перегородил проход. Выросший из-за его спины верзила осыпал Настю облаком цветочных лепестков. Оркестр грянул «Миллион алых роз». Невесть откуда выскочил мужик в ватнике, вооруженный бутафорским топором и плахой. «Готов понести самое суровое наказание», – срывая шапку, склонил повинную голову бизнесмен. Руководимые невидимым режиссером зрители содрогнулись в реве одобрения и дружно выставили вверх большие пальцы. Все происходящее привело барышню в окончательное замешательство. Со всех сторон ее на все лады подбадривали советчики и советчицы. Простодушие и искренность земляков вынудили Настю натянуто улыбнуться. Кто-то услужливо протянул управляющему заготовленный букет. Работая на публику, Вадим покаянно уточнил: «Моя королева, означает ли это, что ваш верноподданный прощен?» Девушка в смущении потупилась. Вместо нее толпа дружно выдохнула: «Да-а-а». «Скажи хоть слово!» – отчаянно взмолился кавалер. Народ одобрительно загудел в его поддержку. Оркестр исполнил «Поедем, красотка, кататься». Так и не дождавшись ответа, Вадим сунул пассии цветы и, подхватив на руки, понес к упряжке. Зрители радостно засвистели. Растерявшаяся Настя готова была провалиться сквозь землю. «Прости меня за тот дурацкий вечер», – смиренно шепнул в ухо обольститель. Барышне показалось, а скорее очень хотелось, чтобы его голос звучал убедительно. «Поверь, я искренне раскаиваюсь, – вкрадчиво признался ухажер, сажая пленницу в сани, и с видом победителя выкрикнул: – Трогай!» Ему скромно, но зааплодировали. Оркестр сыграл туш и погрузился в соседнюю тройку. Под музыку мчались по улицам города, привлекая всеобщее внимание. На одном из перекрестков под полозья лихого кортежа едва не угодил замешкавшийся Иван. Заметив в промелькнувшем экипаже девушку своей мечты, он бросился следом, но лошади уже маячили далеко впереди. Размахивая руками, молодой человек выбежал на проезжую часть в попытке остановить первый попавшийся автомобиль, но пустынные улицы города разрушили все его планы. В досаде парень швырнул шапку оземь.
С трудом балансируя по скользкой тропе, из проулка на дорогу выкатилась старушка. Ей никак не удавалось преодолеть высокий сугроб на противоположной стороне.
– Треклятый галилед, – в отчаянии пробубнила она.
– Баб Нюра, давай помогу, – протянул руку Иван.
– Никак ты, Ваньша? Здорово. Не ты обронил? – покосилась на ушанку бабуля.
– Поскользнулся вот ненароком, – пряча глаза, пояснил молодой человек, подбирая злополучный головной убор. – Не знаете случаем, что нынче за праздник?
– Как не знать? Один московский барчук, будь он трижды неладен, распушил перед глупой девчонкой павлиний хвост и ну давай пыль в глаза пускать. Срамотень!
– Теть Нюра, а девчонку, случаем, не Анастасией зовут?
– Настей кличут. Берестова она, внучка покойного Ивана Тимофеевича.
– Картинами которого весь мамин музей увешан?
– Его самого.
– Может, вы в курсе, у кого она остановилась? – оживился студент.
– А с чего ты взял, будто Настенка гостит здеся? Наша она, местная. Библиотекарша.
– Что-то я ее совсем не припоминаю.
– Пока ты в своих армиях служил, девчонка и расцвела.
Лицо Ивана просветлело, в глазах появилась надежда. Проводив бабулю, он спешно простился и исчез в переулке. Старушка проводила его тревожным взглядом, перекрестила и прошептала вслед молитву.
На околице под «Прощание славянки» музыканты развернули лошадей. Тройка Вадима лихо помчалась вперед. Настя насторожилась. Заметив на ее лице испуг, спутник с загадочным видом пообещал сюрприз. У охотничьего домика, из труб которого приятно потягивало дымком, возница лихо притормозил.
В просторном холле царил таинственный полумрак. В глубине ниши ломился от всевозможных яств празднично сервированный стол. Вадим отозвал официанта, о чем-то пошептался с ним и, сунув в карман деньги, выпроводил за дверь. Изучая многочисленные охотничьи трофеи, Настя почувствовала жертвой и себя.
– Таков удел добычи, – уловив ее настроение, подытожил кавалер.
– Терпеть не могу охотников!
– Ты рассуждаешь, словно дичь. Давай подискутируем на эту тему позже, за ужином. До утра вагон времени.
– До утра?! Исключено – бабушка не в курсе, где я, и будет волноваться.
– Телефонной связи более ста лет, – протянул ей свой смартфон Вадим.
Покусывая от волнения губы, Настя напряженно считала гудки.
– Бусенька, привет. Понимаешь, я видимо… заночую в гостях.
– Я в курсе, милая, – вздохнула в ответ старушка и едва слышно добавила: – Не все то золото, что блестит.
Девушка вернула трубку, сняла дубленку и осторожно присела на краешек скамьи. Ей было не по себе. Вадим разлил вино и, протянув бокал, уверенно приземлился рядом.
– Что-то не так?
– По моей вине Бусенька осталась без хлеба и пряников.
– Делов-то! – управляющий провел пальцем по дисплею и приложил к уху телефон. – Санек, выручай! С ковром-самолетом можно повременить. Отряди лучше парочку своих бакланов за гостинцами для… Вижу, ты в теме? Я что, под колпаком у Мюллера? Шучу. Ассортимент на их вкус, главное – свежий хлеб и самые вкусные пряники. Мерси.
Пока Вадим отдавал распоряжения, Настя сквозь резное окошко любовалась зимним пейзажем. Лунная дорожка, оживив искрящийся наст, кокетливо буравила лесную опушку. Ее мерцающий свет рисовал вокруг деревьев замысловатые тени, таинственным образом оживавшие при малейшем дуновении ветра. Силуэты едва различимых кустарников и вовсе напоминали замысловатую решетку средневековой изгороди. Девушка засмотрелась и не заметила, как за ее спиной появился Вадим. Он снова протянул бокал, беспечно уселся на подоконник и вполне буднично предложил: «За нашу встречу». Клювиком в стекло постучала любопытная синица. «Видно, Бусенька тревожится», – улыбнулась своим мыслям барышня и, прихватив кусок хлеба, упорхнула во двор. Огромный лунный диск живописно освещал роскошный белоснежный ковер. Настя осторожно разложила хлебные крошки по перилам и собралась вернуться в дом, когда боковое зрение выхватило мимолетное движение в тени одной из елей. Всмотревшись, она бесстрашно спустилась. Держась за ствол, ей чуть заметно кивнула невесть откуда взявшаяся Фея. Но перемолвиться они так и не успели: на крыльцо вышел Вадим. Поеживаясь от холода, он втащил беглянку в избушку. Ближе к концу ужина Фея все-таки заглянула в окно. Грустно улыбнувшись, она прикоснулась к раме волшебной палочкой, и стекло прямо на глазах стало затягиваться кружевным узором. Ухажер положил руку поверх Настиной ладони и поднял очередной бокал: «За продолжение сказочного вечера». В его голосе сквозили нотки напористой уверенности. Испытывая неловкость, девушка поспешила с предупреждением: «Если ты о постели, я все еще не готова». Уроки матери-актрисы не прошли бесследно: бизнесмен, едва не пролив на костюм вино, дипломатично улыбнулся. Его напряжение выдавало лишь легкое подергивание кончиков пальцев, до хруста сжимавших бокал. Борьба искушения с благоразумием завершилась временным перемирием, хотя Вадим всем своим видом демонстрировал разочарование.
Сам факт того, что в богом забытом городишке никак не удавалось одержать убедительную викторию ни изящным кавалерийским наскоком, ни длительной осадой, ни утомительным штурмом оптимизма не добавлял. И хотя со дня их с Настей знакомства миновал почти месяц, список его стремительных побед так
