места эти хорошо знаешь?
– Родился тут, – угрюмо буркнул Леха. – Всю жизнь прожил. И рыбу ловил, и на охоту ходил.
– А тропы тайные на ту сторону тоже знаешь? – оживился Васильев.
– Знаю, – коротко кивнул парень, не понимая смысла этих расспросов.
– Так это же здорово! – воскликнул кожаный, оживленно потирая руки. – Нам тут приказали и банды ликвидировать, и контрабанду остановить, а проводника толкового нет. Да и отряд, на полторы сотни верст границы, сотня сабель. Пойдешь к нам проводником?
– Мне сначала решить надо, где жить дальше. Да и с чего жить, тоже, – задумчиво протянул Леха.
– Мы на постое под Приаргунском стоим. Там с нами жить и станешь. Паек, оружие, патроны, все получать будешь, – принялся перечислять Васильев.
– Патроны это хорошо, – задумчиво кивнул Леха. – А оружие у меня и свое имеется. Фураж для коней тоже будет?
– Для этих, что ли? – кивнул Васильев на его цуг, так и стоявший у забора.
– Для них, – кивнул Леха, следя за его реакцией.
Кони у него и вправду были хороши. Офицерский, английской породы, на котором ехал британец, и два молодых мерина. Эту тройку Леха отобрал и отловил на дороге, когда уничтожил преследовавших его японцев. Остальные лошади были гораздо хуже. Их явно собирали для погони по всему городу. Так что парень просто снял с лошадей седла и уздечки, потом отпустив. Найдут дорогу домой, хорошо. Нет, значит, не повезло.
– Знатный жеребец, – удивленно проворчал Васильев, рассматривая коней и поклажу.
– Трофеем взял. И коней, и оружие, – все так же коротко пояснил Леха.
– Ага, как же, трофеем, – скептически проворчал анархист Гриня, доставая серебряный портсигар.
Вместо ответа Леха стремительно развернулся и, не поднимая руки, спустил курок. С головы анархиста слетела фуражка, сбитая его пулей.
– Это последний раз, когда я тебе твои слова спустил, – зашипел парень, глядя на него с нескрываемой ненавистью. – Запомни, я брехать не приучен. Что сказал, так оно и есть.
– Ну, ты и бешеный, – растерянно проворчал Васильев, покачав головой. – А теперь и ты запомни. В нашем отряде против соратника оружие не применяют.
– А я пока не в вашем отряде, – ехидно усмехнулся парень.
– Так ты что же, откажешься помогать революции? – тут же завелся кожаный.
– Ты сначала мне расскажи, что такое эта ваша революция. А я послушаю, да подумаю, – нахально усмехнулся в ответ парень.
– Ты что же, про революцию в Питере не знаешь? – растерялся Васильев.
– Слышал, что кто-то царя скинул. А кто, зачем, почему, и знать не знаю, – пожал парень плечами.
– Да как так-то? – возмутился кожаный. – У вас же тут каторга рядом. Наших товарищей десятки томились. Неужели никто ничего не рассказывал?
– А кто станет каторжных слушать? – удивился Леха. – Да и не до того мне было. Я сперва в реестровые казаки учился, а после, когда сюда иностранцы всякие приехали, вообще не до того стало. А после, когда станицу сожгли, бежать пришлось.
– И куда бежал? – насторожился Васильев.
– На ту сторону. Всю зиму среди ханьцев прожил.
– И что? Они тебя приняли? – не поверил комиссар.
– Видели, что я полукровка, но язык я знаю, так что не особо и присматривались. Говорил, что из приграничья. Тут таких хватает, – усмехнулся парень с легкой грустинкой.
– Так что, пойдешь с нами? – помолчав, спросил Васильев, глядя на парня уже совсем другим взглядом.
– Ладно. Поехали. Там посмотрим, как оно будет, – подумав, вздохнул Леха.
* * *
– Так ты, выходит, все о местной пограничной страже знаешь? – спросил усталый, худой мужчина с лихорадочным румянцем на щеках.
– Так казаки завсегда местную границу держали, – пожал Леха плечами. – И разъезды были, и секреты, и отряды летучие. Как где хунхузы прорвались, так сразу по коням, и гойда.
– Кто прорвался? – не понял мужчина.
– Хунхузы. Бандиты ханьские, – чуть усмехнулся парень.
– М-да, это нам повезло. Выходит, тропы их ты тоже знаешь? – снова повторил мужчина свой вопрос.
– А вот с тропами сложнее, – мотнул Леха головой. – Через Аргунь они только в трех местах переправиться могут, да и то только летом, когда вода спадет. А вот в истоке, там много мест, где из земли камень выходит. Это на границе с Монголией. Вот там они ходят как хотят.
– А зачем ходят-то? Что тут делают? – не унимался мужик.
– Ну, кто зачем, – устало вздохнул Леха. – Кто пушниной промышляет, кто золотишко на ручьях моет, а кто и людоловством не брезгует.
– Постой-постой. Это что же, они людей хватали? Зачем? – окончательно растерялся мужик.
– Ну, прежде девки светлокосые у ханьских богачей в цене были, – снова пожал парень плечами.
– Так это что же, они их в рабыни хватали?
– А куда ж еще?
– Твою ж налево… Да как вы тут вообще жили?! – возмущению мужика не было предела.
– Хорошо жили, – грустно усмехнулся Леха. – С хунхузами резались, с купцами торговали, а с простыми людьми иной раз и словом через речку перекидывались. Было тут как-то раз. Я еще малой был. У ханьцев беда какая-то случилась. Голодно стало. Так казаки по соседям продуктов всяких собрали и через речку по льду отвезли. Так что всякое бывало.
– А было такое, чтобы китайцы вам помогали? – помолчав, вдруг спросил мужчина.
– Было. Хунхузов местные крестьяне и сам не любят. Это мы их почитай их всех в лицо знали, а солдаты из пограничной стражи иной раз могли и фанзы в отместку за нападение бандитское сжечь. Так что, ежели замечали, что где в тайге банда появилась, казаков и предупреждали.
– Это все интересно. Но ты про золото, про золото расскажи, – неожиданно влез в разговор молчавший до этого момента Васильев.
– А чего про него рассказывать? – не понял Леха.
– Ну, где они его мыли, куда возили, а главное, как мыли? – принялся перечислять тот.
– Ну, мест золотоносных тут много. Это искать надо. Возили за кордон, оно понятно. А вот как, тут я вам не подсказчик. Сам не видел, так что врать не стану.
– А кто может знать? – не отставал Васильев.
– Это вам кого артельного из старателей искать надо, – задумчиво хмыкнул парень. – Я в этом деле ни уха, ни рыла не смыслю. Казак я, а не старатель.
– Ладно, разберемся, – мрачно вздохнул неизвестный, сворачивая козью ножку.
– Погоди, но хоть один такой ручей ты нам показать можешь? – не сдавался Васильев.
– Нет, – качнул Леха головой. – Этими делами артели занимались. Казаки, если кто и мыл для себя, так свои места в тайне держали. А мне так вообще не до того было.
– Почему? – не понял комиссар.
– Так я учился тогда. Как в силу входить начал, так меня учить и начали, чтобы потом в
