.
— Хорошо бы.
— Увидишь! Ладно. Побегу домой. Завтра начнем с восьми. Выходи на дорогу, как раньше и жди меня, чтобы не случилось. Ну, сегодня я опоздал. Что с того? Ты мне отомстил — не вышел на работу вообще. С завтрашнего дня возвращаемся к старому циклу. Лады?
— Да.
— Давай, брат. Не скучай. Нас же теперь двое осталось. Пока. Завтра не опаздывай. — Руслан откинул от себя ломоть рулета и пошел к входной двери.
— Нас и раньше было двое.
— Не начинай! — Руслан поднял палец вверх, предостерегая меня от ошибки. — Молчи. До завтра. — И он, быстро обувшись, вышел.
— До завтра, — сказал я в закрытую дверь. В неё тут же позвонили. Я открыл замок. Руслан наклонился, упираясь в косяк, и с хитринкой спросил:
— Видел Санька. Он пробежал в метре от меня и не заметил, так любовался своим велосипедом. При чем улыбался как-то странно, загадочно, что ли. Ты не знаешь, откуда у него горный велосипед? Кучу денег стоит! А?
— Не знаю, — сказал я.
Глава 9
Прошло время, и я свыкся с ожиданием неизбежной кары справедливого закона. Порой мне казалось, что на самом деле я видел дурной сон или плохой фильм о каком-то парне неудачнике, что ничего не произошло в действительности. И, если бы не фигура в черном «Адидасе», приходящая ко мне каждую ночь, и массивная золотая печатка с блестящими камушками, которую я обнаружил в глубоком кармане куртки, то я бы легко смог уйти от реальности, внушив себе спасительный обман. Где ложь, где, правда? Кто поймет. Кто поможет разобраться? Никто. Впрочем, хороший следователь, знаток скорых дел, быстро бы поставил точки в предложении. А пока, я каждое утро, перед тем как уйти на работу, смотрел на печатку, любовался игрой камней и задавал себе неизменно один и тот же вопрос: «Ну, почему она?» Я бы понял себя, если бы притащил домой предателя Тевтона или, на худой конец, «ТТ». Отлично помню, что крутил пистолет в руках. Или наваждение? Где сон, где явь. Ничего непонятно. Золото. Зачем оно мне? Никогда не носил украшений. Я пытался восстановить детали, но ничего кроме головной боли не достигал. Что-то же со мной произошло — я чувствовал в себе сильные перемены. И потом, ночные кошмары и золотая печатка никуда не исчезали, являясь в точно отведенное для них время.
— Значит так надо, — говорил я себе и клал печатку на полку для головных уборов до следующего утра, чтобы помучить себя заново и задать молчаливой совести неизменный вопрос.
Если раньше мы с Гариком виделись пару раз в десять дней, то сейчас наши встречи стали регулярными. Мне иногда казалось, что жизнь для моего напарника Руслана — это шахматы, где каждая фигура имеет свою миссию. Гарик напоминал «офицера», который ходит всегда по диагонали и никогда прямо. То, что он являлся не простой фигурой, было очевидным: во-первых, он крутил нашими деньгами; во-вторых, имея акции и векселя крупного флота, собирался открывать рыбную фирму; в-третьих, Руслан, неожиданно для всех, стал членом будущего правления фирмы (мне была обещана должность инженера по труду, никто не знал, что это такое, но всем было весело только от одной мысли, кем я стану). Конечно, Гарик не догадывался, что он фигура на чьём-то шахматном поле. И тем более он не мог представить, что Руслан в этой игре даже не ферзь и не король, а является просто Богом.
