Ракель прикусила губу, сильно, не замечая, что ранит себя до крови. Боль помогла ненадолго выбить из головы ненужные мысли. Карл Зиге родится только в конце двадцатого века. Его не существует. И он бы понял, почему она это делает.
Коэн сотрясала нервная дрожь, оставалось надеяться, что Хайлель примет ее состояние за возбуждение. Перекинув ногу, она уселась сверху, на бедра, прильнула к нему, потерлась грудью. Ей нужно как-то жить здесь, в этом проклятом средневековье. Стать любовницей бургграфа не самый плохой вариант. Оказаться убитой на дороге — намного хуже.
— Ты пришла, — спокойный голос лежащего под ней мужчины контрастировал с его жадными пальцами, скользящими по ее ногам вверх. Ракель могла бы подумать, что Хайлель ее не хочет, если бы не несомненное доказательство обратного, упирающееся в нее снизу. Вместо ответа, она накрыла его губы своими. Больше никаких слов произнесено не было.
* * *
Уже после Избранная попыталась выбраться из постели и сбежать, но Секундус ей не позволил, притянул обратно, обнял со спины, переплетаясь ногами.
— Спи, — шепотом приказал Второй демон. Отпускать Избранную от себя не хотелось. Хапнутая во время близости энергия бурлила внутри, преобразовывалась во внутренний резерв, оставляя ощущение легкой эйфории. Какой же сладкой оказалась сила Избранной, синергия всех двенадцати мировых. Чем-то похожая на энергию демонических монет, только заключенная в желтых кругляшках напоминала стоячие воды, а от Избранной — стремительный горный поток. Вдобавок собственные эмоции этой девочки, то, что удалось уловить, показалось ему удивительным. Шад-аятана. Истинная любовь. Очень редко встречающийся тип силы, чье излучение может происходить только в непосредственной близости от объекта чувств.
Избранная оказалась той еще загадкой, особенно если вспомнить еще один всплеск редкой энергии-намше на дороге, заинтересовавший демона изначально. То ли это неизвестное ему свойство отмеченных силой, то ли все намного проще, и тогда она действительно чувствовала невыносимые страдания, а сейчас испытывает к нему любовь. Да неужели?
* * *
Ракель, не открывая глаз, потянулась, ощущая во всем теле смесь неги и бодрости. Кажется, она впервые выспалась за эти несколько недель пребывания в средневековье. И дело не в том, что кровать Хайлеля оказалась удобнее, в ее спальне стояла очень похожая мебель. Рядом с бургграфом Коэн ощущала спокойствие, как рядом с надежной скалой, защищающей от холодных порывов действительности.
— Пани?! Ой, простите, пани. Я просто пришла убраться в комнате… Я не знала, что вы здесь, — молоденькая служанка смотрела на Коэн широко раскрытыми любопытными глазами.
— Доброе утро, Итка. Пожалуйста, помоги мне найти мою рубашку, она где-то здесь. — Ракель уже успела выучить имена многих домочадцев, проводя ассоциации со своими прежними знакомыми. На ее счастье многие имена повторялись. Например, имя ее прежней помощницы носили пять девушек. Коэн присела на кровати, придерживая одеяло и оглядывая комнату, которая оказалась зеркальной копией выделенных ей покоев. Только вместо вышитого гобелена на одной из стен висела коллекция холодного оружия. Стыда или смущения она не испытывала. Все в замке и так считали ее любовницей бургграфа, это даже хорошо, что они получат неоспоримое доказательство их связи. Итка наверняка разнесет, что видела ее голой в постели пана Черны. При отсутствии интернета и телевидения сплетни и разговоры — одно из самых доступных развлечений.
— А платье тоже подавать, пани?
— Платье? — удивилась Ракель, которая пришла к Хайлелю в одной нижней рубахе, чтобы не мучиться с многочисленными завязками.
— Какое красивое! Под цвет ваших глаз, пани. — Итка продемонстрировала голубое шелковое платье с вышивкой на рукавах и по подолу. Этот наряд был намного богаче тех нескольких платьев, которые ей предоставили после приезда в замок. Ракель откинулась на спину и беззвучно рассмеялась, прикрываясь одеялом. Явление ночью в спальню бургграфу было воспринято с явной благосклонностью. План удался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мне прийти попозже, пани? — спросила служанка, по своему поняв маневр Ракель и думая, что та собирается еще поспать.
— Можешь попросить принести горячей воды в мою комнату? — Коэн опять высунулась из-под одеяла. Общаясь с обитателями замка Локет, она никогда не приказывала, а только выражала просьбы.
— Конечно, пани. Вы же спуститесь к обеду в общий зал? Марта увлеклась ревизией запасов, так что у нас только квашеная капуста и холодная буженина с хлебом.
— Отлично. А который сейчас час? — Ракель поставила себе мысленную заметку пообщаться с главной кухаркой насчет ревизии. Коэн вчера вечером обсуждала с Мартой запасы замковых кладовых и удивилась, что ни у кого нет точных данных.
— Недавно золотой петух на башне прокукарекал, — ответила Итка с хитро-понимающей улыбкой, мол, ясно же, почему пани спит допоздна, бургграф у нас такой, сильный мужчина.
Для жителей замка основным прибором для измерения течения времени служили башенные часы, непривычного для Ракель вида, — только с одной часовой стрелкой. В полдень из окошка выше циферблата высовывалась механическая птичка, которая издавала странные скрипучие звуки и била крыльями.
32. Франция. Париж. Настоящее время
Портус появился недалеко от склепа, в паре шагов от Эквы, наблюдавшей, как рабочие складируют камни и эксгумируют кости.
— Сестрица, что это ты придумала? — демон-кабан сморгнул, чтобы увидеть Экву такой, как она выглядит в восприятии людей, и чуть не покатился от смеха. Посреди кладбища стояла сухонькая древняя старушка в розовом наряде от Шанель, в шляпке и с ридикюлем. Увидев широкую улыбку Портуса, эта элегантная древность замахнулась на демона кружевным зонтиком.
— Не смей тут зубоскалить!
— Ну что ты, что ты! Ты как всегда прекрасна, Эква.
Старушка огрела рукояткой зонтика кого-то невидимого для обычных людей и продолжила разговаривать себе под нос. Рабочих это маленькое происшествие не удивило. Сколько той бабке лет? Девяносто шесть? Ей давно в могилу пора, вот она и озаботилась компанией, собирая всех родственников в семейном склепе.
— Ну не самой же мне лопатой и киркой махать. А так, все официально. Правнучка подала прошение на перенос могилы своего прадедушки, — снизошла до объяснения Эква, потом досадливо поморщилась: — Впрочем, все зря. Скелета заклинателя нет.
— У меня, кажется, есть зацепка. Но боюсь, не успею все проверить до начала совета.
— Я помогу, только переоденусь. — И сухонькая старушка, посмотрев на последние останки, которые по легенде принадлежали ее прадедушке, и убедившись, что это не те, поплыла к выходу из кладбища, весело помахивая ридикюлем.
— А вот сзади и не скажешь, что ей под сотню. Хотел бы я так сохраниться, — пробормотал рабочий, с ужасом осознавая, что только что пялился на зад древней старухи, который в довольно узкой костюмной юбке мог бы дать фору иным двадцатилетним.
33. Великобритания. Лондон. Настоящее время
— Самый большой воровской схрон во всем мире. — Портус махнул рукой в сторону Британского Национального музея.
— Ну и чего мы ждем? — Стуча каблучками, Эква поднялась по широкой лестнице ко входу. Портус, идущий следом, усмехнулся. Ведь именно появления демоницы он ждал. Впрочем, Портус время даром не потратил, успев разделить план осмотра музея так, чтобы два человека, а точнее демона, могли заниматься этим параллельно. Обозначил точки, где возможны перемещения, но до большинства экспонатов необходимо было идти ногами — слишком большой риск столкнуться с хаотично блуждающими по залам посетителями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Портус уже почти закончил осматривать своей часть музея, как зазвонил телефон, и Эква радостно воскликнула:
— Нашла!
— Экспонат тысяча тридцать два: «Человек из Линдоу», известный также, как «болотный человек», мумифицированные останки были найдены в тысяча девятьсот восьмидесятом году, — прочитал демон краткую информацию на табличке. Портус включил его в проверяемый список в последний момент, когда наткнулся на примечание «голова отделена от тела и была найдена поблизости».
