-У меня морщины, - Марта взяла бальзам для губ в серебряной коробочке. «А что ты о платье
Сиди спрашивала - так его Изабелла шила. Шлейф из кремового кружева в двенадцать футов, и
корсет, конечно. Помяни мое слово, через пару лет мы опять начнем затягиваться, времена
свободы, - губы цвета спелой черешни улыбнулись, - прошли».
-Да, - Тео украсила голову шляпой с пучком перьев, - я пела для ее величества вдовствующей
императрицы, ее императорского величества и великой княгини Александры Федоровны. Они
меня попросили рассказать о революции. Александра Федоровна совсем молоденькая, ей чуть за
двадцать. Она все никак не могла поверить, что мы прозрачные платья носили, и грудь до сосков
открывали». Тео повела рукой: «Помнишь, распущенные волосы, даже у замужних дам, хитоны,
без чулок ходили….»
-А что, - Марта приоткрыла выходящее на Фонтанку окно, - у императора уже не будет
наследника?
-Какое там! - Тео, наклонившись к Марте, что-то зашептала. «Тем более, что Александра
Федоровна уже и родила, прошлым годом, - закончила она. «Мальчика, тоже Александра, и она
сейчас опять носит».
-А, - только и сказала Марта, закуривая. «Что касается императора, - она вздернула бровь, - об
этом я еще в Вене слышала. Так сейчас они помирились?»
-Кажется, что да, - Тео похлопала себя по смуглым щекам и посмотрела на Пантелеймоновский
мост: «Петенька идет, с друзьями. Ты в Америку потом собираешься, к Тедди в гости?»
Марта кивнула и вдруг подумала: «У меня четверо детей, внуков трое, и еще появятся, а у нее -
один, и, то, на краю земли, в Южной Америке. И второй сын, неизвестно, когда женится».
-Мы с тобой поедем, - решительно заметила Тео. «Хочу Теодору свою родину показать, да и
вообще,- она улыбнулась, - не поверишь, соскучилась по нашей стране. Потом навестим Мишеля с
Джоанной».
-Вы меня не слушаете, месье Пушкин, - лукаво заметила Юджиния и он покраснел: «Простите. Я
думал..., думал о книге, о повести...»
-Вы же стихи пишете, - удивилась девушка, - и очень хорошие. Я, хоть еще дурно говорю по-
русски....
-Вы замечательно говорите, - уверил ее Пушкин. «С акцентом, конечно, однако вам очень идет. А
почему русский? - он подпер кулаком смуглый подбородок.
Юджиния внезапно сказала: «У меня есть кузен, в Америке, дальний. Месье Фримен. Он, как это у
них называется, «цветной», хотя, - Юджиния сморщила нос, - это такая косность, такие
предрассудки. Вы на него похожи, у него тоже волосы такие, - она покраснела и указала на
темные, вьющиеся кудри молодого человека.
-Я тоже, - Пушкин рассмеялся, - цветной, мадемуазель Эжени, - мой прадед по матери, был из
Абиссинии, это в Африке. Его сюда для царя Петра Великого привезли, в подарок.
-Расскажите, - потребовала девушка, улыбнувшись, и добавила: «Как говорят на латыни, qui pro
quo, месье Пушкин. Я вам потом объясню, почему русский учу».
Он говорил, а Юджиния внимательно, затаив дыхание, слушала. Петя, что стоял на балконе,
вместе с Никитой Муравьевым, искоса посмотрел на девушку и подавил тяжелый вздох. «Оставь, -
подумал юноша, - куда тебе до Александра. Он гений, это сразу понятно».
-Это та самая кузина, которой в Париже было четырнадцать? - тихо спросил у него Никита.
Петя кивнул. Друг, помедлил: «Красавица, конечно».
У нее были волосы глубокого цвета осенней листвы, и лазоревые, в темных ресницах глаза. Петя
краем глаза увидел тонкую, чуть приоткрытую подолом платья щиколотку. Отвернувшись, он
нарочито бодро заметил: «Та кузина, которой девятнадцать было, уже замужем. За Мишелем,
братом моим приемным. Они в Южной Америке сейчас».
-Я помню, ты говорил, - Никита взглянул на нежный, розовый закат над Инженерным замком.
-Хоть туда отправляйся, в Венесуэлу, - тоскливо подумал Петя. «Сил никаких нет. Она на меня и
внимания не обращает. Нельзя родителей бросать, я у них и так, один остался. И здесь, в России,
тоже люди нужны».
-Смотри, Петенька, - Никита указал сигарой на замок и понизил голос, - все знают, что там
случилось, и молчат. А отцеубийца царствует. Нам Господь велел, дорогой мой, сбросить его с
престола, и добиться создания республики. Как в Венесуэле, в Америке, во Франции…
Петя только усмехнулся: «Думаешь, почему мой брат в Южную Америку подался? Потому что
смертный приговор ему никто не отменял. Во Франции уже давно не республика, и никогда ее там
не будет. А у нас…, - Петя только махнул рукой.
-А этого, - Никита потушил сигару, - ты знать, не можешь.
Петя обернулся и увидел, как мать, приподняв бровь, повела глазами в сторону гардеробной.
-Пошли, - он потрепал Никиту по плечу, - сейчас я петь буду, а кузина Юджиния - аккомпанировать.
Юджиния поднялась с кушетки. Пушкин, во время ее рассказа, что-то рисовал в блокноте. Юноша
улыбнулся: «Не обращайте внимания, я всегда так делаю. Значит, этот крестик еще со времен царя
Ивана? - он взглянул на ее белую шею.
Девушка развела руками: «Это легенда, конечно, месье Александр».
-Я верю в легенды, - он захлопнул блокнот: «У вас концерт в Царском Селе?»
-Да, - кивнула Юджиния, - перед их величествами и вообще - императорской семьей.
-Я там учился, в Лицее, - Пушкин все смотрел на нее.
-Там, в парке….- он прервался и покраснел: «Неважно. Я еще когда-нибудь напишу про все это, -
Пушкин улыбнулся, - мне Петр Федорович и саблю их родовую показывал, и образ Богоматери…,
Напишу, - он тряхнул головой и шутливо велел: «Так доскажите, где вы еще были?»
-В Америке, но совсем ребенком, - Юджиния подошла к роялю и стала перебирать ноты. «А так -
только в Европе, но мой папа и в Индии жил, и в Китае, и в Африке. У вас очень большая страна, -
сказала она зачарованно, - совсем, как Америка. Вам нужно будет много железных дорог. Вы
знаете, месье Александр, лет через пять пар будет возить людей».
-Лет чрез пятьсот, - пробормотал Пушкин, - дороги, верно, у нас изменятся безмерно, шоссе
Россию там и тут соединив, пересекут.
Юджиния едва сдержала смех. Он покраснел: «Вырвалось. Вам надо к роялю, простите, - он
поклонился и отошел.
Тео пела арию Орфея, и, вдвоем с сыном - дуэт из «Дона Жуана». Юджиния играла и все смотрела
на него, - незаметно, низко опустив изящную голову. Наконец, Петя, оставшись один, спросил:
«Знаете Aprite un po' quegli occhi, из «Свадьбы Фигаро»?
-Конечно, - удивилась Юджиния. «Но вы ведь хотели петь что-то из «Волшебной флейты»?»
-А теперь хочу петь другую арию, - Петя, упрямо, сжал губы. Юджиния подумала: «Как он на дядю
Теодора все-таки похож, одно лицо».
-Правильно, - мрачно думал Петя, - правильно там говорится, «Открой свои глаза, дурак». Она тебя
не любит, и никогда не полюбит».
Гостиная взорвалась аплодисментами. Петя, взглянув на Юджинию, заметил, что она чуть
покраснела.
В гостинице Демута, в своей комнате, раскладывая ноты, Юджиния нашла между ними записку:
«Когда приедете в Царское Село и будете гулять по парку, постарайтесь оказаться одна у статуи
девушки с кувшином. Буду вас ждать, ваш Пушкин».
Она оглянулась на дверь - мать с отцом уже спали. Спрятав свернутый клочок бумаги в бархатный
мешочек, Юджиния грустно подумала: «Кузен Пьер, наверное, влюблен в кого-то, и она ему
отказала. Разве иначе он бы стал петь эту арию? Там много девушек было, на приеме, и таких
красивых…., - Юджиния, сидя в шелковом халате, подобрала под себя ноги. Она заплакала, - тихо,
шмыгая носом, вытирая горящее, смущенное лицо рукавом.
Рояль был поставлен в концертном зале, что примыкал к изящной, отделанной мрамором
гостиной. Юджиния подошла к окну и улыбнулась. Маленький, годовалый мальчик в шелковом
платьице, ковылял по траве, окруженный женщинами.
-Это великий князь Александр, - Тео встала рядом с ней, - сын Николая Павловича. Он той весной
родился. Ты не волнуйся, - Тео ласково обняла девушку, - ты уже перед царственными особами
играла. Будет вдовствующая императрица, их величества, и Николай Павлович, вот и все. Потом
нас пригласят к чаю.
-А жена Николая Павловича? - Юджиния нахмурилась. «Александра…»
-Александра Федоровна, - помогла ей Тео. «Она отдыхает, у нее скоро, - женщина повела рукой и
Юджиния немного покраснела.
-Интересно, когда у Сиди ребенок будет? - она просматривала ноты. Отобрав нужные сонаты,
Юджиния вспомнила венчание брата. Она тогда удивленно спросила у тети Изабеллы: «Вероника
так и не выздоровела? Такая простуда долгая».
-Зима, - коротко ответила женщина и заколола булавками ткань: «Платье подружки и готово.
Завтра я его сметаю, и сделаем последнюю примерку».
-Мы таких красивых платьев и носили никогда, тетя Изабелла, - грустно заметила Ева Корвино. Она
