— Это сурово! — сказал Расмус.
— Зато — верняк! — возразил ему Подхалим.
— Остается кое-что еще! — заметил Расмус.
— Надо найти хороший тайник, — подсказал Подхалим.
— Лес — велик и могуч, — произнес Расмус. — Мы точно найдем каменистую осыпь с большими камнями.
— А что за кладь у тебя на спине?! — воскликнул Подхалим. — Пойми, они возьмут наш след с помощью собак!
— Что же нам делать? — спросил Расмус.
— Надо спуститься вниз на автостраду, — сказал Подхалим. — Пройти мимо станции и опять спуститься вниз на проезжую дорогу, чтобы они не могли отыскать наши следы.
Они снова побрели, спотыкаясь, через лес вниз к дороге. Теперь они уже не смели светить фонариками. По дороге легко было продвигаться вперед, кроме того, на небе выступил узкий бледный серп месяца, и это было и хорошо и вместе с тем — плохо. Начало розоветь и на востоке, скоро станет совсем светло, да и не смогут же они идти по дороге с двумя бочатами, битком набитыми деньгами! Они шли как можно быстрее, постоянно вертя головой то в одну, то в другую сторону, чтобы отыскать хороший тайник. Их шустрые воровские глаза так и стреляли по сторонам, чтобы отыскать подходящее местечко.
Когда они проходили мимо пастбища, Расмус увидел желтый дождевик и, подхватив его, свернул и положил поверх содержимого бочки.
Тайник! Тайник! Скорее! Срочно! День наступал, медленно, но верно. Железнодорожники и крестьяне обычно встают рано!
Вниз, в туннель?! В каменистую осыпь?! Внизу, под железнодорожной насыпью, были великолепные осыпи, но туда трудно добраться, а если кто-нибудь их там увидит — будет совершенно невозможно объяснить, почему они там очутились.
— Куча навоза! — заявил Расмус. — Нам надо отыскать какую-нибудь усадьбу и зарыть бочки в кучу навоза.
— Эти свиньи вывозят осенью навоз на поля, — сказал Подхалим, забывший, что надо выражаться культурно.
Дорога, длинная и прямая, расстилалась перед ними, они пришли к густо застроенному поселку. Единственное, что было хорошо, — не видно ни души.
— Был бы у нас хоть один чемодан! — воскликнул Расмус. — Не можем мы явиться в город с бочатами в кулаках и заявить, что ходили на скотный двор за молоком.
— Вот! — внезапно вскричал Подхалим. — Здесь лопата и все, что нам нужно!
Они стояли возле картофельного поля, где недавно был вырыт молодой картофель; на черной плодородной земле кучками лежала полузавядшая картофельная ботва. Чуть в стороне валялись и гнили несколько пустых ящиков из-под картофеля, с прислоненными к одному из них киркой и лопатой. Расмус и Подхалим оглянулись по сторонам — кругом ни души. Если кто-нибудь и был уже на ногах в крестьянской усадьбе, то он во всяком случае еще не зажигал света.
Расмус, отбросив в сторону куртку и трость, взялся за лопату. Сильный человек, он работал быстро и легко. Ему надо было выкопать такую глубокую яму, чтобы ни один плуг — вздумай кто-нибудь пахать — не добрался до нее. Вообще-то картофельные поля не вспахивают осенью, а весной и он и Подхалим снова будут на свободе. Но излишняя осторожность никогда не помешает, лучше копать глубже. Кроме того, надо еще место для пустого ящика — предохранить бочата от сырости.
— Вот так и надрывается бедняк из-за куска хлеба, — сказал Расмус.
Подхалим тоже сунулся было к кирке, но — человек неуклюжий — он только мешал.
— Стой лучше на стреме, посторожи, чтобы никто не пришел! — сказал Расмус.
— Так, давай сюда ящик!
Бочата опустили в яму и накрыли сверху желтым дождевиком. Затем сверху положили пустой ящик, и Расмус колотил по нему до тех пор, пока ящик не начал наполняться землей.
— Всего тебе хорошего, красавчик! — сказал он. — Я вечно буду думать о тебе!
Комья земли с шумом полетели в яму, это отняло всего лишь несколько минут. Сверху они прикрыли яму ботвой, и теперь никто уже не смог бы увидеть, где копали землю.
— Нужны хорошие опознавательные знаки, чтобы снова отыскать это место, — сказал Подхалим. — Надеюсь, я выйду на волю первым, мне ведь надо отбыть меньший срок, так что смогу один достать деньги и ждать тебя.
— Это было бы хорошо, — сказал Расмус.
Но в глубине души он подумал: «Чудно, что такой хитрый человек, как Подхалим, мог сморозить такую глупость».
— Видишь там вдали большой белый камень? — спросил Расмус. — Ты должен встать так, чтобы этот камень оказался в аккурат на одной линии с белым домом по другую сторону фьорда, видишь?
Зрение у Подхалима было не очень-то хорошим, но он понял, что хотел сказать Расмус.
— А иначе тебе придется запомнить и деревья, и тамошний флагшток, и крышу дома, и прочее, — продолжал Расмус.
Подхалим оглянулся во все стороны, чтобы запомнить то место, где он сейчас стоит.
— Думаю, я найду его, — кивнул он головой.
— Лучший опознавательный знак — большой белый камень, — напомнил Расмус. — Ты должен помнить, что он должен быть в аккурат на одной линии с белым домом по другую сторону фьорда.
Вернувшись обратно на дорогу, они расстались. Расмус прошагал полчаса до первой железнодорожной станции и сел там в поезд, идущий в город. В глубине души он откровенно хохотал над тем, что как Подхалим ни хитер, его все равно сегодня обвели вокруг пальца. Никакой это не был белый камень, это была просто свинья, лежавшая невдалеке на холме. Да и чудно будет, если его добрый друг Подхалим, такой близорукий, сам, без него, найдет это место. Но так вернее, решил Расмус. Он сам хотел быть здесь в тот день, когда деньги будут вырыты из земли. «Если Подхалима выпустят раньше меня, — подумал он, — невеселая будет у него ночка!»
Когда Расмус явился в город, Подхалим уже был за работой; им предстоял хлопотный день. Подхалим приехал автобусом, потом сразу отправился домой к Омару. Он ни капельки не беспокоился, застанет ли товарища дома, так как Омар никогда не запирал двери. Да и вообще ничего ценного он дома не держал. Если у него были деньги, он носил их при себе, а мебель и книги не заводил вовсе.
Едва войдя в дом, Подхалим услыхал, как храпит его друг, так что сомнений не было — он дома. Совершенно верно, Омар спал, задрав кверху свой мясистый красный нос, огромный и кривой, как клешня омара. Подхалим потряс его за плечо.
— Есть у тебя утюг?
— Утюг? — переспросил Омар и уселся на кровати, вытаращив глаза. Его еще никто никогда не спрашивал про утюг так рано утром.
— Утюг? Нет!..
— Мне нужен утюг! — проговорил Подхалим.
— Вообще-то у меня, ясное дело, есть один, — сказал Омар. — Я хочу сказать — есть… есть… Во всяком случае, я знаю, что один у меня есть.
Омар встал с кровати, чуть потер лицо, натянул брюки и исчез. Подхалим слышал, как он возился на чердаке. Затем Омар явился с утюгом в руках.
— Он из пекарни, — сказал Омар. — Приходится ходить тихо, здесь всюду люди.
Когда немного погодя Расмус тихонько прокрался вверх по лестнице, Подхалим, стоя в одной рубашке, гладил свои брюки. Вообще-то говоря, это были не его брюки — ведь они ему не принадлежали.
Расмус, видя, как Подхалим ловко управляется с утюгом, тоже снял с себя брюки-гольф, чтобы Подхалим привел их для него в порядок.
У Омара был старый чемодан, и Подхалим сложил туда всю свою одежду, все, что было на нем, даже ботинки, ботинки-то были его собственные. Когда Расмус ушел, унося чемодан, Подхалим, сидя почти голым, стал распивать кофе с Омаром, объясняя ему сложившуюся ситуацию.
У Расмуса было желание нанять машину, но это было слишком рискованно. Каждая минута была теперь на счету, и легко было наделать ошибок. Эти шоферы легко узнают людей, когда полицейские их об этом спрашивают, так что лучше идти пешком. Расмус быстро зашагал по дороге.
Наверху, на вилле, было тихо и уютно. Никого! Было бы некстати, если бы хозяева уже вернулись домой.
Расмус быстро, точно юркий зверек, проник в дом и стал работать еще быстрее обычного.
Надо было повесить на место взятую на вилле одежду. Натянув на себя собственные старые вещи, он сложил одежду Подхалима в чемодан, который принес с собой. Рубашки и носки пошли в шкаф с грязным бельем, который, к счастью, был достаточно набит еще раньше. Шляпы, трость, перчатки и сумку — все нужно было положить на место.
И еще кровати! Сначала он улегся в одну, а потом в другую кровать из спального гарнитура и хорошенько повертелся в постелях. Много времени ушло на то, чтобы сделать вмятину в подушке, которая должна была выглядеть совершенно естественно. Он отыскал книгу и стал ее читать. «Люди у моря» называлась книга, написанная кем-то по фамилии Бойер[78]. Книга показалась Расмусу скучной, но он продолжал ее читать. В комнате все время очень тихо играл граммофон, и он запомнил названия пластинок. Выбрав одну, которая ему не понравилась, он провел по ней наискосок большую царапину, а потом сунул пластинку на место.
