отстраняюсь, а он не настаивает. Отпускает меня и возвращается за стол, хватаясь за стакан с коричневым напитком, будто ласка была для галочки, успокоить взбалмошную девчонку.
Оставаться одной совершенно не хочется, поэтому я устраиваюсь на диване в гостиной и отправляю несколько сообщений сестре. После недолгой переписки, меня неустанно клонит в сон, и я прикрываю глаза.
Мартин после третьего стакана виски ударяется в работу и монотонные постукивания по клавишам ноутбука не дают полностью провалиться в забытье.
Слышу, как у Росса звонит телефон. Не вздрагиваю лишь потому, что не сплю, но Мартин считает по-другому.
Он, видимо, захмелел и решил, что нет необходимости выходить из гостиной — все равно не услышу.
— Да, детка? — произносит мужчина в вполголоса. — Я скоро буду, потерпи.
Разочарование, досада, сожаление, злость, безысходность: коктейль из ядреных чувств подан, работайте с дозировкой.
Глава 13
Он возвращается ранним утром, едва начинает светать. По виду становится понятно, что ночью ему было не до сна. Усталость взяла свое.
Мне тоже не посчастливилось сомкнуть глаз: разносортные мысли роились в моем воспаленном от происходящего мозгу. Через несколько часов мучений я все-таки заставила себя взять передышку. С этим хорошо справился прохладный душ и чашка горячего кофе.
Ощущаю я себя, как обманутая жена, поймавшая неверного супруга с поличным. И куда-то подевался мой воинственный настрой, который твердил «нам до его личной жизни никакого дела». На деле же все оказывается куда сложнее. Я не могу не думать о его местонахождении, когда сама же нахожусь в его доме.
Росс замечает меня сразу и удивленно вскидывает брови:
— Ты уже не спишь?
Надеваю маску безразличия, помешивая ложкой остатки уже давно остывшего напитка. Холодного настолько, что вкус не доставляет никакого удовольствия. И даже, кажется, горчит, как и сложившаяся ситуация.
— Я и вчера не спала, — даю тонкий намек, — когда ты ушел.
Мартин на мгновение замирает, но сразу же пресекает любые провокации:
— Думал, ты спала, так бы предупредил.
Не понимаю, когда во мне проснулась эта мерзкая ревность, но его поведение задевает. Ложь ранит, режет сильнее ножа, а на доверии можно ставить крест. Минус сто очков Гриффиндору.
Еще больше меня тревожит дурацкая тяга к нему, внезапная, неоправданная. Именно она заставляет меня нервничать. Я не хочу чувств, сейчас не хочу. Но против сердца не попрешь, оно затрепыхалось, утягивая меня в эти страдания.
— О чем? — вкладываю в интонацию все свое равнодушие. — О том, что нужно навестить детку?
Росс закрывает глаза, шумно вдыхая сгущающийся вокруг нас воздух. Он не привык оправдываться и не собирается делать это и сейчас. Глупо закидывать удочку, зная, что в пруду нет рыбы.
Уже тысячу раз жалею, что выдала себя, проявив слабость.
— Боюсь представить, что ты себе накрутила.
Он подходит ко мне медленно, словно боясь спугнуть. Снова этот изучающий ласковый взгляд, усыпляющий женскую бдительность. Моя незримая оборона сыплется по всем фронтам, но я держу марку.
— Опять будешь обнимать? Или засыплешь откровенными признаниями?
— Что за сцена, Эйва?
Действительно, что за сцена, Эйва? Неужто вновь сдаешься, так быстро и так серьезно? Где же страхи и данные самой себе обещания? Не влюбляться, не таять, не надеяться, а главное — не доверять.
— Я больше не хочу быть в твоих руках после кого-то другого.
— Можно счесть за признание, — дерзкая ухмылка проходится по его лицу.
Я замечаю, что вернулся он другим, замороченным, даже немного холодным и без искры. Не поддается на провокации и не следует за эмоциями. Будто два разных человека с одинаковой неизвестной мне целью.
— Сходи в душ, от тебя разит, — кидаю я.
— Чем же? — Росс почуял ревность.
Он не пьян, но его состояние напоминает именно алкогольное забытье. Когда изо всех сил пытаешься уйти от реальности, стереть остроту памяти. Но исцелялся Росс в чужих руках.
— Знаешь что, я разберусь сама, пожалуй.
Мартин, будто отрезвев, хватает меня за локоть и яростно дергает. В его глазах ясность и понимание происходящего. Он снова взял себя под контроль, и я узнаю эту сконцентрированность.
— Я поеду один. Ты останешься здесь, Элиот присмотрит за тобой.
— Он в качестве надзирателя или няньки?
— Язвишь? Это хорошо.
Мне уж точно не нужен надсмотрщик, но донести это до Росса сейчас не получится. Его мысли заняты совершенно другим, а я могу лишь догадываться, чем именно.
— Если бы я хотела выйти отсюда, никакая охрана меня не остановила бы.
— О, да, женская истерика — мощное средство манипуляции.
— Я что, похожа на ту, кто закатывает истерики?
— А ты собиралась выйти с помощью автомата и парочки гранат? Прости, недооценил твои методы.
Он улыбается, давая понять, что шутит. Его настроение претерпевает молниеносные изменения: теперь он весел и расслаблен. Переключается по щелчку, только надо узнать, как это работает.
— Кстати, второе откровение за утро, Эйва.
— О чем ты?
— Признаешь, что не хочешь уходить отсюда? — мурлычет Росс, прикусывая нижнюю губу.
— Мы смотрим на вещи по разному, Мартин.
Но он уже услышал все, что ему хотелось, выцепил для себя самое главное. Нарисовал полную картину моего эмоционального состояния рядом с ним, вычислил возможные рычаги давления.
Росс уезжает через пару часов, оставляя меня наедине с томительным ожиданием. Он не дал мне выбора, поставил перед фактом, все решив за нас обоих.
Хуже всего не знать, как складывается встреча, а еще ужаснее — не иметь возможности контролировать ситуацию.
С одной стороны, я могла бы помочь сгладить острые углы, с другой — мое присутствие способно дать обратный эффект.
Я почти уверена, что Тоби будет в бешенстве, когда поймет, что я не приехала. Открытого конфликта не случится, но последствия могут быть еще впереди.
Так проходит час-другой.
Я бесцельно брожу по дому периодически наталкиваясь то на домработницу, то на охрану. Обстановка угнетает, не прибежище, а место заключения какое-то.
Яркое
