жажду водой из подсвеченного солнечными зайчиками граненого стакана. Неподалеку в расписном глиняном кувшине примостились восхитительные колокольчики, среди которых затерялась пара-другая глазастых ромашек. Охапка головокружительной сирени едва помещалась в элегантной фарфоровой вазе, наполняя спальню едва уловимым ароматом поздней весны. Яркие головки мака откровенно грустили в причудливом сооружении из серебра, завидуя, по всей видимости, ликующим в консервной банке василькам. Настя улыбнулась полету разыгравшейся фантазии и потянулась. Ей вдруг почудилось, что величавые гладиолусы смахивают на подтянутых кавалеров затянувшегося великосветского раута, которым в ожидании приглашения к легкомысленной мазурке шлют приветы юные барышни-розы в изумительной хрустальной вазе. Она перевернулась на другой бок и подмигнула любимому холсту у изголовья кровати: в залитой ярким светом комнате поверх крошечного кувшинчика с очаровательными незабудками беспечно порхала легкокрылая бабочка. Левее в мельхиоровом ведерке на резном табурете дожидались своей участи раскидистые ветки жасмина. Дед не успел завершить эту картину, отчего создавалось впечатление, что он где-то рядом и лишь отлучился на минутку за красками или кистью. Луч солнца осторожно перебрался с подоконника на входную дверь, высветив веселый хоровод луговых цветов, умело подобранных в роскошный букет рукой зрелого мастера. Справа от него застыли элегантные тюльпаны, а заносчивые нарциссы, прописавшиеся между шкафом и комодом, надменно косились на букетик огородной зелени, забытый беспечной хозяйкой на кружевной скатерти. Послав своим любимым незабудкам воздушный поцелуй, Настя спрыгнула с кровати и подбежала к окну. Яркий солнечный диск отчаянно слепил глаза. На бесконечно голубом небе не было ни облачка. Подставляя солнечным лучам отполированные до блеска бока, сугробы смахивали на россыпь алмазов из закромов Снежной королевы. Надо полагать, день будет морозным, но это не испортит ее настроения, решила барышня, открывая форточку. Сделав глоток свежего воздуха, она отметила, что вопреки прогнозу синоптиков, предрекавших нашествие арктического циклона, нежданный гость, по счастью, заплутал где-то в пути.
– Пошли чаевничать, егоза, – пригласила заглянувшая в спальню бабушка.
– С ватрушками? – игриво уточнила внучка.
– И рогаликами!
– Ты – лучший в мире кулинар! – подпрыгнула Настя. – Бусенька! У меня сегодня…
– … свидание, – как нечто само собой разумеющееся завершила ее мысль старушка.
Широко распахнув глаза, девушка застыла от изумления.
– Откуда только вам все известно, достопочтенная Катерина Николаевна?!
– Поживи с мое, душечка, сама узнаешь.
– Так просто? – не поверила своим ушам Ася.
Ближе к полудню солнце раззадорилось не на шутку, отчаянно слепя прохожим глаза. Вадим и Настя бродили по затерянным во времени переулкам старинного городка и развлекались тем, что украдкой копировали походку незнакомых людей. Хохоча, они катались с ледяных горок и засыпали друг друга снежной пылью. С аппетитом перекусив в крошечном на три столика кафе, на глазах у изумленной публики пара устроила шутливый танцевальный марафон. Вскоре у входа в заведение образовалась импровизированная танцплощадка. Зазывая прохожих внутрь, усерднее всех зажигал хозяин, длиннолицый преклонного возраста южанин. Он никак не ожидал такого наплыва посетителей и радовался, подобно троечнику, случайно получившему пятерку.
Когда стало смеркаться, молодые люди забрели в парк аттракционов. Колоссальные, похожие на белых медведей сугробы удивили Вадима размерами и девственной чистотой. Не то чтобы он никогда прежде не видел снега. Ничего подобного. Москва не Сочи – настоящая зима в этих широтах не редкость. Вот только цветовая гамма снега в столице удручает своей безысходностью. Возможно, где-нибудь в парковой зоне дела обстоят несколько иначе, но автомобильные трассы, по счастью, проходят вдали от этих мест, а из окна машины снег больше напоминает разъеденное реагентами отвратительное месиво. Запрудный, похожий на огромное белоснежное облако, напоминал зимнюю резиденцию Деда Мороза. К колесу обозрения петляла узкая тропинка.
– Прокатимся, как в детстве? – игриво подмигнул Вадим.
– Здесь тебе не Москва – наши карусели впадают в спячку до самой весны.
– Может, все же попытаем счастья?
Настя удивленно осмотрелась:
– Что-то не вижу поблизости ни волшебного камина, ни золотого ключика.
– А наудачу?
– Это не под силу даже крутым столичным парням.
– На что спорим?
– Выбор за тобой.
Хлопнув по рукам, они наперегонки бросились к будке смотрителя. Покашливая, с лопатой в руках из нее выкатился колоритный бородач неопределенного возраста.
– Наше вам с кисточкой, – отвесил поклон он, продолжая расчищать снег.
– Батя, а слабо тебе завести свою рухлядь? – зацепил его москвич.
Засопев от обиды, мужчина почесал бороду и, не вступая в дискуссию, побрел прочь. Вадим нагнал его и, забежав вперед, угрожающе шепнул:
– Мужик, ты чего выкаблучиваешься? Уплочено!
– Договора обзывать мою ласточку не было, – хмуро пояснил тот, возвращая тысячу.
Понимая, что сделка на грани срыва, гость сквозь зубы извинился и удвоил ставку. Мужичок хитро улыбнулся, но, смекнув свою выгоду, с места не двинулся. «Ну, ты, блин, даешь!» – вскипел Вадим. Видя, что карусельщик собирается отчалить, одной рукой он схватил его за грудки, другой сунул в карман пятитысячную купюру. Вид внушительной по меркам городка суммы вернул плутишке хорошее расположение духа. Понимая, что стал хозяином положения, он презрительно отстранил заказчика, шагнул в будку и утопил кулак в безразмерной кнопке. Задрав голову, придержал шапку и прислушался. «Ласточка», протестуя от безысходности, напряглась, как натянутая до предела струна, отчаянно заскрипела и, сделав неудачную попытку, выразительно заглохла. Безуспешно поколдовав над механизмом, смотритель, недолго думая, грохнул по нему деревянной кувалдой, наряду с матушкой помянув еще с пяток неизвестных имен. Воя от возмущения, карусель выдавила из себя отвратительный рык и с диким скрежетом уныло повторила безнадежную попытку. Теряя терпение, бородач взялся за лом. Колесо, болезненно кряхтя и извергая проклятия, нехотя тронулось с места. «Милости прошу!» – сурово пригласил хозяин. Молодежь на ходу запрыгнула в запорошенную снегом кабину. «Будешь должна мне желание!» – напомнил кавалер.
С высоты птичьего полета закутанный в роскошный белоснежный плед город напоминал сказочное Берендеево царство. Первыми вознесение пары заметили резвящиеся на отливающих золотом куполах недавно отреставрированного собора проказливые вороны. Разгоняясь на лету, шаловливые птицы, недоверчиво косясь на чужаков, восторженно скатывались вниз, оставляя позади себя отчетливые бороздки.
– В детстве я ужасно боялась высоты! – ухватившись за поручень, призналась Настя. – Смотри, вон там моя библиотека. А за колокольней наш дом. Правда, здорово?
Пытаясь удержать, Вадим усадил ее на место.
– Осторожно, пташечка! Здесь небезопасно.
– «Почему люди не летают, как птицы?» – распахнув руки, процитировала Настя. – С величайшим наслаждением парила бы вот так каждый день, чтобы любоваться этой неземной красотой! Согласись, вид просто умопомрачительный! Божественно!
– Заурядный провинциальный пейзаж, – упрямо возразил собеседник.
– А вот и нет!
– Архитектурный примитивизм, – стоял на своем управляющий. – И ты, как внучка известного художника, должна понимать это лучше меня. Разве можно сравнить этот ординарный вид с красотами, к примеру, Лондона, Рима, Парижа, на
