худой конец – Питера или Москвы? Вот где красота. А здесь – тоска и безнадега.
Настя нахмурилась и замкнулась в себе. Вадим предпочел не заметить перемену в ее настроении. Сняв шапку, он подал кому-то условный знак. Достигнув верхней точки, карусель угрожающе прохрипела и застопорилась. Побледнев, барышня испуганно приложила к губам ладошку, помня, что в городке отсутствует не только служба спасения, но и обычная пожарная часть. Даже в экстренных случаях, днем, помощи приходилось дожидаться по несколько часов кряду, а в полутьме она могла и вовсе не появиться. Вадим, напротив, блаженствовал. «Остановка по требованию», – с улыбкой заговорщика пояснил он. Мгновением позже где-то рядом раздался сильный хлопок, выпустив на волю гроздья салюта. В воздух один за другим взлетали десятки радужных солнц, рассыпаясь на сотни бликующих соцветий. Позабыв мимолетные обиды, Настя восторженно ахнула. Вадим притянул ее к себе и хотел поцеловать. Девушка ловко увернулась.
У кафе их уже поджидал автомобиль. Толик приветливо просигналил и осторожно тронулся с места. Высадив подругу у дома, управляющий сухо попрощался, не покидая салона. Ася так и не поняла причины перепада его настроения и проводила машину задумчивым взглядом. День пролетел незаметно и подарил ей много радостных впечатлений, отчего же тогда остался какой-то неприятный осадок? Подумать об этом можно и на досуге, решила она, забегая в полутемный подъезд.
Как водится, праздники сменились буднями. По утрам Настя по привычке отрывала листок перекидного календаря, но события в ожидании воскресенья не торопила. На рабочем месте время пролетало незаметно, а вот по вечерам бывало не по себе. Закрывая глаза, девушка прокручивала в памяти встречи с Вадимом. Раскладывая по полочкам каждую из минут романтических свиданий, она никак не могла определиться. Та яркая вспышка, которая озарила ее пару-тройку недель назад, погасла, подобно сгоревшему метеориту, оставив вместо себя горечь утраты. Казалось, что их отношения не развиваются, как, впрочем, и не сходят на «нет». От этой умеренности, будь она хоть трижды золотой серединой, веяло холодом. Вадим то ли делал вид, то ли все же проявлял активность. Но все его усилия сводились лишь к внешним эффектам. В его поступках, прежде всего, отсутствовало проявление чувств. В перерывах между встречами он не давал о себе знать, не звонил, не присылал писем или телеграмм. Казалось, что и само общение носило случайный характер, словно потребность в нем возникала в последний момент, от скуки или безделья. Сколь управляющий ни загружен работой, размышляла барышня, время на отдых, наверняка, выкраивает. Вопрос, с кем и каким образом он его проводит, оставался открытым. Столь пессимистичные размышления, на удивление, не пугали девушку, а вот сомнения с некоторых пор не покидали. Пытаясь разобраться в себе, Настя никак не могла ответить на главный вопрос, постучалась ли в ее сердце любовь? Она очарована? Без сомнения. И, как праздника в детстве, ждет встреч с Вадимом. Вот только почему-то не мучается бессонницей и лишь изредка вспоминает его в быстротечной дневной суете. В отличие от горячо любимой ею Наташи Ростовой она не считает минуты до встречи, не восторгается достоинствами избранника и главное – не строит радужных планов. Будучи чуть старше героини романа, Ася, хоть и не уступала ей в наивности, почему-то замечала недостатки поклонника, а в будущее и вовсе предпочитала не заглядывать. Впрочем, Вадим так же мало походил на князя Андрея, как она сама на юную толстовскую графиню.
Звонок городского телефона прозвучал где-то за стеллажами как раз в тот момент, когда Настя убрала в стол рабочую тетрадь. Нежный старческий голос трогательно пригласил внучку к обеду. Девушка украдкой вздохнула. «Не моего звонка ждала? – угадала ее настроение бабушка и попросила: – Поторопись, милая».
Озябшая Настя сбросила дубленку, и, потирая от холода руки, втянула в себя запах любимого борща. Заглянув в гостиную, она забыла про еду – за несколько часов отсутствия просторная комната превратилась в роскошные альпийские луга. «Бусенька, ты – волшебница?» – растерянно уточнила девушка, видя, как знакомая с детства комната стараниями неизвестного умельца превратилась в роскошную оранжерею. Воздух переполняла густая смесь цветочных ароматов. «Моей заслуги в этом нет, – открестилась Катерина Николаевна. – Привезли, велели расписаться и, между прочим, настоятельно рекомендовали выглянуть в окно». Настя сорвалась с места – на противоположной стороне улицы прямо по снегу вязью из красных гвоздик значилось ее имя. Вокруг импровизированной клумбы сосредоточенно вышагивал долговязый постовой. Неподалеку волновалась внушительная толпа зевак. «И это еще не все, – старушка протянула ей элегантно упакованную коробочку. – Передаю из рук в руки». Барышня нетерпеливо развернула упаковочную бумагу – в россыпи шоколадных сердец утопал новомодный смартфон. Старушка недовольно покачала головой:
– Ох, и дорогое, поди, удовольствие! И больно уж мудреное! По силам ли тебе?
Изучив прилагаемую записку, Ася выполнила необходимые операции.
– Привет, принцесса! – весело отозвался Вадим. – Вижу, разобралась?
– Толково объяснил. Вот только не стоило так тратиться.
– Не мелочись, Настенька! Как тебе мой цветочный привет?
– Впечатляет и удручает.
– Улыбнись, Царевна Несмеяна!
– Прости, но мне претят подобные безумства.
– Как обычно, совестно перед соседями? – язвительно уколол собеседник. – Только не вздумай сравнивать эту клумбу со своей годовой зарплатой.
Настю обидел его вызывающий тон. Не прощаясь, она отбилась и отключила аппарат, затем осмотрелась и выдернула из розетки разъем домашнего телефона. Сплюнув через левое плечо, Катерина Николаевна постучала по деревянному косяку и перекрестилась.
С трудом объезжая сугробы, Ася везла на стареньких салазках ворох завернутых в газеты и теплый пуховый платок букетов. После посещения дома престарелых и больницы их число заметно уменьшилось. Украсив цветами рабочий и журнальный столы, она бережно достала из сумочки толстую тетрадь и стала искать ручку.
Первой в библиотеке появилась старая большевичка. Вид преображенного читального зала привел ее в трепетное замешательство. Осмотревшись, дама приосанилась и с особой значимостью в голосе попросила «Манифест коммунистической партии». Вместе с текстом Настя протянула ей три алые гвоздики. Живых цветов даме не дарили, как минимум, последние полвека, потому настроиться на трудовой лад ей было совсем непросто. Ворвавшиеся следом подружки-десятилетки, раскрыв от удивления рты, восторженно рассматривали колоритные композиции. Настя подобрала для них необходимую литературу и положила поверх книг по веточке пушистых хризантем. Уткнувшись в цветы, девочки потеряли дар речи и, позабыв о цели визита, весело перешептывались о чем-то личном. Библиотекарша дружелюбно им подмигнула, открыла рабочую тетрадь и стала что-то строчить. Часом позже с ведром и шваброй в руках в зал решительно ворвалась тетя Нюра. Ее боевой настрой отчетливо свидетельствовал о неприятии цветочной экспансии пижонистого москвича. Стремительно отставив в сторону орудие
