Восемь брикетов он заранее заложил на одной из верхних палуб – в небольшой хозяйственный блок, зажатый между радиоотсеком и ходовой рубкой. В блоке хранился разнообразный уборочный инвентарь: швабры, ведра, тряпки, моющие средства, щетки для натирки коридорного пола. В глубине узкого помещения, более всего напоминавшего чулан, валялась куча старой ветоши и обрывки пенькового каната. Туда почти никто и никогда не заглядывал, разве что боцман от тоскливого безделья во время долгой стоянки. Под эту ветошь Хасаев и запрятал восемь килограммов взрывчатки, должной начисто лишить судно радиосвязи и управления. Внешне куски походили на обычное хозяйственное мыло, только размером были побольше. Так что если кто их и приметит, то никогда не догадается об истинном предназначении.
Затем настал черед третьей части задания. В загодя назначенный час он вышел на одну из ютовых площадок, воровато огляделся по сторонам и, не увидев посторонних, выудил из глубокого кармана куртки миниатюрную радиостанцию…
Сеанс связи с висевшей на хвосте «Фурией» прошел великолепно – голос одного из ближайших помощников Баталова звучал так, словно тот стоял палубой ниже или за ближайшей переборкой.
– Нужная глубина под нами будет через три часа, – известил тот.
– Понял, – ответил Хасаев, – но мне было бы удобнее организовать «салют» перед окончанием вахты.
– Когда ты заступаешь на вахту и во сколько она заканчивается?
– Заступаю через двадцать пять минут. Прибавь четыре часа.
Тимур попросил подождать минуту, сверился с обозначениями глубин на морской карте и дал добро:
– Годится. Ждем фейерверка.
Итак, до окончания вахты оставалось чуть более четверти часа.
Сменщик обычно приходил минут за пять-семь, дабы осмотреть отсек, проверить работу машины по показаниям приборов и сделать необходимые записи в журнале.
Хасаев извлек оставшиеся десять кусков пластита из целлофанового пакета и заложил в подходящее местечко – аккурат в нижнем углу, образованном внешним бортом, палубой и переборкой. Внизу под машинным отделением находился один из танков с соляркой для мощного среднеоборотного дизеля, так что вдобавок к огромной пробоине в борту ниже ватерлинии взрыв должен обеспечить возгорание топлива.
Вычислив длину огнепроводного шнура, Хасаев обжал один конец в капсюле и осторожно вдавил его патрон в мягкое тело брикета, затем проложил шнур под жгутом элекропроводки и, крутанув колесико зажигалки, подпалил свободный конец.
Все, отсчет времени пошел. Теперь необходимо подняться на палубу ходовой рубки и проскользнуть в хозяйственный блок. Причем сделать это нужно незаметно и очень быстро – подожженный в машине шнур будет гореть около четырех минут.
Он покинул машинное отделение и, вслушиваясь в каждый шорох, поднялся на несколько палуб. Далее пришлось пробежаться по коридору и снова преодолевать три пролета вверх.
На последних ступенях он услышал чьи-то шаги, поэтому пришлось спуститься палубой ниже и юркнуть в гальюн.
Чуть приоткрыв дверь, Хасаев наблюдал в щель…
Мимо неторопливо прошествовали двое: начальник охраны и один из его подчиненных. Кажется, они направлялись вниз для смены караула.
Немного выждав, кавказец снова рванул к цели.
Вот он – вожделенный чуланчик. Дверца, как всегда, открыта, внутри мрачно и пахнет дешевым мылом.
Он протиснулся внутрь, прикрыл за собой дверь и щелкнул зажигалкой. Разворошив кучу тряпья, нашел аккуратно уложенные в два ряда восемь кусков пластита, заглубил в ближайший кусок капсюль-детонатор, в который заранее обжат конец метрового огнепроводного шнура…
Хасаев давно все рассчитал – пятидесяти секунд ему вполне хватит, чтобы спуститься на три палубы, выскочить на ближайшую площадку, прыгнуть за борт и отплыть на десяток метров от корпуса судна.
Пламя от зажигалки лизнуло конец шнура, и, зашипев, тот выпустил тонкую струю дыма.
– Пора, – прошептал Хасаев и выскользнул в коридор.
Глава первая
Атлантический океан, восемьдесят миль
к северо-востоку от Джорджтауна,
борт теплохода «Фурия»
Настоящее время
– Кажись, к нам присесть собирается, – проворчал Устюжанин.
Выполнив расчетный разворот, вертолет гасил скорость и неумолимо приближался к надстроенной над кормой круглой площадке.
Я неплохо разбирался в отечественных «вертушках» и даже мог отличить их по звуку. Заходящий на посадку вертолет был иностранного производства, а в них я почти ничего не смыслил. С одним несущим винтом, блестящий, красиво и ярко раскрашенный, рассчитанный на пару человек экипажа и пять-семь пассажиров – вот все, что можно было о нем сказать.
От задумчивости я очнулся ровно в тот момент, когда вертолет коснулся тонкими полозьями лыж натянутой противоскользящей сетки. Натужный звук от двигателя и редуктора ослаб, несущий и хвостовой винты снизили обороты. По бокам распахнулись дверки, из кабины вывалилось несколько фигур, среди которых одна показалась знакомой.
– Баталов собственной персоной, – прокомментировал я увиденное.
В сопровождении компании вооруженных мужиков Заурбек исчез в проеме трапа и спустя пару минут появился на мостике. Выглядел он непривычно: рыжая выгоревшая бейсболка, темные очки, легкая черная футболка, потертые джинсы и кроссовки – в таком простеньком «прикиде» я видел его впервые.
Рядом с Баталовым, отчаянно жестикулируя и что-то с жаром рассказывая, шел Тимур, отстав на несколько шагов, парочку сопровождала целая гвардия разношерстно одетых кавказцев. Кто-то был в такой же легкой одежде, как и босс, у кого-то поверх маек или тельняшек красовались камуфлированные разгрузочные жилеты, из кармашков которых торчали запасные магазины, ножи и даже гранаты. Все были вооружены до зубов, и, глядя на них, невольно создавалось впечатление, будто Баталов только что набрал эту банду в северных предгорьях Кавказа.
Баланс сил резко изменился. Пришлось открыть дверь форпоста.
– Приветствую! – расплылся в улыбке Заурбек Адамович и показал на разбитое лицо Тимура: – А мне сказали, будто вы взбунтовались.
Он яростно тряс наши руки, а мы отмалчивались, не зная, как ответить, – ведь из-за его спины недвусмысленно торчали внушительные стволы.
Поздоровавшись со всеми, находящимися в рубке, он кивнул своим парням, и те с профессиональной сноровкой обыскали нас. Не найдя абсолютно ничего, охранники вновь заняли позицию у выхода из рубки.
– Ладно-ладно, я не сержусь, – снисходительно посмеивался Баталов после окончания унизительной процедуры. – Более того, отчасти вас понимаю. Вы же профессиональные моряки и, не зная наших замыслов, хотели помочь терпящим бедствие людям. Так ведь?
Мы согласились. А что еще было делать?
– Да, и верните оружие, которое вы отобрали у Тимура.
Георгий сунул в его ладонь пистолет, пробурчав:
– Пусть больше не теряет.
Удовлетворенно хмыкнув, Заурбек обернулся к капитану:
– Кстати, а кто впустил в рубку посторонних?
Капитан поправил разорванный ворот рубахи и злорадно кивнул на растерянного и по-прежнему стоявшего у штурвала Хосе.
Баталов вскинул пистолет и, почти не целясь, выстрелил.
Расправа произошла настолько молниеносно, что никто из нас не успел и рта раскрыть в защиту несчастного парня.
Голова Хосе дернулась назад, тело рухнуло на палубу обмякшим мешком, и из небольшого чернеющего отверстия во лбу маленьким фонтанчиком забила темная кровь.
Мы подавленно взирали на раскидавший руки труп…
– Чего приуныли, господа? – вывел нас из ступора бодрый голос кавказского босса. Бросив пистолет Тимуру, он воскликнул: – Я привез хорошего виски и отменную закуску! Похоже, вы проголодались, пока держали оборону в рубке, или я ошибаюсь?
Мы молчали, а Баталов, как ни в чем не бывало, продолжал:
– Капитан, распорядитесь, чтобы коробки перетащили из вертолета в кают-компанию и чтобы накрыли стол.
Кивнув, капитан отправился исполнять приказание.
– Минут через пятнадцать приглашаю отобедать, – дружески подмигнул Баталов. – А заодно помириться с моим помощником Тимуром.
Сказав это, он стремительно покинул ходовую рубку. Тимур последовал за ним, но на пороге замедлил шаг и, обернувшись, прошипел:
– Я с вами еще поквитаюсь…
Обед был назначен Баталовым не сразу, а через некоторое время неспроста. За четверть часа он намеревался пообщаться с другим преданным помощником, засланным в команду «Капитана Федосеева».
Матроса-моториста Хасаева уже давно подняли из воды на борт «Фурии», отогрели, переодели в сухую чистую одежду и даже предложили полстакана спиртного. Влив в себя ром, тот пришел в себя, выкурил сигарету и был готов к дальнейшим подвигам во имя обещанного гонорара.
