«Какая странная нега…»
Какая странная негаВ ранних сумерках утра,В таяньи вешнего снега,Во всем, что гибнет и мудро.
Золотоглазой ночьюМы вместе читали Данта,Сереброкудрой зимоюНам снились розы Леванта.
Утром вставай, тоскуя,Грусти и радуйся скупо,Весной проси поцелуяУ женщины милой и глупой.
Цветы, что я рвал ребенкомВ зеленом драконьем болоте,Живые на стебле тонком,О, где вы теперь цветете?
Ведь есть же мир лучезарней,Что недоступен обидамКраснощеких афинских ларней,Хохотавших над Эврипидом.
«Я не прожил, я протомился…»
Я не прожил, я протомилсяПоловину жизни земной,И, Господь, вот Ты мне явилсяНевозможной такой мечтой.
Вижу свет на горе ФавореИ безумно тоскую я,Что взлюбил и сушу и море,Весь дремучий сон бытия;
Что моя молодая силаНе смирилась перед Твоей,Что так больно сердце томилаКрасота Твоих дочерей.
Но любовь разве цветик алый,Чтобы ей лишь мгновенье жить,Но любовь разве пламень малый,Что ее легко погасить?
С этой тихой и грустной думойКак-нибудь я жизнь дотяну,А о будущей Ты подумай,Я и так погубил одну.
Счастие
1.
Больные верят в розы майские,И нежны сказки нищеты.Заснув в тюрьме, виденья райскиеНаверняка увидишь ты.Но нет тревожней и заброшенней —Печали посреди шелков,И я принцессе на горошинеВсю кровь мою отдать готов.
2.
— «Хочешь, горбун, поменятьсяСвоею судьбой с моей,Хочешь шутить и смеяться,Быть вольной птицей морей?» —Он подозрительным взглядомСмерил меня всего:— «Уходи, не стой со мной рядом,Не хочу от тебя ничего!» —
3.
У муки столько струн на лютне,У счастья нету ни одной,Взлетевший в небо бесприютней,Чем опустившийся на дно.И Заклинающий проказу,Сказавший деве — талифа!..…Ему дороже нищий ЛазарьВеликолепного волхва.
4.
Ведь я не грешник, о Боже,Не святотатец, не вор,И я верю, верю, за что жеТебя не видит мой взор?Ах, я не живу в пустыне,Я молод, весел, пою,И Ты, я знаю, отринешьБедную душу мою!
5.
В мой самый лучший, светлый день,В тот день Христова Воскресенья,Мне вдруг примнилось искупленье,Какого я искал везде.Мне вдруг почудилось, что, нем,Изранен, наг, лежу я в чаще,И стал я плакать надо всемСлезами радости кипящей.
Восьмистишье
Ни шороха полночных далей,Ни песен, что певала мать, —Мы никогда не понималиТого, что стоило понять.И, символ горнего величья,Как некий благостный завет,Высокое косноязычьеТебе даруется, поэт.
Дождь
Сквозь дождем забрызганные стекла Мир мне кажется рябым;Я гляжу: ничто в нем не поблекло И не сделалось чужим.
Только зелень стала чуть зловещей, Словно пролит купорос,Но зато рисуется в ней резче Круглый куст кровавых роз.
Капли в лужах плещутся размерней И бормочут свой псалом,Как монашенки в часы вечерни Торопливым голоском.
Слава, слава небу в тучах черных! То — река весною, гдеВместо рыб стволы деревьев горных В мутной мечутся воде.
В гиблых омутах волшебных мельниц Ржанье бешеных коней,И душе, несчастнейшей из пленниц, Так и легче и вольней.
Вечер («Как этот ветер грузен, не крылат…»)
Как этот ветер грузен, не крылат!С надтреснутою дыней схож закат.
И хочется подталкивать слегкаКатящиеся вяло облака.
В такие медленные вечераКоней карьером гонят кучера,
Сильней веслом рвут воду рыбаки,Ожесточенней рубят лесники
Огромные, кудрявые дубы…А те, кому доверены судьбы
Вселенского движения и в комВсех ритмов бывших и небывших дом,
Слагают окрыленные стихи,Расковывая косный сон стихий.
Генуя
В Генуе, в палаццо дожейЕсть старинные картины,На которых странно схожиС лебедями бригантины.
Возле них, сойдясь гурьбою,Моряки и арматорыВсе ведут между собоюВековые разговоры,
С блеском глаз, с усмешкой важной,Как живые, неживые…От залива ветер влажныйСпутал бороды седые.
Миг один, и будет чудо;Вот один из них, смелея,Опросит: —«Вы синьор, откуда,Из Ливорно иль Пирея?
Если будете в Брабанте,Там мой брат торгует летом,Отвезите бочку кьянтиОт меня ему с приветом».
Китайская девушка
Голубая беседкаПосредине реки,Как плетеная клетка,Где живут мотыльки.
И из этой беседкиЯ смотрю на зарю,Как качаются ветки,Иногда я смотрю;
Как качаются ветки,Как скользят челноки,Огибая беседкиПосредине реки.
У меня же в темницеКуст фарфоровых роз,Металлической птицыБлещет золотом хвост.
И, не веря в приманки,Я пишу на шелкуБезмятежные танкиПро любовь и тоску.
Мой жених все влюбленней;Пусть он лыс и устал,Он недавно в КантонеВсе экзамены сдал.
Рай
Апостол Петр, бери свои ключи,Достойный рая в дверь его стучит.
Коллоквиум с отцами церкви тамПокажет, что я в догматах был прям.
Георгий пусть поведает о том,Как в дни войны сражался я с врагом.
Святой Антоний может подтвердить,Что плоти я никак не мог смирить.
Но и святой Цецилии устаПрошепчут, что душа моя чиста.
Мне часто снились райские сады,Среди ветвей румяные плоды,
Лучи и ангельские голоса,В немировой природы чудеса.
И знаешь ты, что утренние сныКак предзнаменованья нам даны.
Апостол Петр, ведь если я уйдуОтвергнутым, что делать мне в аду?
Моя любовь растопит адский лёд,И адский огнь слеза моя зальет.
Перед тобою темный серафимПоявится ходатаем моим.
Не медли более, бери ключи,Достойный рая в дверь его стучит.
Ислам
В ночном кафе мы молча пили кьянти,Когда вошел, спросивши шерри-бренди,Высокий и седеющий эффенди,Враг злейший христиан на всем Леванте.
И я ему заметил: — «Перестаньте,Мой друг, презрительного корчить дэнди,В тот час, когда, быть может, по легендеВ зеленый сумрак входит Дамаянти». —
Но он, ногою топнув, крикнул: — «Бабы!Вы знаете ль, что черный камень КабыПоддельным признан был на той неделе?» —
Потом вздохнул, задумавшись глубоко,И прошептал с печалью: — «Мыши съелиТри волоска из бороды Пророка». —
Болонья
Нет воды вкуснее, чем в Романье,Нет прекрасней женщин, чем в Болонье,В лунной мгле разносятся признанья,От цветов струится благовонье.
Лишь фонарь идущего вельможиНа мгновенье выхватит из мракаМежду кружев розоватость кожи,Длинный ус, что крутит забияка.
И его скорей проносят мимо,А любовь глядит и торжествует.О, как пахнут волосы любимой,Как дрожит она, когда целует.
Но вино, чем слаще, тем хмельнее,Дама, чем красивей, тем лукавей,Вот уже уходят ротозеиВ тишине мечтать о высшей славе.
И они придут, придут до светаС мудрой думой о ЮстинианеК темной двери университета,Векового логовища знаний.
Старый доктор сгорблен в красной тоге,Он законов ищет в беззаконьи,Но и он порой волочит ногиПо веселым улицам Болоньи.
Сказка
