ютилась миниатюрная часовенка с надтреснутым медным колоколом под крышей. Парочка грязных овечек, привязанных к колонне нижнего яруса, довершали пасторальную картину.
Джулиано поприседал, размял кисти рук и плечевые суставы, достал меч и выполнил несколько боевых стоек.
Нижние ряды и ложи быстро заполнялись пёстрыми зрителями. Джулиано заприметил чёрно-зелёных учеников де Либерти. За ними подтянулись чёрно-жёлтые воспитанники школы Майнера. Пёстрая шайка Дестраза облюбовала восточное крыло. Второй ярус заняли суровые девушки в бирюзе. Когда в бывшую ложу императора ввалились хмурые парни из Лихтера, возглавляемые ненавистным Джованни, Джулиано вложил меч в ножны и пошёл к выходу, желая разобраться, что же это всё означает.
У импровизированной калитки в низкой деревянной ограде суетился Пьетро, к которому выстроилась целая очередь из разномастных личностей. Он приветливо здоровался с каждым, брал у него из рук пять рамесов и впускал оплатившего проход под арку Колизея. Улыбающийся и по виду донельзя счастливый сторож-дедок восседал рядом на пузатом бочонке, постукивая временами ржавым копьём по своему гребенчатому шлему.
— Пьетро, что ты тут устроил? — спросил негодующий Джулиано.
— Всего лишь пытаюсь немного заработать, — ничуть не смутившись, ответил де Брамини.
— А джудитов у тебя в родне случайно не было?
— Их пророк Мойша служил на побегушках у моего прадеда, — то ли в шутку, то ли всерьёз ответил Пьетро.
Джулиано не осталось ничего иного, кроме как хмыкнуть и вернуться на арену.
Вскоре объявился сосредоточенный и красный Ваноццо в компании с прыщавым слугой. Секундантом он выбрал тощего лопоухого Жеро́нимо, который вечно путался в своих длинных руках.
Часы на башне собора Святого Павла пробили без четверти три.
Пришёл де Брамини, радостно прячущий за пазуху увесистый кошель. Он поманил к себе Джулиано и Ваноццо.
— Не желают ли сеньоры решить дело миром? — для проформы поинтересовался Пьетро.
— Нет, — хором ответили молодые люди.
— Тогда ждём ещё пятнадцать минут. Надеюсь, правила знают все? Напоминать не стану. Бьемся до смерти, если победитель не решит подарить проигравшему жизнь.
Де Брамини прочертил на твёрдой поверхности арены неровную полосу носком стоптанного сапога.
— По моей отмашке — сближайтесь, — крикнул Пьетро.
Противники сняли дублеты, отдали их секундантам и, оставшись в одних тонких рубашках и широких бриджах, разошлись на десять шагов. Де Ори сверлил Джулиано тяжёлым взглядом. Де Грассо глазами искал на трибунах отца Бернара. Духовник отчего-то задерживался.
Зато приковылял сторож, волоча в костлявой руке древнее копье. Сощурившись на один глаз, он внимательно обошёл вокруг Джулиано и, как видно, оставшись довольным, приветливо похлопал юношу по спине. Отчего-то дедок не стал подходить к Ваноццо, а лишь грозно потряс иссохшим кулаком в его сторону.
— О боги, я вас призываю на суд! — прокричал Альберто, задрав голову кверху. — Милость явите. Пусть будет награда достойна героя!
Глухой рокот грома заставил всех присутствующих поднять глаза к низким чёрным тучам. Они нависали над неровным краем последнего яруса амфитеатра, цеплялись за остатки статуй и обломанные зубцы, словно пытаясь втянуться в его гигантскую сплющенную чашу. Полыхнула далёкая зарница. Посвежевший ветер подхватил мелкий мусор и песок, швырнув его в лица зрителей. Предгрозовые сумерки затопили арену. Привязанные овцы разразились жалобным блеяньем и суматошно задёргались, пытаясь спастись от надвигающейся непогоды.
Джулиано провёл ладонью по лицу, стирая первые капли. Сверкнула ослепительная молния, разрезая сгустившийся мрак. Зрители на трибунах засуетились, ища укрытие от начинающегося дождя в ложах с навесами и ближайших арках.
Часы на башне пробили три. С последним ударом де Брамини махнул рукой и отступил с линии атаки, набросив куртку Джулиано себе на голову вместо плаща. Старик Альберто, пятясь, отошёл к трибунам.
Противники обнажили мечи и по широкой дуге стали сближаться.
Седой язык ливня медленно перетёк через края чаши и скользнул вглубь. Порталы, арки, трибуны, ложи и прячущиеся на них люди скрылись за дымчатой пеленой. В целом мире теперь осталось только два человека: Ваноццо и Джулиано. Всё остальное утонуло в густой завесе дождя. Мощные струи мгновенно промочили соперников до нитки. Их волосы и усы обвисли мокрыми жгутами, а одежда прилипла к телу.
Де Ори фыркал, сдувая воду, беспрерывно текущую по его крупному носу.
Мечи столкнулись, разбрызгивая фонтаны ртутных капель.
Вспышка молнии прожгла серебряное дерево на сетчатке де Грассо.
Струи воды замедлились, раздробились на тусклые неровные самоцветы, почти замерли в воздухе.
Джулиано с усилием, как в кошмаре, повёл головой из стороны в сторону. С его кудрей веером полетели брызги. Он с изумлением заметил, как сквозь дождевую взвесь к нему медленно и неотвратимо ползёт клинок Ваноццо.
Юноша тягуче отступил на шаг, разрывая дистанцию.
Патока дождя больно ударила в спину, все мышцы прожгла острая боль. Меч Ваноццо прошёл буквально в пальце от левого плеча Джулиано, оставляя за собой шлейф тусклых капель.
— Саттана! — ругнулся юноша, стирая предплечьем текущую по глазам воду.
Волшебный корешок Пьетро действовал как-то странно: вместо того, чтобы ускорить Джулиано, он замедлил всё вокруг. Слишком резкие движения стали причинять боль. Это скорее мешало Джулиано, чем помогало в поединке.
Звон встретившихся клинков заглушил раскатистый рык грома, тысячекратно усиленный эхом пустых стен амфитеатра.
Ваноццо отчаянно наседал.
Джулиано видел, как дождевые потоки мешаются с пеной ярости на его кривящихся губах. Перекошенное злобой лицо де Ори медленно текло в локте от юноши сквозь льющуюся с небес воду, точно маяк, принимающий на себя удары шторма.
Де Грассо плавно развернулся, стараясь не порвать себе жилы. Его меч пошёл вниз, целя в незащищённую грудь врага. Сверкающая полоска стали описала дугу, срубая вершинки редких сырых мятликов.
Ваноццо разгадал его приём и попытался заблокировать удар, но юноша видел, что де Ори не успеет. Острый клинок вспорол намокший лён рубахи и пропахал первую алую полосу на теле врага.
Ваноццо отшагнул, ещё не до конца понимая, что произошло, плавно опустил лицо вниз. На ткани по животу, мешаясь с потоками ливня, медленно разбегались красные змейки.
— Иииспооортииил мнеее рууубааахууу, гааад! — слова, унылым завыванием февральского ветра сочились из раззявленной глотки силицийца.
— Красные пятна тебе к лицу, — оскалился Джулиано.
— Ууубьюууу! — взревел де Ори.
Ослепительно сверкнула молния и ударила в одну из тумб на верхнем ярусе Колизея, отколов от нее приличный кусок мрамора. Камни и мелкие осколки с грохотом устремились к земле.
Вспышка резанула Джулиано по глазам, он прикрыл их, пытаясь отогнать радужные всполохи, и, не успев отразить атаку, получил неглубокий укол в плечо.
— Ййаа нааашииинкууюю тееебяяя в кааапууустууу, — бесновался радостный де Ори.
Почва под ногами размокла и хлюпала, превратившись в липкую кашу.
Ощущая нарастающую боль в мышцах, Джулиано скользнул лезвием вдоль меча противника
