предупредил Валентин. — Чтобы громко не щелкнул. Здесь акустика хорошая.
Профессор кивнул, вытер пот со лба и повернул ключ. Слабый щелчок, и дверь открылась.
Оба с облегчением выдохнули и начали спускаться на первый этаж.
— Там еще две двери. Но ночью охраны нет, поэтому можно расслабиться.
Как и сказал Валентин, остаток пути они преодолели быстро и ни с кем не столкнулись.
— Фух, — с облегчением выдохнул Карл Борисович, когда они нырнули с крыльца больницы в кусты. — Свобода.
— Нет. Еще ворота.
— Их тоже запирают?
— Да, но не этим ключом, — Валентин почесал щеку, по которой больно ударила ветка.
— А как же тогда мы выберемся? — забеспокоился профессор.
— Придумаем что-нибудь, — сказал Валентин и начал продираться сквозь густые неухоженные кусты. Карл Борисович последовал за ним.
Вскоре они оказались у железных ворот. Справа, в бетонном заборе, была дверь.
— Где-то здесь я оставлял в прошлый раз, — Валентин принялся прохаживаться возле забора, тщательно утаптывая траву.
— Что ты ищешь? — спросил профессор, озираясь.
Валентин не ответил. Он нагнулся к земле и принялся шарить руками.
— Неужели нашли? — ужаснулся он и с остервенением начал разбрасывать ветки.
— Что ты ищешь? — потряс его за плечо Карл Борисович.
— Лом. У меня здесь лом был.
— Так вон он, — профессор показал на кусок арматуры, прислоненный к стене за пышным кустом.
Валентин шумно выдохнул, просунул лом в щель между дверью и стеной и слегка приподнял. Язычок замка соскочил с выемки в стене и дверь со скрипом открылась.
Когда они вышли, Валентин проделал то же самое с другой стороны. Дверь закрылась, а лом снова был переброшен за забор.
— Вот теперь — выбрались, — весело сказал Валентин и подмигнул профессору. — Как ты?
Он глубоко вздохнул и, счастливо улыбаясь, ответил:
— На воле и воздух слаще.
— Согласен. Пошли ко мне. Здесь недалеко. Где-то полчаса ходьбы будет, — махнул Валентин рукой в сторону возвышающихся вдали высоток. Профессор кивнул, и они побрели вдоль дороги, делясь впечатлениями от пережитого.
Как и говорил Валентин, через полчаса они подошли к старому кирпичному дому в пять этажей.
— Вот здесь я и живу, — Валентин распахнул дверь и первым зашел в подъезд. Карл Борисович последовал за ним.
— Фу-у-у, — протянул он и прижал руку к носу. — Чем так воняет? Канализацию прорвало?
От резкой вони у него в носу защипало и выступили слезы.
— Да нет, — махнул рукой Валентин. — Это кошки. В подвале живут. Весь подъезд уже изгадили.
— Похоже, что не только изгадили, но и сами сдохли.
Они быстро поднялись на верхний этаж. Валентин приоткрыл этажный электрический щит и достал оттуда ключи.
— Вот я и дома, — он зашел в квартиру и включил свет. Карл Борисович зажмурился. Три большие люстры осветили квартиру-студию.
— Проходи, не стесняйся. А я пойду чайник ставить.
Профессор снял тапочки, но, взглянув на пол, снова надел и медленно побрел, с интересом рассматривая картины, висящие на стенах. Они были разных размеров. Одни — выполнены на полотнах, другие — просто на альбомных листах или ватманах.
— О, — восхищенно произнес Карл Борисович и показал на картину в золотистой рамке. — Это ты откуда такую красоту срисовал?
Валентин поставил чайник на плиту, включил газ и подошел к нему. На большой картине была изображена беседка, утопающая в зелени. Вдали возвышались острые верхушки гор. Розовые кусты краснели в долине.
— Это и есть другой мир. Я же говорил, что регулярно там бываю, — сказал он и начал раздеваться. — Надо переодеться. Тебе тоже что-нибудь подберу.
Растерянный Карл Борисович всматривался в пейзажи, написанные Валентином, и они начали ему казаться знакомыми.
«Я же так и представлял себе тот мир. Вот ручеек, который течет с гор. Его журчание хорошо слышно на цифре семь. А вот пруд с кувшинками. Похоже, он не соврал».
Тут засвистел чайник, и Валентин пригласил его к столу.
— У меня только сушки, — предупредил он и поставил дымящуюся кружку перед профессором.
— Рассказывай уже, как на ту сторону перебраться. Что делать? — в нетерпении проговорил Карл Борисович, интенсивно размешивая сахар.
Валентин загадочно улыбнулся и кивнул.
— Хорошо. Только мне надо подготовиться.
* * *
Сева стоял возле приемной директора и поглядывал на наручные часы. С шумом открылись двери лифта, и показалась Алла Шалвовна.
«Блин, — выругался он про себя. — Опять будет допытываться».
Он сделал вид, что изучает план эвакуации. Секретарь с любопытством взглянула на него, но, увидев, как старательно он делает вид, что не замечает ее, прошла мимо.
«А может, он сегодня вообще не появится», — встревожился Сева и начал грызть ноготь на большом пальце.
Всю ночь он не мог заснуть, придумывая речь, с которой выступит перед директором. Похоже, что смена власти в отделе будет со дня на день. Он, как и несколько сотрудников отдела, видел, в каком состоянии был в то утро Карл Борисович. Из интеллигентного профессора он превратился в неадекватного маргинала: дрался, плевался и кусался. Санитарам пришлось связать больного, чтобы тот не навредил себе или другим.
Тут двери лифта снова со скрипом разъехались, и появился Семен Семенович. Он неспешно вышагивал по коридору, напевая себе под нос.
— Здравствуйте, — поздоровался Сева и протянул руку. Директор крепко пожал ее и спросил:
— Ты меня ждешь?
— Да, хочу поговорить.
Директор кивнул и махнул чемоданом:
— Пойдем.
Алла Шалвовна подозрительно сощурилась, когда покрасневший Сева поздоровался и прошмыгнул в кабинет следом за директором.
Семен Семенович открыл форточки, сел в кресло и показал Севе на стул напротив стола.
— Ну, с чем пожаловал?
Сева от волнения забыл речь, которую заучивал ночью. Он снова засунул палец в рот, но спохватился и быстро убрал.
— Говори, — велел директор. — Что ты мнешься, как барышня?
Сева откашлялся и несмело сказал:
— Я насчет Карла Борисовича…
— Да-а, — перебил его Семен
