она, так как зубы стучали дробь. — Мне не надо этого. — Но Тернер уже рывком приподнял её и усадил на самое дно лодки, сев сзади неё. Его руки схватили подол её сорочки и взметнули её вверх. Он стянул её и выбросил за борт.
— Если уж вы не утонули, значит надо жить здоровой. Когда мы причалим к берегу я отдам вам свою рубашку. — четко проговорил в ответ и кольцо его сильных рук обвило плечи женщины, крепко прижав к себе.
Раз уж так все произошло, Ани постаралась расслабиться, было прохладно, но дрожь постепенно унялась. Через какое-то время она снова услышала обращение Тернера к себе.
— Леди, я отдаю себе отчет, что я — слишком фамильярен, но в отношении вас не мыслю ничего дурного, вы не должны меня бояться. Мы отправимся в мой загородный дом и я буду заботиться о вас до тех пор, пока не стану уверен в том, что вашему здоровью ничего не угрожает и пока не уляжется весь этот шум по поводу погибшего судна. Может еще и придут хорошие новости.
— Какие новости могут прийти? — спросила Ани.
— Что ваш супруг жив — ответил он, но в его тоне сквозила такая неуверенность.
Ани же знала, Артур утонул. Ком сдавил горло и у неё непроизвольно получился некий писк, он раскатился в тихое поскуливание, так как она не хотела рыдать сейчас в присутствии двоих мужчин, но все закончилось протяжным плачем. И остановиться уже не могла. Сердце плакало не просто слезами. Сердце выдавливало кровавые слезы, словно его разрезали на две половины и одну удалили. Было несуразно, непостижимо, немыслимо жить без того, кого любишь и лучше которого никого нет на свете. Можно расстаться и страдая жить без человека, но ты знаешь, он живет, ходит, спит где-то, он есть в этом мире, он просто не рядом с тобой. Но… …как осознать, что его нет в этом мире? Маленькая смерть приходит внезапно и теперь ты вынужден только носить по земле свое бренное тело, а душа умирает с любимым. Она возродиться из пепла только тогда, когда у неё родиться ребенок — для женщины так предрешено Господом.
Больше лорд Тернер ничего не говорил.
ГЛАВА 99
Его летняя вилла располагалась в самом живописном месте, на берегу океана, на возвышенности и при сильном шторме на море, можно было слушать звуки падающей с высоты волны. Они причалили подальше от высадки шлюпок, что— бы журналисты, скорые на сенсации, не докучали расспросами и не пугали своими вспыхивающими внезапно проекторами фотоаппаратов. Большую часть дороги, лорд Тернер нес Ани на руках, так как ноги у неё после переохлаждения, были ватными. Слуги, столкнувшись с внезапно объявившемся хозяином дома в таком виде и с женщиной на руках — недоумевали. До них еще не успел дойти шум катастрофы судна.
Все делалось без лишней суеты и самостоятельно. Женщине стали торопливо готовить горячую ванну, но лорд Тернер запретил. Ее уложили на узкую кушетку, чтобы удобнее было начать её приводить в должное состояние и сам Тернер принес стеклянную бутыль с каким-то настоем. В комнате запахло скипидаром и ей снова растерли ноги и укутали несколькими одеялами, заставили выпить коньяку и Ани отключилась.
Когда она проснулась, первое что ослепило глаза, была огромная, кружевная люстра под потолком, самой тонкой инкрустированной работы по металлу, необыкновенной красоты, с большим количеством флаконов. Много дневного света струилось в комнату и повернув голову, чтобы узнать, откуда таким шквалом поступает солнечный свет, она увидела огромное, во всю стену окно и через него можно было разглядеть все пространство прекрасного, утопающего в зелени сада, вымощенную витую дорожку, уходящую куда-то вглубь, туда, что увидеть, пока, было невозможно. И вокруг так было тихо. Пошевелившись, она ощутила себя как в «коконе» теплого, мягкого пространства и вытянув руку, вытерла со лба выступившую испарину.
Из глубины, где-то в стороне комнаты послышался легкий шум и повернув голову в другую сторону, тут же увидела перед собой фигуру лорда Тернера. Он внимательно всмотрелся в её лицо и тут же присел рядом на кушетку. Его уверенные движения рук, размотали одеяло и на своих ногах, она почувствовала его пальцы. Он остался удовлетворен и взял её руку, чтобы измерить пульс. Лицо его выразило радость.
— Тогда нужно подкрепиться едой — проговорил он и позвонил в колокольчик. Приказал принести еду.
Ани ничего не хотела, и то, что она положила себе в рот, не дало вкуса, её все время манил к себе пейзаж за огромным окном. Вот она и на чужой земле, одна, без Артура, без друзей и снова острие жгучей боли завладело всем её существом, она даже съежилась от этого под одеялом. — Господи — пронеслось у неё в голове, теперь я обречена жить дальше только с такими чувствами. — Слеза одиноко побежала по щеке и она закрыла глаза, ей казался так несуразен этот солнечный яркий свет в отношении её мрака, распластавшего её на кушетке в беспомощном состоянии, когда и не хочется, и нет никакого смысла в том, чтобы пытаться хоть как то двигаться. На щеке, там, где пробежала одинокая слеза, она почувствовала ладонь хозяина дома и открыла глаза. Он смотрел с сочувствием и молчал, долго, испытующе, а потом спокойно произнес, как посторонний — Ребенок остался, его ребенок, вы снова почувствуете смысл жизни, потом, чуть потом, Ани, надо перетерпеть.
Ночь в незнакомом доме ознаменовалась бессонницей. Ее пригласили на ужин в гостиную, она отмахнулась. Принесли ужин в спальню, где она временно поселилась, она к нему не притронулась. И как натянутая струна сидела на кушетке в ночной тиши, прислушиваясь к шуму растений за окном. Луна висела прямо по середине круглым диском, приковывая к себе глаза Ани и её бело-желтый цвет холодил разум, но она была чем-то родным на другом континенте, среди всего чужого. Растения, как призраки в движении, меняли свои контуры и, казалось, за окном правит бал потусторонний мир, вступивший в свои права.
Тяжесть на сердце была так сильна, что даже тело гнулось вниз, все время хотелось обрести под ним опору, но, когда она ложилась, начиналась боль, словно вгрызающийся огромный червь, выедающий плоть. Она опять садилась и тупо смотрела в
