терминал. И это оказалось полнейшим провалом! Нет, терминал был очень даже подключён и к сети электрической, и к сети всей станции. Был там очень специфический и очень приметный значок на заставке. Вот только ключевая проблема была в другом.
В заблокированном экране. Намертво заблокированном.
Бесполезно было пытаться взаимодействовать с терминалом. Не было никакого окна ввода, невозможно было ввести пароль. Такая система стояла на терминалах военных, околовоенных, патрульных системах. С корневого сервера посылался приказ, и все терминалы, включённые в эту сеть, блокировались до ввода приказа-отмены опять же на том самом корневом сервере.
Если на каком-то терминале не было блокировки, соответственно, не было подключения к заблокированной сети.
Из всего этого следовал очень простой вывод: сейчас ни одно устройство, включённое в заблокированную сеть, не работало, а пребывало в ждущем состоянии…
Эми прикусила губу.
Странно.
На станции в виду технологических конструкций было очень сложно развести отдельные сети. Поэтому для обеспечения информационной и электронной безопасности уже в конструкции подобных механизмов закладывалась трёхконтурная разметка. Одна сеть для управления станцией. Вторая сеть – бытовая, включающая в себя кухонные, технические и бытовые помещения. Библиотека относилась именно к ней. Третья сеть была дублирующей для сети управления станцией.
В карантин ни одна из трёх сетей не шла.
Итак. Что, кто-то выключил бытовую сеть только ради того, чтобы Эми не попала в сетку? Ну, извините, звучит полнейшей, невероятной глупостью!
Эммануэль отдавала себе отчёт в том, что пугало она только для определённых слоёв населения, которое осталось там, на Земле. Здесь, на станции, она ещё не успела ничего сделать! А Пётр Андреевич в принципе не понимал, что она собой представляет…
Соответственно, этот вариант рассматривать можно, но мысленно поставив на него крупный алый гриф «сомнительно».
Получается что? Если это сделали не из-за Эми, значит это было сделано ДО неё. И вот тут сразу же возникает целый веер откровенно недоуменных вопросов. Зачем кому-то по сути обесточить позвоночник станции? Не её мозг (за это отвечала другая сеть), но позвоночник? Руки, ноги, пальцы, нервные клетки?! Бытовая сеть отвечала за роботов-уборщиков, за камеры, за лампы, за сканирующие аппараты, за определённые технические устройства.
И это всё выключено?!
Почему?! Как так?!
А как же всё тогда работает?
Что же, тогда та самая Марта – не выходит с кухни просто потому, что постоянно готовит? … А вот это требовало практически немедленной проверки. По одной простой причине. Если Марта готовит руками, то это означает, что по какой-то причине она не может включить бытовую сеть станции.
И вот в этом месте становилось неважно по какой причине она выключена и по какой причине её не могут включить. В этом месте становилось важно слегка другое.
По губам Эми скользнула слегка злая усмешка.
Невозможно быть в одно время в нескольких местах.
Но и не ото всего можно немедленно и мгновенно оторваться, что означало, что здесь можно было поиграть. Увы, как бы ужасно это не звучало – на чужих нервах. Можно было даже не мечтать о том, что Марта будет союзником. Вооружённый нейтралитет тоже хорош только до определённых пределов.
Ровно до тех, пока сохраняется хотя бы видимость того, что ситуацию можно разрешить малой кровью или дипломатией.
А вот как эта дама себя поведёт, когда спокойная и не доставляющая проблем пленница вдруг начнёт эти проблемы доставлять? Вопро-о-ос. Но вопрос интересный.
Интуиция подсказывала Эми, что что-то с этой дамой не так. Что? Нужно было выяснить. Но не сейчас.
Вначале нужно дождаться еды, а уже потом, в то время, когда по идее нужно начинать готовить, стоит отправиться в кухонную зону. Если Марта там, спросить, не нужно ли помочь. Если не там, в принципе осмотреться.
Включена ли бытовая сеть на кухне? Если да – постоянно или нет? Если включена, можно ли получить доступ к терминалу? Если выключена, то это ещё один повод предположить, что бытовая сеть была выключена до прибытия Эми на базу. И, соответственно, Марта включить её не может. Ни она сама, ни Пётр Андреевич. Или кто-то из них может, но по какой-то причине не хочет этого сделать?
Количество потенциальных причин было столь велико, что говорить о чем-то конкретном без дополнительного расследования, не приходилось. Но если была причина, то её можно было выяснить, вычислить, вызнать. Да на худой конец эмпирически предположить!
Но, что ни говори, с этим можно было работать. С этим можно было что-то сделать.
Как минимум, попытаться.
Данные были логичны, последовательны, понятны. С точки зрения логики, аналитики, они укладывались в схему, в систему, в последовательность, наконец!
И всё бы ничего, но… тут был очень тонкий момент. Совравший в одном, есть ли ему вера в другом?
Эми не знала, кто на самом деле говорил правду о том, что собой представляют эти самые станции. Победители любят переписывать историю. А история со станциями пришлась на непростые времена, там могло само по себе случиться разное.
Проблема была в изначально названном количестве станций. Пётр Андреевич назвал шесть. Эми знала о пяти.
Но это между шестью и пятью кусками кофейного кекса маленькая разница. Но между пятью и шестью космическими станциями разная чудовищная, в тысячи жизней. Простите, но значение имеет…
А вот объяснения пока нет.
Вздохнув, Эми зябко поёжилась и вернулась в читальную зону. Она никуда не спешит, она никуда не опаздывает, она ничего не теряет. Как ни смешно прозвучит, но находясь космически далеко от дома, она сейчас в исключительной безопасности от тех, кто хотел бы добраться до её головы.
Вот только выбравшись из одних проблем, не угадила ли она прямиком в другие? … На этот вопрос ответа Эми не знала…
Глава 19. Ищут с собаками, ищет полиция...
Когда-то Змей искренне считал, что ничего общего у него с малышкой с оленьими глазами быть не может. И не будет. Никогда. Ни за что. Ни в коем случае.
Он взрослый благоразумный мужчина, осознающий всю степень собственного падения и отсутствия раскаяния по этому поводу. Циничный равнодушный. Убийца.
И она - малышка, которую кто-то, безусловно, должен носить на руках. И этот кто-то определённо не он.
Он искренне считал, что вот это юное, эфемерное создание таким и останется.
Повзрослеет, безусловно, ничто не остаётся застывшим во времени. Но... уйдёт юность, а вместе с ней выветрится из головы непрошибаемая уверенность в том, что всё будет хорошо.
Змей прекрасно знал, что он - неподходящая компания для столь светлой девочки.
Кто-нибудь другой -
