Сил шла рядом, и ее легкая походка подчеркивала то, с каким трудом взбирался он. Перенеся вес на очередной камень, он услышал внизу зловещий стук. Рискнул опустить глаза. Первый камень упал. Те, что были рядом, едва светились.
Камни вели вверх, будто череда горящих следов. Буря внутри его успокаивалась, хотя еще продолжала клубиться и яриться в венах, будоража и отвлекая одновременно. Что произойдет, если буресвет закончится раньше, чем он доберется до вершины?
Упал следующий камень. Тот, что был рядом, последовал за ним через несколько секунд. На дне ущелья у противоположной стены стоял Лопен, заинтересованный, но расслабленный.
«Двигайся!» – подумал Каладин, разозлившись на себя за то, что отвлекся, и вернулся к своему занятию.
Он достиг нижней стороны моста как раз в тот момент, когда руки начали гореть от усталости. Потянулся к мосту и услышал, как упали еще два камня. Стук каждого из них теперь был громче, потому что падали они с гораздо большей высоты.
Одной рукой схватившись за нижнюю часть моста и все еще упираясь ногами в скалу, он перекинул конец веревки через деревянный брус. Протянул и завязал временным узлом, оставив с короткой стороны достаточно длинный кусок.
Другому концу Каладин позволил соскользнуть с плеча и упасть на дно ущелья.
– Лопен! – позвал он. Стоило открыть рот, свет начал выходить наружу. – Натяни как следует.
Гердазиец так и сделал, и Каладин дернул за свой конец, затягивая узел. Потом взялся за длинный конец веревки и повис на нем, болтаясь под мостом. Узел держал.
Каладин расслабился. Он все еще излучал свет и – не считая того момента, когда позвал Лопена, – не дышал по меньшей мере четверть часа. «Это может быть полезно», – подумал он. Впрочем, легкие уже начинали гореть, поэтому парень начал дышать как положено. Свет не ушел разом, хотя теперь вытекал быстрее.
– Хорошо, – сказал он Лопену. – Привяжи веревку к другому мешку.
Веревка задергалась, и вскоре Лопен прокричал, что все готово. Каладин схватился за веревку ногами, а потом подтянул длинный конец и поднял мешок с доспехами. Сунул внутрь кошель с погасшими сферами и коротким концом веревки привязал мешок под мостом, откуда – как он надеялся – Лопен и Даббид должны были его достать.
Каладин посмотрел вниз. Земля казалась гораздо дальше, чем выглядела бы, стой он на мосту.
У него не закружилась голова от высоты. Наоборот, он почувствовал легкий прилив возбуждения. Что-то внутри его всегда любило высоту. Она казалась естественной. А вот оставаться внизу – сидеть в дыре и не видеть мир – было тягостно.
Он обдумал свой следующий ход.
– Что? – спросила подлетевшая Сил.
– Если я оставлю веревку здесь, кто-нибудь может заметить, когда будет переходить ущелье по мосту.
– Так отрежь ее.
Он посмотрел на спрена, вскинув бровь:
– А ничего, что я на ней вишу?
– С тобой все будет в порядке.
– Да тут же падать сорок футов! Я в лучшем случае переломаю себе все кости.
– Нет, – возразила Сил. – Я чувствую, что все правильно. С тобой ничего не случится. Верь мне.
– Верить тебе? Сил, ты же сама сказала, что не все помнишь!
– Ты оскорбил меня на той неделе. – Она скрестила руки на груди. – Думаю, ты задолжал мне извинение.
– Я должен извиниться, перерезав веревку и пролетев сорок футов?
– Нет, ты извинишься, доверившись мне. Я же сказала. Я чувствую, что так будет правильно.
Он снова посмотрел вниз и вздохнул. Буресвет заканчивался. Что же еще ему остается? Веревку нужно спрятать. А что, если завязать другой узел, который можно будет растрясти снизу?
Вот только Каладин таких узлов не знал. Он стиснул зубы. Когда последние из камней оторвались от стены ущелья и со стуком упали на дно, он тяжело вздохнул и вытащил нож паршенди. А потом быстрым движением, не давая себе ни единого шанса передумать, перерезал веревку.
Каладин рухнул вниз, сжимая в одной руке конец обрезанной веревки, и его желудок кувыркнулся от быстрого и неприятного падения. Мост сиганул вверх, словно взлетая, и запаниковавший разум немедленно вынудил опустить взгляд. Это не показалось красивым. Это было ужасно. Даже жутко. Ему конец! Он…
«Все хорошо».
Он успокоился в мгновение ока. Откуда-то пришло понимание, что надо делать. Парень кувыркнулся в полете, бросил веревку и при землился на ноги – в низкой стойке, упираясь рукой о камень. По телу прошла резкая волна холода. Оставшийся буресвет вышел из него одной вспышкой, вылетел кольцом светящегося дыма, которое ударилось оземь, а потом рассеялось и исчезло.
Он выпрямился. Лопен разинул рот. От удара у Каладина заныли ноги – как если бы он прыгнул с высоты четырех-пяти футов.
– Десять громов над горами, ганчо! – воскликнул Лопен. – Это было невероятно!
– Спасибо. – Глянув на разбросанные у подножия стены ущелья камни, Каладин потер лоб, а потом посмотрел на доспехи, надежно привязанные под мостом.
– Я же говорила. – Сил уселась ему на плечо. В ее голосе звучал триумф.
– Лопен, – окликнул Каладин, – думаешь, у тебя получится достать тот узел с доспехами во время следующей вылазки с мос том?
– Еще бы, – заверил его однорукий мостовик. – Никто не увидит. Они не замечают герди, не замечают мостовиков, а уж калек и подавно. Для них я невидимка, хоть сквозь стены проходи.
Каладин кивнул:
– Достань его и спрячь. Отдашь мне прямо перед атакой на последнее плато.
– Ганчо, им не понравится, если ты наденешь доспехи во время вылазки, – заметил Лопен. – По-моему, будет то же самое, что в прошлый раз…
– Поглядим. Просто сделай, как я велю.
60
То, чего мы не можем иметь
«Смерть – моя жизнь, сила станет моей слабостью, путь окончен».
Дата: бетабанес, 1173, 95 секунд до смерти. Объект: малоизвестный ученый. Образец получен с чужих слов. Достоверность под вопросом.– Отец, вот поэтому, – сказал Адолин, – независимо от того, что мы решим по поводу видений, ты ни в коем случае не должен отрекаться в мою пользу.
– В самом деле? – Далинар прятал улыбку.
– Да.
– Очень хорошо, ты меня убедил.
Адолин остановился посреди холла как вкопанный. Они направлялись в покои Далинара. Великий князь Холин повернулся и посмотрел на сына.
– Правда? – спросил юноша. – Я хочу сказать, ты действительно уступил мне в споре?
– Да, ты привел весомые доводы. – Он не стал добавлять, что сам пришел к тому же решению. – Что бы ни случилось, я остаюсь. Я не могу сейчас бросить эту битву.
Адолин широко улыбнулся.
– Но, – продолжил Далинар, вскинув палец, – у меня есть требование. Я издам приказ – заверенный главной из моих письмоводительниц и засвидетельствованный Элокаром, – который даст тебе право сместить меня, если мое состояние будет вызывать серьезные опасения. В других лагерях об этом не узнают, но я не стану рисковать, позволяя себе сойти с ума до такой степени, чтобы меня невозможно было устранить.
