Порой она приходила оттуда, наевшись гамбургерами, и кричала с порога:
— Я щас умру! Олежа, спасай!
Ее слышно было даже из мастерской. Анжела недоуменно смотрела на меня, пока я соображал, что произошло с моей подопечной. Хорошо, что по факту она съела немного, иначе приступа не избежать, а этого я боялся больше всего. С тех пор она с запретами не частила.
От той чумазой девчонки из интерната не осталось и следа. Она изменилась. И внешне, и внутренне. И я изменился…
Только я совсем не догадывался, что повлечет за собой эти изменения. Все решится в один день. В один момент.
Назад дороги не будет…
Глава 14. Новое восприятие
«Мы самые ненормальные в этом городе,
И я что-то чувствую к тебе вроде бы.
С первой ноты угадаю твою мелодию,
Твои глаза круче лёгких наркотиков»
(с) Эльвира Т «Мутный»
#ненавижу1сентября
Этот хэштег попадается на глаза на протяжении недели. Под каждой фотографией в гребаном Инстаграме, в каждом посте в Твиттере. Каждый придурок считает, что имеет право поплакаться всему честному народу об окончании каникул. Только всем насрать, в том числе и мне.
И чего ныть? Это же так классно, когда тебе не нужно сидеть в четырех стенах во втором корпусе и не думать, где же проводят каникулы одногруппники. А главное, с кем. Лучше уж на уроках сидеть, нежели сталкиваться в коридорах с какими-нибудь Ванями и влипать в неприятности из-за них же.
В школе было весело, что не скажешь про универ. Пары в два раза длиннее уроков, задают черт знает сколько и читают лекции, смысл которых сами не понимают. Поначалу было страшно, боялась поймать на себе косые взгляды других.
Боялась показаться не такой…
У меня ничего не осталось от той жизни, кроме воспоминаний. Одежда, обувь, новые гаджеты, даже ремонт сделали в моей комнате. Именно в моей. В личной. Которую я не буду делить с той же Надькой и другими девчонками.
Приятно осознать, что в моей жизни начался новый этап развития. По странному позитивный и веселый.
Добрый.
И Олег тоже добрый.
Из-за этого временами становится еще страшнее. Боюсь облажаться. Боюсь, что сделаю что-то не так. Не то. И окажусь там же, откуда появилась. Плевать на шмотье, на гаджеты, на все это. Вещи ничего не значат. Только материальное.
Сегодня первый выходной. Надо встать, что ли, завтрак приготовить. Олег наверняка спит, успею сделать его суперполезный и одновременно тошнотворный бутерброд.
В комнате его не обнаруживаю, на кухне и в гостиной тоже. Значит работает с утра пораньше, к выставке готовится. Не спал на протяжении всей недели, пока я училась в универе. Отвозит меня на пары, возвращается домой и застревает в своей берлоге до самого заката.
В самой мастерской мне не довелось побывать. Личное пространство, так сказать. Олег просил не беспокоить. «Муза снизошла» — как выразился он недавно. И что это за муза такая? Не знаю. Бред полнейший.
Успеваю позавтракать, оставить еду для своего попечителя, сделать задания на макбуке, и… Что? Уже четыре? Обедать пора. Завтрак Олега как лежал на столе, так и лежит. Чай остыл, хлеб высох. Он что, из мастерской совсем не выходил?
Он сильно будет ругаться, если я зайду и принесу ему еды? Вдруг сильно? Но Олег ничего не ел весь день. А если с ним что-то случилось? Вдруг лежит без сознания в своей мастерской, а я тут сижу такая деловая и ни о чем не догадываюсь? Вот черт! И почему я не подумала об этом раньше?
— Можно?
Вопрос задан чисто из вежливости. На деле же я, держа в руках тарелку с запеченной красной рыбой, прохожу внутрь, не акцентируя внимания на белые стены, стеллаж с картинами и творческом бардаке. Олег стоит напротив мольберта, держа в руках кисть. В этот раз был один, без той длинноногой Барби. Один. Одет в одни черные штаны, заляпанные краской.
Олег поворачивается через плечо, встретившись с моими глазами, а потом…
Никогда не видела его с обнаженным торсом. Вблизи. Даже мысленно не представляла, как он сложен. Когда я училась в интернате, он приходил либо в джемпере, либо в костюме, а дома всегда при мне надевал майку, спортивные штаны. Теперь знаю наверняка, почему он не разрешает заходить сюда без предупреждения.
Именно здесь происходит освобождение…
Эта мысль не особо греет душу, однако она уходит куда-то далеко. За пределы разума. Вытеснилась физикой. Реальностью.
Мои глаза впечатываются в широкую спину. Атлетическую. Он не перекачен, как на фотографиях в Инстаграм. Скорее жилистый. Мышцы на руках перекатываются в лучах дневного солнца, красиво выделяются игрой свето-тени. И татуировки на нем смотрятся хорошо. Точнее правая рука до середины плеча. Я видела лишь непонятные иероглифы, но не переплетающийся черный рисунок. Не пойму, что именно там изображено — слишком далеко стоит.
Но вот шрам на животе между кубиками хорошо виден, когда Олег поворачивается ко мне. Продолговатый и ровный. Интересно, откуда он?
— Ева, слышишь меня? — Олег вытаскивает меня из созерцания его фигуры.
В этот момент девочки обычно краснеют, словно их застали за чем-то непотребным, да и глаза Олега говорили сами за себя. Вру, он не злится, просто ждет, когда я посмотрю на него, подойду поближе и… последнее он точно не ждет.
— Ты что-то хоте…
— Вот это ты спортсмен! — выходит из моих губ первые возникшие в голове мысли. Черт! Кто меня за язык тянул? Сейчас точно прогонит!
— Веду здоровый образ жизни.
— А можно потрогать?
Он немного подтормаживает. Молчит. Смотрит то на меня, то на вытянутый палец, готовый вот-вот коснуться его кожи. Мне показалось, или кубики на животе стали видны лучше? И грудная клетка странным образом нарисовалась? Может, он специально красками подрисовал, пока я не видела? Теперь мне точно хочется
