Он обвел всех выжидающим взглядом, но их лица словно окаменели. Под пальмами стояла гробовая тишина.
— Поднимайте руки, — строго сказал Джек, — все, кто не хочет, чтобы Ральф был вождем.
Молчание продолжалось — напряженное, тяжелое, стыдливое. Краска медленно отлила с лица Джека, затем стремительно, как приступ боли, прилила снова. Он облизнул губы и повернул голову так, чтобы не встретиться ни с чьим взглядом.
— Кто считает, что…
Голос у него сорвался. Руки, державшие раковину, затряслись. Он кашлянул и громко сказал:
— Ну, тогда ладно.
С величайшей осторожностью он положил раковину на траву у своих ног. Из уголков его глаз бежали слезы унижения.
— Больше я с вами не играю. Я выхожу из компании Ральфа… — Он смотрел направо, пересчитывая сидевших на стволах охотников, которые когда-то были хористами. — Я буду жить сам по себе. А он пусть сам ловит свиней. А кто захочет охотиться вместе со мной — пусть приходит.
Ничего не видя перед собой, он перелез через лежащие стволы и остановился там, где гранитная платформа обрывалась к белому песку.
— Джек!
Джек обернулся и посмотрел на Ральфа. И после секундного колебания крикнул гневным и пронзительным голосом:
— Нет!
Он спрыгнул с платформы и побежал вдоль берега, уже не пытаясь сдерживать хлынувшие слезы. Ральф смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в лесу.
Тихо, глядя на Хрюшку, но не видя его, Ральф сказал самому себе:
— Он вернется. Когда солнце зайдет, он вернется. — Ральф посмотрел на раковину, которую держал Хрюшка. — Что?
— Ну вот, пожалуйста!
Хрюшка больше не стал упрекать Ральфа. Он снова протер единственную линзу и вернулся к своей теме.
— Обойдемся без Джека Мерридью. Другие найдутся. А раз на острове в самом деле есть зверь, хоть мне трудно в это поверить, мы не должны отсюда далеко уходить. Теперь Джек и подавно не нужен. И его охота тоже. Теперь уж мы по-настоящему во всем разберемся.
— Бесполезно, Хрюшка. Ничего уже нельзя сделать.
Некоторое время все сидели в тягостном молчании. Неожиданно встал Саймон и взял раковину у Хрюшки, который так изумился, что невольно поднялся на ноги. Ральф посмотрел на Саймона.
— Саймон? Ну, что теперь?
По всему кругу мальчиков пробежал смешок. Саймон съежился.
— Мне кажется, кое-что можно бы сделать.
От стеснения у него пропал голос. В поисках сочувствия Саймон задержал взгляд на Хрюшке. Полуобернувшись к нему, Саймон прижал раковину к своей коричневой груди.
— Мне кажется, нам нужно забраться на гору.
Все задрожали от страха. Сразу замолчав, Саймон весь повернулся к Хрюшке, но тот смотрел на него насмешливо и отчужденно.
— Какой прок лезть наверх к зверю, когда даже Ральф с двумя охотниками ничего не смог сделать?
В ответ Саймон тихо прошептал:
— Больше ничего не остается.
Поскольку выступление было закончено, он не помешал Хрюшке взять у него раковину. Он вернулся на место и сел как можно дальше от остальных.
В голосе Хрюшки теперь была уверенность и еще что-то, в чем мальчики, не будь их положение столь серьезным, легко узнали бы удовольствие.
— Я сказал, что мы вполне можем обойтись и без некоей личности. А теперь я говорю: мы должны решить, что делать. И мне кажется, я знаю то, что собирается сказать вам Ральф. Самое важное на острове — дым, а дыма без огня не бывает.
Ральф отмахнулся.
— Не выйдет, Хрюшка. Нет у нас костра. Там сидит… он, а нам придется сидеть здесь.
— На горе костер нам не развести. Ну, а что плохого, если мы разведем костер здесь, внизу? Сложить его можно на тех скалах. И даже на песке. И будет у нас такой же дым.
— Верно!
— Дым!
— Возле бассейна!
Все заговорили разом. Только Хрюшка с его смелостью мысли мог предложить перенести костер на берег!
— Значит, разведем костер здесь, внизу, — сказал Ральф. Он посмотрел вокруг. — Устроим его прямо здесь, между бассейном и нашей площадкой… Правда… — Он умолк, нахмурился и все думал, думал, незаметно для себя обкусывая ноготь на большом пальце. — Правда, дым отсюда будет хуже виден… не так далеко, как раньше. Зато не нужно будет близко подходить к… к этому…
Отлично понимая его, все закивали. Да, им не нужно будет близко подходить.
— Тогда давайте складывать костер.
Самые великие идеи — самые простые. Теперь мальчикам было что делать, и они с жаром взялись за работу. Хрюшка чувствовал себя таким счастливым и свободным без Джека и так гордился своим вкладом, что даже принялся таскав валежник. Благо идти ему далеко не пришлось; Хрюшка поволок ствол, на котором никогда не сидели и который тем не менее никто не решался брать, потому что все на платформе, даже бесполезное, казалось им священным.
Внизу валежник был не таким сухим, как на горе. Большей частью это было сыроватое гнилье, усеянное снующими насекомыми; поднимать стволы приходилось осторожно, чтобы они не рассыпались влажной трухой. Боясь углубляться в лес, мальчики собирали вокруг весь валежник, как бы его ни опутывали молодые поросли. Привычный им край леса с просекой при дневном свете, рядом с магической раковиной и хижинами казался приветливым. И поэтому они работали с воодушевлением и радостью, хотя, по мере того как шло время, их воодушевление все больше походило на панику, а радость — на истерику. На голом песке возле платформы возникла пирамида из стволов, сучьев, веток и листьев. Впервые за все время Хрюшка сам снял очки и, опустившись на колени, единственной линзой направил на сухую щепку пучок солнечных лучей. Вскоре под пологом дыма поднялся желтый куст пламени.
Малыши, которым со времени пожара почти не доводилось видеть огонь, пришли в возбуждение. Они запели, заплясали, словно на веселом пикнике.
Наконец Ральф бросил работу и остановился, стирая пот грязной рукой.
— Нужно, чтобы костер был меньше. С таким нам не справиться.
— Нужно составить новый список дежурных у костра.
— Да, если ты только кого найдешь…
Ральф посмотрел вокруг. Только теперь он заметил, как мало осталось с ними больших, и ему стало ясно, почему он так устал.
— Где Морис? Где Бил и Роджер?
Хрюшка наклонился и положил в костер сухую ветку.
— Мне кажется, они ушли. Наверное, они тоже с нами больше не играют.
Ральф сел и стал пальцем выдавливать на песке маленькие дырочки. Он очень удивился, увидев в одной из них каплю крови. Осмотрев палец, он обнаружил, что на том месте, где ноготь был обкусан до мяса, собиралась новая капля.
— Я видел, как они улизнули, — продолжал Хрюшка, — пока мы валежник таскали. Удрали в ту сторону. Туда же, куда он.
