Гера: Что соседка?
Хрюк: Померла, потому что ей вовремя медицинскую помощь не оказали.
Гера: Не верю.
Хрюк (не знакомый с первоисточником): Зачем мне врать, Гера?
Гера: Затем, что на суде праведников говорить об отечественном здравоохранении непрактично и негигиенично. Пошевели извилинами, толстый, придумай что-нибудь более жизнерадостное. Итак, я тебя спрашиваю: что соседка?
Хрюк (на него неожиданно находит вдохновение): Сломала ногу. Так неудачно сломала, что из больницы специально позвонили швейцарскому хирургу, лауреату Нобелевской премии, чтобы приехал и провел операцию. Очень сложный перелом был. Если бы не швейцарец, воспаление на ноге могло бы образоваться. А сейчас ничего, через две недели зажило вовсе. Тетка добрая, я с ней все время здороваюсь, когда в магазине бываю. Она в универсаме кассиром работает.
Гера: Браво, Хрюк, браво! Ты прирожденный артист, просто Вахтангов и Комиссаржевская в одном флаконе. Всем брать пример с Хрюка: больше экспрессии, больше выгодных для подсудимых подробностей!
Маринка: Каких еще подробностей?
Гера: Подробных. Чем мы на острове еще занимались?
Маринка: Колдобина купалась.
Гера: Так… Колдобиной нет, я за Колдобину. (Высоким голоском). Витенька, дорогой, пойдем искупаемся?
Витёк: Не пойти ли тебе, Колдобина…
Гера (своим голосом): Я те сейчас пойду, урод!
Витёк: С удовольствием освежусь, дорогая.
Гера: Так, Витёк с Колдобиной уходят купаться. О чем мы говорили у костра, пока они купались?
Маринка (мечтательно): О любви.
Гера: Точно – о любви. О том, что Витёк и Колдобина жизнь друг за друга отдадут, не раздумывая.
Хрюк: Первый тост за Витька.
Гера: Нехорошо без именинника начинать. И вообще, Хрюк, намотай на ус: употребляли не водку, а кагор.
Хрюк (расстроенный): Не водку?
Гера: Если, конечно, не желаешь за компанию с Витьком…
Хрюк: Ладно, ладно. Пусть будет кагор.
Гера: Как там дальше дело было, когда Колдобина с Витьком с купания возвратились?
Маринка: Я почувствовала себя плохо. Живот страшно заболел, а больше я ничего не помню… устраивает?
Гера: Еще бы не устраивало! Витёк, следующий.
Витёк: Я… это… диагностировал у Маринки острый аппендицит.
Гера (понемногу вживаясь в роль): Ее срочно нужно доставить в больницу. Хрюк, сталкивай лодку, выплываем немедленно!
Хрюк: Против течения часа три грести. Успеем?
Витёк: Никак нет, утверждаю как медик с незаконченным высшим образованием.
Гера: А Маринка, бедная, в это время стонет, стонет… Маринка, стони.
Маринка стонет.
Жалостливей.
Маринка стонет жалостливей.
Еще жалостливей.
Маринка стонет совсем жалостливо.
(Заламывая руки в отчаянии). Боже мой, что делать? Мы обязаны спасти эту юную жизнь, этот еще не распустившийся бутон на естественнонаучном древе…
Маринка, против воли, ржет.
Маринка: Не переигрывай, Гера.
Гера: По-моему, убедительно. Думаешь, праведники не поверят?
Маринка: Ни за что не поверят. Дурак.
Гера: Поверят, поверят. Ты посерьезней к делу относись, а то отправишь Витька в преисподнюю. Ну, лицедеи, чего остановились на полдороге? Продолжаем. Итак… (Заламывает руки)… Что же делать? Что же делать?
Витёк: Ре-е-зать! Ре-е-зать!
Гера (делая вид, что изумлен): Как, прямо здесь? В антисанитарии?
Хрюк: У меня в загашнике бутылка водки. Вместо этого, как его – хлороформа – сойдет.
Маринка делает вид, что теряет сознание.
Витёк: Минута промедления, и наступит летальный исход. Хрюк, стакан водки и нож. А ты, Колдобина…
Гера: Я за нее.
Витёк: …иголку с ниткой. Я знаю, ты всегда с собой носишь.
Гера (голосом Колдобиной): Нитки белые или черные, мальчики?
Витёк: Лучше белые – шов не так заметен будет.
Хрюк гогочет.
Гера (гробовым голосом): И тогда Витёк вспарывает Маринке брюшную полость, вырезает аппендикс, и быстренько зашивает. Хрюк в это время стоит на подстраховке с бутылкой водяры, которую вливает в горло больной по мере необходимости, страдая при этом больше самой оперируемой.
Хрюк: Один кубик водки? Два кубика водки? целый стакан?
Витёк: Скальпель?
Гера (за Колдобину): Есть скальпель.
Витёк: Зажим?
Гера: Есть зажим.
Витёк: Противогаз?
Гера: Есть противогаз… Стой, Витёк, какой к чертовой матери противогаз, когда ты Маринке аппендикс вырезаешь? Я тебя пытаюсь из преисподней вытащить, а ты чего выкаблучиваешь?
Витёк (вытирая пот со лба): Спокуха! Хирургическое вмешательство завершено успешно. Те не менее борьба за жизнь больной продолжается. Необходимо как можно скорей доставить Маринку в амбулаторию, для принятия антибиотиков и измерения внутричерепного давления.
Хрюк (мужественно): Мы поплывем.
Гера: А небо в это время застилает жуткая грозовая туча, из которой бьют длинные молнии. Река, и в другое время шумная и быстроходная, становится полностью непроходимой. Нет, природа, шалишь! Для спасения бывшей одноклассницы мы с Хрюком решаем рискнуть и пускаемся в полный превратностей и неожиданностей путь. Плавсредство отчаливает, но ему не суждено достигнуть городской пристани. В пути из-за отсутствия антибиотиков Маринке становится невмоготу, и девушка – да будет река ей пухом! – отходит в лучший из миров, в то время как мы с Хрюком, не зная об этом и полагая, что Маринка всего лишь потеряла сознание, пытаемся догрести хотя бы до противоположного берега. Тщетно! Девятый вал переворачивает лодку. Мы с Хрюком, оказавшись в воде, из последних сил поддерживаем бездыханное Маринкино тело на поверхности воды, пока сами не пускаем пузыри.
Хрюк (якобы глотая мутную речную воду): Буль. Буль. Буль.
Маринка: А Витёк?
Гера: Витёк, ты чего молчишь? Монолог, пожалуйста.
Витёк: Они погибли? Или они не погибли? Кого ты пытаешься обломать – извините, обмануть, – мой разум? Ты, Виктор, всю жизнь мечтал стать медицинским работником, и вот теперь, когда волею судеб в твоих руках оказалась жизнь одноклассницы, не смог ее спасти. Я знаю, я чувствую, они не доплывут, а если даже доплывут, Маринка скончается в лодке от общего сепсиса брюшной полости, так и не придя в сознание. Моя жизнь тоже закончится с Маринкиной смертью, ибо – зачем мне жить, если я не сумел спасти своего первого пациента? Любой врач держит экзамен на первом пациенте: если пациент выздоравливает, врачебная карьера открыта, но если нет… Нет, нет – какое ужасное слово! Нет – означает: мне никогда не стать врачом, не взять в руки ингалятор, не поставить больному клизму, и это мне, студенту-четверокурснику Медицинского института, потомственному медику в первом поколении. Никогда не взять в руки клизму? Но зачем тогда жить?
Выхватывает нож, торчащий у себя в животе, и всовывает обратно.
Падает, сраженный.
Гера: А Колдобина в это время кричит: «Витя, Витя, любимый! Не надо, умоляю тебя».
Витёк (с трагической миной): Поздно, Колдобина, я сделал себе харакири.
Якобы умирает.
Сцена 7
До суда праведников остаются считанные секунды.
Гера: Запомнили, как дело было? Но предупреждаю: не халтурить, врать слаженно, иначе загремим в тартарары дружной кодлой. Усекли?
Витёк: Да усекли мы, усекли…
Хрюк: Спаси меня, Господи!
Маринка (шмыгая носом): Какие вы все-таки…
Гера: Если пройдет гладко, можем сами в праведники выбиться. Вот это будет номер: мы праведники и сами решаем, кого казнить, кого миловать. Представляете, а?
Маринка: Мечтать не вредно.
Дверь приотворяется, но ненадолго – происходит заминка. Раздается легкий хлопок, знаменующий появление новопреставленной души.
Хрюк: Как, еще кто-то?
Гера: Что за…
Из темноты земной жизни медленно, очень, очень медленно проявляется Колдобина. Она держится за живот.
Колдобина: Мальчики?
Маринка: Колдобина?
Колдобина (обрадованно): Витя, и ты здесь?
Все, мягко говоря, ошарашены.
Витёк: Ты зачем меня ножом ударила, психанутая?
