повел к стене, там, где под потолком, распространялся запах дыма через иллюминаторы. Голос его был тверже стали. Он приказывал:
— Ани, ты сможешь, вылезай через люк, я тебя буду держать!
Она в испуге и в недоверчивости задрала вверх голову и не поверила тому, что услышала. Она четко определила, что диаметр иллюминатора не пропустит через себя крупное телосложение Артура. И осознав это, у неё возникло только одно желание, вцепиться всеми силами в него, и, чтобы ни было, но она проститься с жизнью рядом с ним. Он мгновенно пресек её попытки и тон его голоса стал похож на крик, крик раздраженного учителя.
— Ани. Я сказал — ты должна пролезть, твоя комплекция позволит!
— Ты, ты… — судорожно глотала она воздух ртом и со всей категоричностью замахала отрицательно головой.
Он сильно тряхнул её за руку и развернул к себе.
— Ты смогла тогда пролезть через форточку и сейчас сможешь. Я помогу. Надо использовать последний шанс. Всегда надо бороться.
— Без тебя нет— упрямо ответила.
Он поднял её на руки и крикнул:
— Цепляйся ногами, во что бы то ни стало и ищи спасательный жилет, или прыгай в шлюпки. Ани, не позорь меня в том, что я не смог тебя спасти, если был шанс. И на том свете буду сгорать от стыда.
Их спасло, что за последние недели после токсикоза и начавшейся изжоги, Ани не набрала много килограмм массы тела. Ее фигура оставалась по-прежнему тонка и малого роста. Сильные руки мужчины держали её уверенно и просунув ноги, он подталкивал её осторожно наружу, схватившись руками за края, она, вибрируя всем телом, как шуруп, вмонтировалась в круглое отверстие и выпала на палубу.
Впереди корабль сильно горел, но в этой стороне было спокойно. Еще сильнее её оглушил шум людских голосов, мимо изредка пробегал кто-то испуганный, с обезумевшими глазами и людская волна страха тут же охватила её. Ударившись больно коленками и чуть растянув руку, при неудачном приземлении на колени, когда её силой инерции сразу перекулило на руку, она осмотрелась вокруг и определилась, что ей дальше делать. Вынырнув на перерез бежавшему по палубе моряку, она взмолилась перед ним.
— Там, там заклинило двери в каюты, и мой супруг остался в ней. Помогите. Пожалуйста, помогите мне открыть каюту! — в её голосе было столько мольбы и ей, как казалось, пришлось произнести так много слов, но остановившейся моряк непонимающими глазами смотрел на неё. Он не понимал её язык. Ани дикий страх охватил от отчаяния. Поняв, что происходит, она стала ловить в себе хоть одну здравую мысль, которая могла бы хоть что-то подсказать в этой ситуации. Но, матрос не спешил убегать. Его глаза становились мягче и внимательнее. Она поймала себя на мысли, что нужно показывать на себе и просить жилет, чтобы помог найти жилеты, на корабле их должно быть достаточно. Жестикулируя, она пыталась еще и еще раз объяснять, в чем её проблема и по выражению глаз человека в какой-то момент поняла, она достучалась. Он выразил сожаление, его взгляд стал очень печальным, но очень быстро он расшнуровал спасательный жилет на себе и протянул его ей.
Она опешила. Растерявшись в этот момент от того, что она просила не его жилет, а помочь найти еще другие …и, от простого, человеческого бескорыстия, до самопожертвования. Руками она взялась за его протянутые руки и оттолкнула их, отказываясь от такого предложения. Он, ничего не говоря, по-мужски, применяя настойчивость, надел этот жилет ей на плечи и стал манипулировать её руками, заставляя просунуть их в отверстия жилета. И тут же сам стал туго зашнуровывать его повязки. Но для Ани это было не важно. Она все еще пыталась показать, что там, внизу, в каютах, люди не могут выбраться на верх. Матрос жестом показал ей туда, где царила самая жесткая суматоха и паника, люди грузились в шлюпки и их уже несколько спустили на воду. Схватив её за руку, он потянул её в ту сторону, но она стала упираться со всей силы и вырвалась. Все так же отчаянно жестикулируя, она пыталась позвать его туда, в отсек, где находились вип-каюты, чтобы хоть что-то попытаться сделать для них. Тогда он махнул рукой и побежал вперед, оставив её. У неё оборвалось сердце, она попыталась подпрыгнуть, вцепиться в иллюминаторы, других кают, может там были дети, чтобы помочь их принять. Дети смогут пролезть через эти отверстия. Но она не знала французского языка, а никто не знал венгерского, латинского, а уж тем более русского. Прыгая, она подтягивалась на силе мышц и кричала в иллюминаторы. В одно из них ей подали семи-восьмилетнюю худенькую девочку и следом выбросили жилет. Ани, как позволяли силы, схватила ребенка за ноги и помогла обрести опору. Надев на девочку жилет, потянула её туда, где больше всего стояло шума. Отдав девчушку, замершую от шока и боявшуюся всего вокруг, отстранилась и повернув голову, она от неожиданности открыла рот. Тот матрос спешно вернулся, держа в руках несколько больших топоров. Они на судне предназначались для разбивания в случае необходимости иллюминаторов и других надобностей. Ей даже показалось, что тихая радость прильнула к сердцу. Подбежав к иллюминатору их каюты, она со всей силы стала звать Войцеховского. Матрос все сообразив, выдернул у неё из рук топор и подтянувшись на руках, постучал им об стекло. Войцеховский забрал топор и уже через секунду, стук размалывающейся им двери, стал самым желанным звуком для ушей. Матрос побежал к лестнице, ведущей в отсек, Ани поспешила за ним, и они тут же напоролись на огромную, топливную трубу, подпиравшую двери кают. По её массивности и диаметру, сразу было понятно, её ни поднять, ни оттащить невозможно, но в смятении, она бросилась совершать безумные попытки, а матрос, не глядя, стал бить в самую первую дверь одной из кают. Ани, как безумная, напрягая все свои силы, пыталась хоть на сантиметр сдвинуть эту глыбу — безуспешно. Кинув мимолетный взгляд в её сторону, матрос, на мгновение подскочил к ней, пытаясь прекратить то, что она делала и показывая на дверь, вложил брошенный ею топор в руки. Ани подскочила к двери и ударила со всей силы в неё топором, но, это было так слабо. Мелкие дощечки лишь отскочили в сторону. К ней опять подскочил матрос и стал крутить ей у
