коготь, членистоногого.
Тогда скорпион медленно покрутился, приподнял хвост и резко вонзил острое жало в мягкую лапу. Лев пронзительно взвыл, взмыл в воздух и запрыгнул на ветви дерева. Клык был в ужасе и тяжело дышал, вывалив из пасти язык, а глаза его округлились и стали похожи на блюдца.
Между тем Снежное Жало для поддержки своего миниатюрного тела одной клешней вцепился в землю, а другую приложил к груди, согнувшись и подрагивая, словно от смеха у него закололо в боку…
Князь и апостол обменялись неловкими взглядами.
Посмотрев на усыпанную птицами землю, Ци Лин почувствовал, как от голода сводит желудок, и пошел в лес за дровами. Выудив из одежды кусочки камня для розжига, он развел костер, затем ощипал и выпотрошил птиц, привязал тушки к ветке и принялся их жарить.
Подождав какое-то время, парень решил, что этого будет недостаточно, поэтому вновь зашел в лес, порыскал по сторонам, сорвал несколько съедобных трав, подобрал разных ягод и вернулся обратно. Собранные травы Ци Лин растер и соком смазал мясо, а ягоды для придания вкуса засунул внутрь выпотрошенных птиц и снова подвесил их над огнем. Уже скоро мясо щедро залоснилось жиром и приобрело невероятно аппетитный вид, а сильный соблазнительный аромат наполнил лес.
Инь Чэнь и Ци Лин сидели рядом с костром в его тепле и небольшом круге света. Пламя отгоняло ночной холод и дарило путникам ощущение уюта. Дрова, потрескивая, горели и то и дело выстреливали огненными искрами, которые сдувал ветер, унося в лес, точно светлячков.
Снежное Жало давно вернулся обратно в Печать князя, а Снежный Клык запрыгнул на кусок скалы подальше от огня и теперь лежал там один. Лев явно был не в духе.
– Тебе следует вернуть его обратно в Печать, – князь обратился к юноше.
Тот склонил голову и, подумав, ответил:
– Хорошо… Но почему ты обычно держишь Снежное Жало внутри Печати? Разве не лучше его выпускать? Я вот думаю, такой величественный лев под боком только придает мне важности.
– Когда духовный зверь оказывается в подчинении, он больше не существует в своем естественном виде и не может восстанавливать духовную и физическую силу просто едой и отдыхом. Лишь внутри Печати князя они способны отдохнуть и восстановиться. Если они будут все время оставаться снаружи в своей физической или, что еще хуже, боевой форме, то их духовная сила очень быстро истощится. – Инь Чэнь поднял руку и ткнул пальцем на зверя: – Взгляни на своего льва. Если не вернешь его внутрь Печати, то, вероятно, завтра утром тебе придется тащить его на спине.
Перепугавшись, Ци Лин тут же вскочил и, быстро добежав до своего зверя, махнул рукой перед его мордой, а затем указал на свой зад. Снежный Клык с заспанными глазами поднялся на ноги, обошел хозяина, в недоумении остановился и, опустив голову, посмотрел на него.
Юноша обернулся к князю:
– Как мне вернуть его в Печать?
– Направь в нее свою силу, и его духовная сила откликнется. Все очень просто.
Апостол не понял ни слова, однако Инь Чэнь уже прикрыл глаза. Выбора не было. Ци Лин посмотрел на готового заснуть на месте Снежного Клыка, сжал зубы и закрыл глаза: нужно было дотянуться до потока духовной силы внутри своего тела.
Раздался тихий щелчок, и огромный серебристо-белый лев, заклубившись белым туманом, вошел в тело парня.
Глаза последнего округлились:
– Ну точно… чудеса.
Парень вновь присоединился к князю и, устроившись у его ног, потянул того за штанину:
– Инь Чэнь, расскажи еще что-нибудь о вашем мире. В детстве больше всего мне нравилось слушать перед сном сказки…
Мужчина с надменным видом опустил глаза:
– Кто это тут тебе рассказывает сказки? Все, что я говорю, – правда.
Ци Лин поспешил кивнуть:
– Конечно-конечно, вот и расскажи побольше, очень хочется послушать. Сам подумай. Я ведь твой апостол, и если в будущем встречу других князей, то не могу выглядеть дураком, иначе посрамлю тебя. Пусть ты и всего лишь какой-то седьмой… Великий князь! Только попридержите, господин, свои ледяные шипы! Я вовсе не то хотел сказать… только не злись. Если серьезно, просто хочу понять ваш мир, чтобы при встрече с другими хотя бы оправдать звание твоего апостола.
– Слово «князь» никогда не означало «знатность» и «любовь к обществу», наоборот, оно всегда являлось синонимом уединению и сдержанности. Быть князем… одиноко. – Мужчина посмотрел на Ци Лина, который с очень серьезным видом слушал. В свете костра в его облике все еще было заметно ребячество, свойственное возрасту, однако уже можно было понять, что в будущем этому человеку предстояло стать выдающейся и сильной личностью. Инь Чэнь приподнялся и сел напротив собеседника. – На самом деле князья очень редко пересекаются между собой. С древних времен все они существовали в одиночестве, без свиты, без стражи, без слуг, с одним лишь апостолом рядом. В обычной жизни мы даже не видимся, за исключением тех случаев, когда серебряные жрецы поручают нам очень важные задания, для выполнения которых нужны совместные усилия. Но подобные случаи крайне редки, потому что даже сила одного князя поразительна… – Он отклонился назад и прислонился к камню. – И, кроме того, ты не можешь посрамить меня и ударить в грязь лицом, – мимоходом добавил мужчина, припомнив безбрежный океан духовной силы внутри своего апостола, которую ощутил, когда в первый раз искал силу в теле парня.
– Правда? Но я же ничего не смыслю… Инь Чэнь, а другие твои апостолы, должно быть, очень сильны? – Ци Лин удрученно опустил голову, то и дело поднимая глаза на князя.
– Я уже говорил тебе, чем ты слушаешь? У одного князя может быть лишь один апостол, и, пока он жив, нельзя даровать Печать другому. И до тебя у меня не было апостолов, – тихо произнес мужчина с закрытыми глазами.
– Вот как… Так, значит, я – твой первый… – Ци Лин развел руками и с большим облегчением выдохнул.
Инь Чэнь со все еще закрытыми глазами сохранял свою умиротворенную величественную позу для сна, однако было заметно, как пульсирует жилка у него на виске.
Ци Лин взъерошил волосы, чувствуя себя счастливым.
– Раз уж мы заговорили, то расскажи, чем занимаются апостолы? Прислуживают вам? Или просто составляют компанию?
Седьмой князь открыл глаза и посмотрел на парня – его молодое отважное лицо освещал свет луны, глаза напоминали ночной океан, острые, как мечи, брови лишь подчеркивали его готовность ринуться в бой.
– Апостол… – это преемник. После моей смерти ты станешь Седьмым князем.
– А-а-а! – завопил Ци Лин, выйдя из ступора, и схватился за волосы,
