Подходит Сережа.
Сережа: Здравствуйте.
Лиля Михайловна: Сережа, ты опоздал на десять секунд. Я-то ничего, но вот Ирина Витальевна этого не одобряет. Есть же корпоративная этика, в конце концов.
Внезапно снаружи, за стеклянной стеной помещения, что-то происходит.
Слышится тяжелый удар, затем возмущенные автомобильные гудки.
Лиля Михайловна: Что там такое? Работать не дают.
Зина заглядывает вниз, на улицу.
Зина: Пробка из-за автомобильной аварии.
Лиля Михайловна: И это в начале рабочего дня!
Зина: «Вольво» в телефонный столб врезалась.
Лиля Михайловна: Ездят как бешеные. Пойти, что ли, и мне полюбопытствовать.
Подбегает к стеклу и начинает любопытствовать.
Зина: «Вольво» такое же, как у Турындыкина.
Лиля Михайловна: Зиночка, да ведь это же турындыкинское «Вольво» и есть. Смотри, двери от удара заклинило, и он не может выбраться. А из мотора идет дым, вот-вот машина взорвется. Бедный Альберт Александрович! Теперь он умрет от удушья, а еще лучше – сгорит заживо.
Оставшиеся сотрудники тоже вскакивают со своих мест и бросаются смотреть. Бобылкин, только глянув, опрометью убегает куда-то по коридору и скрывается из глаз.
Зина: Дыма все больше и больше.
Лиля Михайловна: Зиночка, о чем ты говоришь? Это уже не дым, а пламя. Видишь, сквозь капот вырывается?
Сережа: Неужели все четыре двери заклинило?
Антон: Так бывает, если электроника отказывает.
Зина: Может, он раненый?
Лиля Михайловна: Как ты можешь так говорить, Зина? Разве в такой страшной аварии можно выжить? Альберт Александрович наверняка уже мертвый.
Зина: Как же мертвый, когда руки сквозь разбитые стекла просовывает?
Лиля Михайловна: Это у него предсмертная агония.
Сережа: Капот у машины смяло, а то можно было бы через лобовое стекло вылезти. Вот гадство!
Лиля Михайловна: Сережа, несчастье с Альбертом Александровичем не повод нецензурно выражаться в присутствии женщин.
Сережа: Извините, Лиля Михайловна, не сдержался.
Зина: А это кто?
Лиля Михайловна: Где? Где?
Зина: Вон, в желтом спортивном костюме и маске…
Антон: Это, по-моему, не спортивный костюм, а трико. Откуда этот мужик взялся, из цирка, что ли? Да ведь это же…
Сережа: Флаймэн. Человек-муха.
Зина: Смотрите, что делает!
Антон: Во дает!
Лиля Михайловна: Где? Где? А вон, вижу. Боже правый, да ведь он переворачивает «Вольво» Альберта Александровича набок и разрывает машину надвое голыми руками!
Зина: По-моему, Турындыкин живой.
Лиля Михайловна: Господи Иисусе!
Сережа: Впервые такое вижу.
С азартом наблюдают за происходящим.
Зина: Народу сколько! Из-за них Турындыкина не видно.
Сережа: А где Флаймэн?
Антон: Тю-тю-тю! Улетел. Он же человекомуха!
Лиля Михайловна: Не человекомуха, а человекомух. Мужского рода.
Зина: Кажется, Турындыкина куда-то несут.
Лиля Михайловна: Неужели там же, на газоне, и похоронят?
Сережа: Как похоронят? Турындыкин живой, его Флаймэн спас.
Появляется Зубова.
Зубова: Здравствуйте, мальчики и девочки.
Все, кроме отсутствующего Бобылкина, моментально оказываются в рабочих креслах.
А где Иван Владимирович? Приболел?
Лиля Михайловна: Отошел на минуту. (Взволнованно). Ирина Витальевна, вы видели?
Зубова: Да видела, видела. Можно сказать, все на моих глазах происходило – и авария, и спасение.
Лиля Михайловна: Спасли-таки?
Зубова: Альберта Александровича увезли на «Скорой помощи». Он в сознании. Говорит, отделался легким испугом. Шутит даже по поводу разбитой машины.
Подходит Бобылкин. Он запыхался.
Бобылкин: Здравствуйте, Ирина Витальевна.
Зубова: Здравствуйте. (Хлопает в ладоши). Работаем! Работаем!
До совещания неделя.
Скрывается в кабинете.
Зина: Ну, Иван Владимирович, вы такое пропустили…
Бобылкин: Самое начало я видел, а потом у меня от страха живот скрутило. Чем кончилось-то?
Сережа: Флаймэн спас Турындыкина.
Бобылкин: Правда?
Лиля Михайловна: Прекращаем разговоры. Ирина Витальевна сказала работать.
Все работают.
Зина: И чего Флаймэну вздумалось Турындыкина спасать? Как вы думаете, Лиля Михайловна, если бы Альберт Александрович в машине взорвался, то не смог бы присутствовать на объединенном финансовом заседании?
Лиля Михайловна: Зиночка, не говори глупостей. Ты говоришь как бессердечная эгоистка. А ведь Турындыкин тоже живой человек, несмотря на то, что сволочь порядочная. И вообще, если хочешь знать, он наполовину еврей, а наполовину эскимос, хотя в паспорте у него записано: русский.
Зина (поражаясь): В самом деле эскимос?
Лиля Михайловна: Да я-то откуда знаю, почему ты у меня спрашиваешь? (Явно подражая Зубовой, хлопает в ладоши). Работаем, работаем! Если с утра не повезло, давайте работать. Слышали, что Ирина Витальевна сказала? До объединенного финансового совещания остается неделя.
Все работают.
Сцена 3
На следующий день, во время обеденного перерыва. На рабочих местах только Зина и Сережа. Зина слушает включенное на полную громкость радио. Сережа, зажав уши ладонями, уставился в компьютер.
Радио: А теперь переходим к столичным событиям. У МЧС серьезные проблемы, только не подумайте, что с чрезвычайными происшествиями, наоборот, с их отсутствием. Теперь спасательные операции за столичное МЧС выполняет Флаймэн. Похоже, этот легендарный спасатель перебазировался из Балашихинского района Подмосковья в центр. Во всяком случае, вчерашняя операция проведена им в центре. Около 9 часов утра в Д-ном переулке из кузова разбившегося «Вольво» извлечен неосторожный водитель. Машина МЧС успела, что называется, к шапочному разбору, когда дело было сделано. МЧСовцам достался лишь переломленная надвое иномарка: ни пострадавшего, увезенного на машине «Скорой помощи», ни Флаймэна, как всегда, бесследно исчезнувшего с места происшествия, они не застали. Если московские власти относятся к деятельности Флаймэна в целом положительно, то МЧС в большом затруднении. В коридорах начинают поговаривать, что бóльшая часть спасательных работ в Подмосковье выполняется Флаймэном, поэтому МЧС следует сократить финансирование. В министерстве, напротив, собираются предъявить Флаймэну крупный денежный иск за неоднократные ложные вызовы технической помощи. Сам-то Флаймэн никого не вызывал, но спасателям обидно: приехали, а спасать некого – все уже спасены. А теперь соната «Ля-минор»
Себастьяна Баха…
Из столовой возвращаются отсутствовавшие сотрудники.
Зина (продолжая начатый разговор): По-моему, они даже во время обеда какие-то каверзы замышляют. Сидят за столом, а сами шу-шушу. Прожуют котлету и снова шу-шу-шу, и в нашу сторону постоянно косятся.
Лиля Михайловна: Зиночка, ну почему чуть что, сразу замышляют каверзы? Может, они не замышляют, а размышляют.
Зина (недоверчиво): О чем им размышлять?
Лиля Михайловна (с торжеством, с каким обычно рассказывают концовку анекдота): Как Ирину Витальевну лучше подсидеть! Они же работники Департамента альтернативных продаж, вот и размышляют целыми днями. Это еще Турындыкин в больнице, а под его руководством совсем бы распоясались.
Радио: Внимание, прерываем трансляцию сонаты «Ля-минор» Себастьяна Баха в связи с экстренным сообщением. Только что в районе Н-ской улицы исламскими террористами захвачен автобус с детьми. По счастливой случайности, вблизи от места происшествия находится наш специальный корреспондент Люся Булкина… Люся, что там происходит?
Далее радио говорит голосом специального корреспондента Люси Булкиной.
Я нахожусь в начале Н-ской улицы, посередине которой остановился автобус с детьми, а по бокам сосредоточены милицейские патрули, которые полностью перекрыли движение и отводят случайных прохожих за установленные ограждения.
Зина: Н-ская улица? Это же совсем под боком.
Все кидаются к стеклянной стене.
Лиля Михайловна: Ничего не видно.
Бобылкин: Где эта Н-ская улица?
Лиля Михайловна: Вон тем домом загорожена. Отсюда не увидеть.
