стояла перед зеркалом - высокая, стройная, с распущенными по плечам, белокурыми волосами.
Девушка осторожно потрогала кремовый шелк, коснулась пальцем венков из чайных роз и
тихонько вздохнула.
Юджиния искоса посмотрела на Диану Корвино. Обе девочки были в платьях черной, грубой
шерсти, в холщовых, черных, старомодных чепцах. Когда тетя Изабелла вышла, чтобы принести
туфли, Юджиния спросила: «А что, в Лидсе, балов не устраивают?»
Диана выпятила нежную губку и взглянула на кузину. Глаза у девочки были прозрачные,
зеленоватые, как морская вода. «Очень даже устраивают, - ответила она, - только нас вывозить
некому. Мама считает, что это все суета. Надо молиться Иисусу, - Диана вздернула рыжеватую
бровь, - читать Библию и помогать страждущим людям».
Ева молчала, раздув ноздри, а потом добавила: «Какие балы, Юджиния? Мы в пять утра встаем,
как и девочки в приюте. Мама с нами всеми молится, мы читаем Псалмы, Евангелие - это все до
семи. Потом надо завтрак накрыть, на двести человек. Потом стирка, уборка, уроки, - Ева
помолчала, - мы обе преподаем. Диана - малышкам, а я тем, кто постарше. Обед, опять уроки,
потом опять Библия…, - Ева махнула рукой и не закончила. «В воскресенье мы весь день в
церкви. Да и танцевать мы не умеем. Мама говорит, что нам это ни к чему. Мы станем женами
миссионеров, и поедем просвещать неверных - в Индию или Африку».
-Пока я здесь, - бодро сказала Юджиния, - я с вами музыкой позанимаюсь, у вас хорошо
получается. И новые ноты вам перепишу.
-Светскую музыку нельзя, - озабоченно заметила Диана, - только гимны.
-Гимны так гимны, - Юджиния поджала губы. Вошла тетя Изабелла с обувью и разговор
прекратился.
-Наверное, скоро, - подумала сейчас Юджиния, глядя на то, как маленького мальчика уносят
няньки. «Сиди хочет ателье открыть, надо, чтобы ребенок подрос. Мама до сих пор работает.
Вряд ли она в отставку уйдет, даже чтобы с внуком сидеть».
Чем занимается мать, Юджиния точно не знала. У нее был дипломатический паспорт, она,
казалось, была накоротке со всей Европой. Даже сейчас, когда они приехали в Царское Село, мать
оставила ее на попечение тети Тео и коротко сказала: «У меня деловая встреча, но к началу
концерта я появлюсь».
Юджиния видела у матери изящный, с рукояткой слоновой кости, с золотой табличкой пистолет.
Марта только шутила: «Это больше для спокойствия, милая». Дома, в Лондоне, мать часто
уходила, иногда, - в совсем простом, бедняцком платье. Она, даже, бывало, не ночевала на
Ганновер-сквер. «Четверть века они с папой женаты, - заворожено подумала Юджиния, - и все
равно, смотрят друг на друга, как будто только встретились. Вторую неделю мы здесь, а они до сих
пор к завтраку не спускаются, в спальню им приносят. Интересно, что месье Пушкин мне сказать
хочет? У него такие стихи прекрасные. Даже если язык плохо знаешь, все равно это чувствуешь».
-Тетя Тео, - девушка опустилась на обтянутый бархатом табурет у рояля палисандрового дерева, -
вам сложно было русский язык учить?
-Милая моя, - усмехнулась Тео, - я здесь четверть века живу, выучила, конечно.
-Она православие приняла, - отчего-то подумала Юджиния, положив руку на свой крестик, -
венчалась в их церкви. Дядя Теодор православный, и кузен Пьер тоже.
-Тетя Тео, - Юджиния подняла лазоревые глаза, - а вы не могли католичкой оставаться? Здесь, в
России.
-Отчего же не могла, - Тео оправила свою шаль, - пурпурную, вышитую золотом. Юджиния,
восторженно, подумала: «Шестьдесят лет ей этим годом, а она до сих пор, как царица Савская».
-Ты видела, - продолжила Тео, - у нас католический собор есть, и англиканская церковь. Вы ходили,
с родителями, туда, на Английскую набережную. Твой отец будет рядом контору «Клюге и Кроу»
открывать». Она улыбнулась: «Я, милая, обет Господу дала, как мы из Франции бежали. Если
выживем, если императрица Екатерина, покойная, простит Теодора, то приму его веру».
-А могла не простить? - нахмурилась Юджиния.
-Могла и в ссылку отправить, - пожала плечами Тео. «Мы с Мишелем, конечно, за ним бы
поехали…, - она прервалась и поклонилась вошедшим женщинам. «Мне написали из Европы, -
смешливо сказала вдовствующая императрица, - о ваших талантах, мадемуазель Эжени. Мы с
удовольствием вас послушаем».
-Конечно, - согласилась вторая. Юджиния посмотрела на жену Александра: «Красавица, какая, а
ведь ей сорок уже». Елизавета Алексеевна была в простом, светлом платье. Золотистые, мягкие,
немного вьющиеся волосы - прикрыты шелковой, домашней шляпой.
-Мне о вас говорила моя сестра, Вильгельмина, - ласково сказала императрица, - она очень вас
хвалила, мадемуазель Эжени. Пока к нам не присоединились мужчины, - вдруг, озорно, велела
она, - пусть нам мадам Тео споет что-нибудь, - Елизавета улыбнулась, - сомнительное. Можно
ведь, матушка? - она склонила голову набок. Мария Федоровна проворчала: «Можно, можно. Что-
нибудь парижское, мадам Тео».
-Mon amant me délaisse
O gai ! vive la rose !
Je ne sais pas pourquoi
Vive la rose et le lilas ! - пела женщина и Юджиния, аккомпанируя, подумала: «Это они
сомнительных слов не слышали. Я помню, как мы по-семейному обедали, у тети Тео. Меня с
Пьером в библиотеку послали, а мама, тетя Тео и дядя Теодор в гостиной остались. Тетя Тео
Беранже пела. Он сейчас во Франции запрещен. Здесь тоже, наверное».
В кабинете было тепло, в окна, растворенные на лужайку, веяло запахом сирени. Император
просмотрел письма: «Я очень рад, мадам Кроу, что мой царственный брат, принц-регент,
рекомендует вас, как доверенного курьера. Вы в Париж через Амстердам будете возвращаться?»
Марта кивнула и позволила себе улыбнуться: «Ваше величество, любая корреспонденция будет
доставлена адресатам без задержек. И вашей сестре, ее величеству королеве Нидерландов -
тоже».
-Да, - Александр повертел в руках серебряный нож для бумаги и поднял красивые, голубые, в
мелких морщинках глаза. «Дипломатическая почта, - он поморщился, - все равно ненадежна, мало
ли что. Скажите, - он постучал по столу длинными пальцами, - какие там новости, со Святой
Елены? Бонапарт больше не преподнесет нам сюрприза?»
-Его надежно охраняют, - спокойно ответила Марта, - там военные фрегаты, армейская часть…, Да
и это, все-таки, очень далеко.
-Разве что за ним прилетят на воздушном шаре, - коротко усмехнулся Александр: «Шучу, шучу. Я
на завтра пригласил вашего мужа - хочу с ним обсудить кое-что. Я слышал, он финансирует проект
так называемой железной дороги».
Марта отпила кофе из тончайшей, фарфоровой чашки. «Локомотивы уже работают на всех шахтах
моего мужа. Мой пасынок, сэр Майкл Кроу, сейчас готовит проект дороги, по которой будут
перевозить людей».
-Ради этого, - Александр потер чисто выбритый подбородок, - я и хочу увидеться с вашим мужем,
мадам Кроу. Идите, - он отпустил женщину, - дамы уже, наверняка, в гостиной. Раз вы в столице до
конца лета, я успею подготовить все ту корреспонденцию, что вы возьмете в Европу».
Марта закрыла за собой дверь: «Умный человек, без сомнения. Джон мне еще на Венском
конгрессе это говорил. Жаль, что у него нет наследников. Братья его, по слухам, до него не
дотягивают».
Она подошла к гостиной и прислушалась: «Нет, нет, мадам Тео, - рассмеялся женский голос, - то,
что вы нам поете, можно петь в монастыре. Я уверена, что вы знаете другие мелодии».
Марта толкнула дверь и поклонилась императрицам: «С вашего позволения, я заменю свою дочь
за инструментом. Эжени пока может погулять, раз мы ждем его величества с братом».
-Конечно, - махнула рукой Мария Федоровна, - идите, мадемуазель Эжени. Здесь совершенно
безопасно. У нас красивая скульптура, павильоны….
-Я слышала о «Девушке с кувшином», ваше величество, - Юджиния поднялась и присела в
реверансе.
-Да, да, - отозвалась жена Александра, - прелестная статуя, изображает молочницу месье
Лафонтена. Там фонтан, очень уютное место. Выйдете из дворца, пойдете по главной аллее,
третий поворот направо.
Юджиния поклонилась, исчезая за дверью. Марта проводила дочь глазами. Сев к фортепьяно,
женщина смешливо сказала: «Милые дамы, непревзойденный месье Беранже». Она подмигнула
Тео, и женщины запели:
-Я всей душой к жене привязан;
Я в люди вышел... Да чего!
Я дружбой графа ей обязан,
Легко ли! Графа самого!
Делами царства управляя,
Он к нам заходит, как к родным.
Какое счастье! Честь, какая!
Ведь я червяк в сравненье с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким -
