ладно, — улыбнувшись, Данил спрятал телефон во внутренний карман.
— Получается, ты еще более одинокий, чем я, — сказал Сингапур, пристально вглядываясь в лицо Данилу.
Данил не ответил.
— Вот давай пооткровенничаем на эту тему, — завелся Сингапур. — Это же страсть, как интересно.
— Нечего здесь откровенничать, — ответил Данил. — Ну отключил и… чего там.
— Нет, это все крайне интересно, — продолжал Сингапур. — Ладно, я, меня только ленивый не посылает. Меня, наверное, больше чем Сма, посылали. Я, по-настоящему, могу считать себя, если не полным изгоем, то уж частичным — точно.
— Хватит ерунду нести.
— Нет, правда. Люди меня избегают, я же, напротив, им докучаю. Может и в пику — оттого, что избегают — и докучаю. Но ты… тебя же… — он вновь не нашелся, что сказать.
— А зачем друзей выдумывать, — просто ответил Данил. — Зачем обязывать кого-то чем-то. Так, потрещать, пивка попить. А день рождения, это подарки, поздравления. У людей и своих забот хватает. Жить надо незаметно — тогда будут замечать. Нужно быть самодостаточным, не зависеть от чужого общества. Тогда и обществу ты будешь не в тягость — вот и все.
— Какая достойная философия, — съёрничал Сингапур. — Нужно быть членом общества, незаметным, но крайне необходимым винтиком в общей системе. Данил, это же пошло.
— Это не пошло, это нормально. Пошло, когда двадцатилетний парень ведёт себя, как подросток…
— Это ты про меня?
— Это я вообще. Пошло быть вне возраста и не думать о будущем.
— Нет, это ты про меня, — обиделся Сингапур.
— В общем-то, смешно, — вдруг согласился Данил, — что ты считаешь себя великим художником, ничего еще не добившись и… висишь у матушки на шее. Даже не учишься. Еще два года, и твоему величию придет конец. Надо будет работать, как-то зарабатывать на жизнь.
— Ну, хватит уже… ты меня еще поучи, — раздраженно воскликнул Сингапур. — А то мы договоримся… Не заставляй меня думать о тебе хуже, а то и меня сейчас понесет, стану тебя обвинять в обывательстве, в мещанстве, и прочее и прочее, — он отмахнулся. — У тебя, Данил, все четко: ты получишь свою корочку и устроишься куда-нибудь.
— Не куда-нибудь, а к отцу на предприятие, дизайнером, — ответил Данил, — а вот где ты будешь. Что будешь есть ты, когда окончишь институт, и уже стыдно будет быть иждивенцем?
— Я буду жрать ваше говно. Буду надоедать вам своим величием, и буду вечным укором — что я не скурвился, не погнался за рублем, а остался самим собой — художником, творцом. Кем, кстати, вы все мечтали быть, в свое время, но обстоятельства…
— Да не мечтали мы быть великими, — ответил Данил. — Эта ниша вечно твоя и ни кому, кроме тебя, не нужна. Никто здесь тебя не подсидит. Быть великим накладно, мы более скромны и не готовы на такие расходы — мы не стремимся к вечности, мы хотим жить долго и счастливо — по крайней мере, я.
— Вот и договорились, — совсем скис Сингапур. — Давай закончим. А то я по-настоящему на тебя обижусь.
— Не обидишься, — ответил Данил. — Ты слишком себя любишь.
— Почему я раньше не замечал, что ты такой умный? — съехидничал Сингапур.
— Ладно, надо педагогику делать, завтра сдавать, — Данил поднялся. — Не обижайся на меня, — он протянул руку.
— Я не обижаюсь, — Сингапур пожал руку.
— Ну, я же говорил, — улыбнулся Данил.
— Да ну тебя! — повеселел и Сингапур. — Ладно, я тебя отпускаю, но с тебя еще пиво.
— На улице, в ларьке — там дешевле, — уже свободно отвечал Данил, хлопнул Сингапура по плечу. — Пошли — великий.
— Па-ашли, — поднялся Сингапур.
8
Вплоть до позднего вечера, Сингапур шатался по городу, все придумывая к кому бы заглянуть в гости. Получалось, что не к кому было… Замерзший, ходил он, по давно исхоженным дворикам, заглядывая в знакомые окна и подъезды. Денег не было, кончились сигареты, хмель выветрился, а он все бродил, задрав голову, напевая какие-то песенки и убеждая себя, что никто ему не нужен, что у него есть гораздо больше — целый город, его город. И что он будет великим, и, что они еще все — все будут искать его дружбы и его общества, а он… а вот он… Работать надо — творить, биться. Сказал: художник, значит — бейся, — твердил он, сам уже не веря… Потому что… денег не было, кончились сигареты, хмель выветрился… И… правильно, что… Нечего биться. И — что потом? Потом что? жрать их говно? Все эти мысли, эта злоба, обессилили его. Он устал. Хотелось упасть на диван и утупиться в телевизор. Домой?
Галя.
Он только сейчас вспомнил о ней. Вспомнил и яростно стал стараться забыть…
К Данилу. К кому же еще ему идти!
* * *
Данил лежал в своей комнате на диване и сосредоточенно читал педагогику, когда в комнату вошла его мама, невысокая, кругленькая, с невообразимой фиолетовой химией на голове, но милая и добродушная, таких так и хочется назвать тётушка.
— Даня, это к тебе, — сказала она.
— Спасибо, тетя Света, — поклонившись ей, как всегда, в пояс, Сингапур вошел в комнату.
— Учтите мальчики, сегодня никаких прогулок, Дане надо курсовую делать, — предупредила она и даже пальчиком погрозила.
— Ни-ни-ни, — замахал ей Сингапур, — я буквально на минутку, а потом сам, сам пойду делать курсовую.
Тетя Света закрыла за ним дверь.
— Ну, и как успехи? — как ни в чем не бывало, Сингапур плюхнулся на диван. Жутко он был смущен, не хотел идти к Данилу… и виноватым он себя чувствовал и оскорбленным и… неизвестно чего творилось в его взбалмошной голове, пока он заставлял себя идти к Данилу… Оттого и вел себя в эту минуту как ни в чем не бывало. Даже с каким-то вызовом.
Данил спокойно отнесся к его появлению, он отложил книгу, поднялся на диване, пожал Сингапуру руку. — Соскучился? — спросил он.
Сразу Сингапур обиделся. Сдержался, усмехнулся.
— Скучно, — ответил он.
— А я вот — педагогику, — вздохнул Данил.
— А в интернет — не судьба? — неожиданно оживился Сингапур.
— Если честно, я об этом даже не думал, — сам себе удивился Данил.
— А чего тут думать! — Сингапур пришел в себя, говорил оживленно, исчезла обида. — Наливай и пей! Если что — помогу!
— Ладно, — Данил поднялся, потянулся, — пошли.
Они вошли в комнату Олеси, младшей сестры Данила, где был компьютер. Олеся, такая же маленькая и кругленькая как мама, сидела в темноте, освещенная экраном монитора, увлеченно, неумело тыча двумя пальцами, что-то набирала на клавиатуре.
— Опять в своем чате! — негромко рявкнул Данил. — Тебе для чего компьютер купили?
Олеся вздрогнула. Она была
