виска, но все так же настойчиво показывая на топор в её руке. Ее как волной пронзила догадка. Она резко повернулась и побежала назад, вверх по лестнице. Подпрыгивая, она стучала топором по иллюминатору, надеясь, что с другой стороны поймут, что она собирается сделать. И, прицелясь, она вкинула туда этот инструмент. И через мгновение, и оттуда стало доноситься отбивание тяжелых, гулких звуков об дерево. Оставшись без ничего, получив малую надежду в сердце, она побежала по палубе имея впереди только одну цель, найти спасательные жилеты или круги и вернуться с ними назад. Корабль полыхал, в черном, ночном небе струей отображал черную полосу густой дым. Впереди от огня было настолько жарко, но весь гул от людских криков уже успел переместиться вниз. Ани сообразила, почему так, все уже почти погрузились в шлюпки и крик неутихающего человеческого страха доносился уже с низу. Все это четко осмысливалось в голове, но она преследовала только одну цель — ей нужно добыть или жилеты или спасательные круги.
Корабль заметно опустел. Лишь изредка она натыкалась на кого-то бегущего. На неё никто совсем не обращал внимания, никто не останавливал. Она металась там, где еще не было огня, в поисках, но ужас надвигался больше, она ничего не могла найти. От беспомощности, она била кулаками об стенки каких-то дверей, но стало очевидно, она ничего не найдет. Ее сорочка, от копоти стала грязной и в саже, и она рванулась назад, туда, где разламывали топорами двери кают. Сбежав вниз, она увидела уже Артура, всего изодранного, но пролезшего наружу через раздолбанные топором двери. Она крикнула, чтобы он посмотрел на неё, потому что он усердно молотил в двери следующей каюты. Он удивленно посмотрел и увидев, что она в жилете, даже одобрительно улыбнулся.
Ей так хотелось закричать.
— Артур, пойдем, там лодки уже на воде, а то поздно будет, они уйдут, но увидев всего взмыленного и чумазого матроса, который отдал ей свой жилет и сейчас, не считаясь со временем, со всей силы молотит в эти двери, чтобы спасти людей, чужих, ему посторонних и… прикусила губу. Ее крик так и погас внутри. Но, через мгновение, она видела, матрос что-то стал выкрикивать и просто почувствовала, что он обращается к Войцеховскому. А Артур знал французский язык и понял, что ему было сказано:
— Мы обречены. Шлюпки все ушли, сейчас огонь доберётся до третьего топливного котла и корабль за считанные минуты пойдет ко дну. Ваша женщина в жилете, пусть спасется хоть она.
Последний удар Войцеховского был слабее. Бросив топор на пол, он быстро, быстро направился к Ани и ничего не говоря, схватил её за руку и увлек за собой. Он почти бежал, на ходу изредка выкрикивая.
— Ани, ребенку дашь мое имя.
Они очутились у самого борта корабля и в ужасе, уже все поняв, она со всей силы вцепилась за него. Он почти силой отодрал её руки от своих, но она тут же обхватила его за талию и напрягла все свои силы, чтобы не оторваться. И только кричала:
— Нет. Нет, я с тобой, не применяй ко мне силу! Не смей. — И от бессилия, потому что стала чувствовать, как стальной капкан разжимает все-таки её руки, завизжала, в отчаянии пытаясь взять голосом. — Не смей, я вольна выбирать свою судьбу!
— Дура! — в ожесточении выкрикнул он. — Нет времени. Ани, родная, прошу тебя, выживи во что бы то ни стало! — Она уже была силой усажена на край борта, он сделал все так, как хотел. Увидев перед собой грозную, черную бездну, у неё от ужаса перехватило дыхание и голос оборвался. Сзади она слышала его последние слова, похожие на крик. — Ани, сразу плыви, туда, за лодками, они плывут к берегу. Только плыви, плыви, слышишь. Корабль пойдет ко дну, чтобы тебя не задело, плыви со всей силы прочь.
Она что-то силилась выкрикнуть, настолько важное, настолько необходимое в этот момент, но его руки, как куклу выбросили её за борт и только в воздухе отдавалось, как эхом — Арту-у-у-ур! И холодная, водная пучина поглотила её целиком, но тут же, некая настойчивая сила, потянула вверх, на подобие разжавшейся резины и выплюнув из своего жерла, назад не захотела поглощать. По болтавшись в воде, как поплавок в глубоком шоке, её чувство самосохранения погнало прочь от корабля. Она как карабкавшись на гору, прилагала все усилия, чтобы подгребать под себя воду и двигаться в воде вперед.
Неизвестно сколько прошло времени, и сколько она плыла. Двадцать минут или пол часа. Только через какое-то время за спиной она услышала далекий взрыв. Обернувшись, она увидела черные контуры корабля, струю огня, взметнувшуюся в небо, и клубы дыма, над начинающимся светать заревом. А контуры корабля, словно проседая, стали погружаться в воду. Она не захотела видеть эту страшную картину ухода корабля под воду, конца его жизни, а самое страшное, конца жизни еще нескольких людей и сил уже не было, но страх гнал вперед. Затекшие руки переставали повиноваться, а она все двигала ими и двигала, рыдая от горя, перестав уже отдавать трезвый отчет, зачем она все это делает, но до последней своей мочи, просто гребла, зная, что остановившись в воде, она начнет замерзать.
Рассвет не слышал и не знал, как темно и мрачно может быть сердцу человеческому. Слез уже не было и не было сил. Ноги лишь слабо ощущались, когда она ими шевелила. Пару чаек с гаганьем пронеслись у неё над головой, исчезли, потом опять пронеслись и снова и снова. Ани просто болталась в воде, положив голову на бок. Крик чаек привлек, и она открыла глаза, понимая, она живет последние минуты и ей было все равно.
Вода под ногами стала вибрировать волнами более сильно и ей даже показалось, что её что-то затронуло, но настолько слабо, что она склонилась больше к мысли, что ей показалось. Вот вода всплеснулась совсем рядом и её качнуло легкой волной. А море было идеально спокойным и безмятежным, словно справляя панихиду своим молчанием по утонувшим. Когда с другой стороны такая же волна, уже сильнее качнула её, она подняла голову и посмотрела.
Жуткий вихрь страха обуял её. Она увидела двигающийся сбоку, рядом с ней плавник, торчавший из воды. Плавник поднялся над водой, показав темную, упругую спину и опять
