что же делать будем? – Горохов даже растерялся немного. Он только теперь начинал понимать, что такое «внутренняя политика конторы». На собственной шкуре её ощутил. – Что мне теперь – сдавать полученную амуницию?
- Нельзя тебе сдавать амуницию, - произнёс комиссар немного устало, - эта северная баба, эта Грицай, снова была у Первого и снова говорила о тебе. Так что давай-ка ты уезжай отсюда побыстрее, сегодня уезжай, хоть в Серов, хоть просто по пустыне поболтайся месяц. Дождёмся, пока северные не соберут новую экспедицию и не умотают отсюда. Тогда и вернёшься.
- Я не хотел бы вас подставлять, - произнёс уполномоченный. Он с уважением относился к старику, по сути, к учителю. И не желал, чтобы потом у Бушмелёва были неприятности из-за него.
- Ты за меня не беспокойся, - уверенно ответил Бушмелёв. – Тем более что Первый меня полностью поддержал.
Глава 14
Горохов, да и все другие уполномоченные, безоговорочно доверяли своему начальнику. Все сотрудники отдела знали: Бушмелёв по-настоящему дорожит каждым своим человеком, понимает сам и доводит до руководства одну простую мысль: уполномоченные, исполнители приговоров, – это люди редкие, как говорится, «товар штучный». Настоящие степняки, выживавшие в любой части пустыни. И к этому ещё люди изворотливые, умные и целеустремлённые, которые в состоянии подобраться к самым изощрённым хитрецам и осторожным отморозкам для приведения в исполнение приговора, вынесенного Трибуналом. Почти никто из них никогда не увольнялся из «конторы», тем не менее именно среди них в организации была самая высокая «текучка», так как в один не очень прекрасный день кто-то из них, находясь в командировке, просто не выходил на связь. Пропадал – и всё. И зачастую даже расследования уже не помогали выйти на их след, так как те, кто убил уполномоченного, прятали его труп в степи и предпочитали этим не хвастаться. В общем, люди в отделе работали очень ценные. Наверное, поэтому начальник Отдела Исполнения Наказаний всегда стоял горою за своих подчинённых, при любых обстоятельствах был на их стороне.
И только тут до Горохова дошло:
«Не просто так мне открыли счёт, не зря со складов мне было позволено взять всё, что только пожелаю. Даже «вечную» батарейку. Значит, не только Бушмелёв за меня, за меня ещё и сам Председатель Трибунала».
В общем, приятно иметь такой тыл, это придавало уверенности, но… Если Бушмелёв рекомендует убраться из Агломерации на какое-то время, а Первый позволяет тебе при этом взять, что только душа пожелает, то нужно убираться. И поэтому он, не дожидаясь, когда Кузьмичёв ему пригонит из-за реки его грузовик, переоделся в новую «полевую» одежду. В ту самую, пижонскую, со светоотражателями и карманами, которую только недавно получил на складе. Яркий жёлтый респиратор, очки «Спектр», модный пыльник и шляпа, покрытые серебристой светоотражающей плёнкой, смотрелись несколько вызывающе, но Горохов был доволен. Обычно он старался не выделяться, быть серым и незаметным, но на сей раз всё было иначе. Это был костюм не для него… И даже не для пустыни. Этот костюм он надел на тот случай, если северяне всё-таки продолжают за ним следить, чтобы облегчить им работу. Настоящую одежду уполномоченный уложил в большой баул вместе с патронами и всем самым необходимым. Но сейчас брать его с собой не стал. Он сел в свой квадроцикл и поехал на юго-восток, на выезд из Березняков.
Железнодорожное. Главный транспортный узел. Из Агломерации сюда приходит отличная бетонная дорога, которую круглый год убирают от песка. Здесь эта дорога и кончается, но именно в Железнодорожном формируются и водные автопоезда, и караваны из торговых машин, идущих за товарами на юг. Одиннадцать месяцев в году над Железнодорожным круглосуточно висит серая туча пыли, которую поднимают тягачи с цистернами и грузовики, но сейчас пыли нет – дожди идут вторую неделю. И это водителей не радует. Уж лучше пыль, к ней давно все привыкли – и люди, и фильтры. А вот раскисшая глина и километровые лужи в колеях для шофёров большая проблема.
Тягачи, тягачи, цистерны бесконечные, большие прицепы для габаритных товаров. Этого всего много, а уж всякой мелочи, от трёх до пяти тонн, и вовсе сотни. Ещё немного – и некоторые части дорог превратятся в канавы, наполненные мутной жёлтой водой.
Горохов нашёл местечко, оставил свой квадроцикл и пошёл, шлёпая крепкими ботинками, произведёнными где-то на севере, по глинистой жиже. У одного из зданий он нашёл небольшую группку водителей. Они собрались вокруг одного крепкого мужичка, который, кажется, был тут за организатора и потому говорил, стянув респиратор, чтобы его могли слышать все:
- Сегодня водного конвоя на юг не будет. Завтра к ночи пойдёт один на Вильво. Пойдёт вдоль реки через Романово.
- Завтра? Нет смысла ждать, – произнёс кто-то.
- Тогда сами пойдём, – предложил ещё один из собравшихся.
- Если до Губахи кто есть, то я в деле, - добавил третий.
- Ну да, уж до Губахи-то и без конвоя доедем.
- Вот и я про то, - продолжал крепкий мужичок. – Поэтому поднимите руки, кто сегодня готов выдвинуться на Губаху.
Водители поднимали руки, руку поднял и Андрей Николаевич.
- Девять, десять, - мужичок ткнул в него пальцем, - одиннадцать, двенадцать, тринадцать…, - потом резюмировал: - Ну, тринадцать машин, можем спокойно ехать.
Да, этого было достаточно, чтобы отправиться в опасное путешествие. Небольшая группа бандитов или казаков на такой караван нападать не станет. Водители – народец тёртый, они умеют за себя постоять, все имеют напарников, у всех есть оружие, так что попробуй возьми. И тут, конечно, его заметили, всё-таки он заметно отличался от обычных шофёров и торговцев. Один молодой парень обратился к нему:
- Эй, друг, а ты на чём пойдёшь?
- «Три на три», - отозвался Горохов.
Этот их короткий разговор привлёк внимание остальных, и ещё один из торговцев поинтересовался:
- А с чем идёшь?
- Порожняк.
И тогда ему задал вопрос тот же крепкий мужичок, что организовывал караван:
- Друг, а я тут тебя раньше не видал. Ты откуда?
- Из-за реки, - ответил уполномоченный. Это был самый простой и удобный ответ: мало кто из местных ездил за реку и тем более уезжал от реки в глубь песков, места там были неприветливые, опасные, малолюдные. Сам Горохов там вырос и бывал много раз, и если кто-то что-то и мог у него спросить, он всегда знал, что ответить.
- А, - понял старший, - из-за реки,
