ОСТАЛАСЬ
Память Марии Александровны Меркурьевой
1. «Ночью поздно, утром рано…»
Ночью поздно, утром рано –будто не спала.Без молитвы, неубрана,сядет у стола.Черств хлеб ей, черный горек,солона вода.Стукнут в двери – не отворит:подошла беда.
– Ты ль, подруга, ты ли это?глянь-ка на меня.Дождалась от бела светачерного ты дня.Оскудела, обнищалапесенная стать.А бывало, ты знавалав голос причитать.
– Я засплю ли, я заем лигоре до утра –если спать в сырую землюулеглась сестра?Мне ли в мочи, мне ли в силебедовать одной –если ждать меня в могиледовелось родной?Как же мне залиться песней,как сложу я сказ?Ведь она в могилке теснойне услышит нас.
16.X.1931
2. Цепь забот
Не спи хоть до утра,жги ночью свет, кури да вдоволь.Никто не спросит: ты здорова ль?не скажет: спать пора.
До вечера не ешь,броди весь день, бесцельно даже —никто не скажет: так нельзя же,не хватится: ты где ж?
Как лист сухой кружа,пришла ненужная свобода –жить для себя, других поодаль,себе принадлежа.
О, знать бы, знать бы мне,что цепь забот, с любовью смежных,и раздражительных, и нежных,нас держит в жизни сне.
Не сплю. Всё жду – а нукак скажут голосом знакомым:– Приляг, не бойся, я ведь дома, –и я, вздохнув, усну.
26.Х.1931
3. Разлука
Тихо в доме. Гость не стукнет под окном.Мы с тобой, сестра моя, вдвоем.
Жарко дышит печки круглое жерло,нам с тобою наконец тепло.
Я тебе неспешно штопаю чулки –я надену их с твоей ноги.
Ты легла за книжной полкой на кровать,так – понежиться, так – подремать.
Вот ты встанешь, вот присядешь ты за стол,скажешь: – что твой чайник, не ушел? –
И в твоих словах, простых как белый цвет,я услышу, что разлуки нет,
что сквозь жизни слепоту, и боль, и злостьближе мы, чем в теле кровь и кость.
Вскинусь я, вскричу – тоски не снесть:
– милая моя, разлука есть!
Я — одна, я — без тебя везде, всегда,ты же мне – как воздух, как вода. –
И услышу где-то, где-то там, ответ:– Милая, пойми, разлуки нет.
Что с того, что я в земле – и день, и ночь –ты же на земле – день и ночь –
если взглядывают светлые, из-затемных глаз твоих, мои глаза,
если другу, кто зайдет к тебе порой,трону руку я твоей рукой,
если ты меня не можешь разлюбитьи ни на минуту позабыть.
Не крушись же ты по мне, ни по себе:я – жива, я – с тобой, я – в тебе. –
Тихо дома. Разве звякнет угольком,да котенок прыгнет за клубком.
И еще – тишайший звук, легчайший свет:– Помни, милая, разлуки нет. –
18.XII.1931
4. Свидание
Села рядом, шубки не снимая,куталась платком,говорила: – «за тобой пришла я,жить ко мне пойдем». –
Спрашиваю: – что с собою взять-то?что мне уложить? –отвечала: – «не бери ты платья,нам не износить». –
Спрашиваю: – что захватим на дом?что у тебя есть? –отвечала: – «ничего не надо,нам не пить, не есть». –
А потом задумалась, вздохнула:– «Нет, тебе нельзя», –и в тумане белом затонуламлечная стезя.
Нашей печки горячо дыханье,ровен огонек –а в глазах расплывшийся в туманесеренький платок.
Без тебя мне не носить цветного,сладкого не есть.Приходи скорей за мною снова,чтоб к себе увесть.
3.III.1932
5. Она пришла
– Ты готова? так со двора мы,из чужого – к себе домой. –– Погоди, есть малыш упрямый,беспокойный и дорогой. —– У своей здесь ребенок мамы,а твоя – тебя ждет со мной. –
– Ты готова — не опечалясь,от земного проснуться сна? –– Погоди, кто со мной скитались –будет им слеза солона. –– У твоих и свои остались,у меня – только ты одна. –
– Ты готова – от здешних, прежнихбез оглядки за мной уйти? –– Погоди до проталин вешних,дай подснежнику зацвести. —– Для чего тебе здесь подснежник?на могилу мне принести? –
– Ты готова? очнись, воскресни,ночь кончается, близок свет. –– Погоди, в неволе, в болезнимой последний стих не допет. –– Ты такие там сложишь песни,для которых и слов здесь нет. –
– Ты готова? – А наша кошка –искалеченный пыткой зверь?ей без нас в подполье дорожка,на голодную смерть.Не поймет до конца безножка,почему не отворят дверь. –
И задумалась, и сказала,легким вздохом грусть затая:– Кто забудет о твари малой,позабуду о том и я.Оставайся, – она сказалаи ушла, неслышимая.
13.V.1932
6. Второй прибор
Ушла. Давно ль? Уже четвертый год.Вернется ли? Наверное, и скоро.На стол я ставлю чайный обиход:две чашки, две тарелки, два прибора.
За каждым, кто займет второй прибор,слежу, как тень: похоже? непохоже?и трехголосен всякий разговор:она б не так, она бы так же, то же.
Воспоминаний цепь, кольцо к кольцу,нижу в чужих улыбке, взгляде, жесте –так зверь домашний к новому лицудоверчиво идет на старом месте.
И поздним вечером, когда ни стук,ни зов покоя не нарушит, знаю –для запоздалых, для озябших руквторой прибор я на ночь оставляю.
О память, память! в мира немотелишь ты внятна мне, требуя расплаты.В твоих полях колосья зреют — те,что сеяны любовью в час утраты.
Придет пора – и ляжет сноп под цеп,и, камнем смолот, соли пьет раствор он.И я на стол поставлю встречи хлебперед вторым – вновь занятым – прибором.
28.XII.1933
7. «Так посмотреть, чтоб ясно стало вдруг…»
Так посмотреть, чтоб ясно стало вдруг,Что не жил до сих пор и вот – родился.Так улыбнуться, чтобы ослезилсяПроталинами вплынь остылый луг.Так прошептать, чтобы внезапный громУдарил по сердцу блаженным страхом,Июльским вновь опламенив шарлахомНоябрьского солнца блеклый хром.И так вздохнуть, единый раз вздохнуть,Что и разлука вечная отпрянет,И бедная любовь из гроба встанетИ об руку пойдет в обратный путь.
23.X.1933
«За часом час, за годом год уносит...»
За часом час, за годом год уноситРазлуки неминучая река.«Постой, постой» – тревожно сердце просит,«За мной, за мной» – звучит издалека.
Всё меньше близких остается рядом.Всё больше милых где-то впереди.О. если бы увидеть зорким взглядом –Кто на ближайшей стал очереди?
Чтоб знать, к кому прижаться на прощанье,Кого в тоске не выпускать из рук –Пока волна последнего молчаньяНе залила родного сердца стук.
Но край обрыва скрыт от нас цветами.За ними – бег смывающей реки.А мы идем и тратим, не считая,Немногие останные деньки.
2.XII.1924
ПОПУТЧИК
